– Куда едем? – сухо спросил Игорь.
– На Грибакиных. В трамвайный парк. Здешние трамваи оттуда выходят. Я звонил директору «Горэлектротранса». Он даст указание – нас там встретят.
– Скажи, а есть начальники, которых ты не знаешь? – проснулся на минутку батя.
– Есть, – серьезно отвечал Андрей. – Но тогда приходится звонить тем, кто их знает. Город маленький. В любой такой цепочке не более четырех человек.
Доехали достаточно быстро. Их встретил мужчина в светло-серой рабочей одежде, представился главным инженером Комаровым, внимательно выслушал рассказ. Чуть-чуть подумал. И выдал:
– Проблемы не вижу. По крайней мере, по моей части. В девять часов пять минут от Ладожской отправлялся двадцать восьмой. В девять двадцать – шестьдесят четвертый. Следующий в девять сорок пять.
– Значит, на шестьдесят четвертый сели, – сказала Лида. – Сто пудов. Я на часы глянула, когда выходила за ними.
– Ну, тогда сейчас все и узнаем, – сказал Комаров, доставая трубку из большого бокового кармана штанов. Набрал номер и, подождав минутку, заорал:
– Валя! Слышишь? В полдесятого сегодня на Ладожской к тебе дети садились, двое, помнишь? Чего? Двое, да! Мальчик и девчонка лет двенадцати… Помнишь? Где вылезли? Ага. Ага. Спасибо, дорогая. Ты мне огурчиков-то своих когда привезешь? Обещала! Ладно! Понял тебя. Спасибо!
И убрал телефон обратно.
– Вышли на Ковалевской улице. Валя их запомнила: чистенькие такие, вежливые, в кроссовочках… Вылезли, постояли немного и пошли по улице, говорит, вглубь квартала…
– Ясно, – без эмоций ответил Калинкин, – спасибо.
И протянул инженеру руку.
– Поехали, ребята. Скорее!
11
Мы чуть-чуть постояли в ангаре, где пахло маслом и мокрой резиной. Затем я двинулся к двери, за которой слышались голоса. Мишка схватил меня за куртку:
– Ты куда?
– Как – куда? Гляну, чего там. Ребята-то где? Там…
– Там базарит кто-то! Мужики какие-то…
– Слышу, – ответил я, – спрячься за машину…
Я кивнул в сторону инкассаторского автомобиля и потихоньку двинулся к двери. Подошел, аккуратненько потянул ее на себя и, просунув голову внутрь, мгновенно уперся глазами в лицо крупного хмурого мужчины, который в это время шел как раз в мою сторону. Мужчина остановился как вкопанный, глядя мне в глаза, и, чуть постояв, сказал, оглядываясь:
– Серега, тут еще дети!
И мне:
– Давай, заходи, раз пришел.
Я, испуганно вздохнув, прошел внутрь. Комнатка была небольшой – метра три на четыре, в углу стол и пара стульев, на столе – двухлитровая бутыль воды и пепельница, слева – прикрученная к стене скамейка. На ней я увидел чуть бледных Ленку и Гришу. За столом сидел второй мужчина – лет сорока пяти, седовласый, в темно-зеленой форме охранника с надписью «ОблГазБанк» на предплечье. В руке дымилась сигарета, крупное небритое лицо было напряжено. Я начал вспоминать, где же мой телефончик…
– Ты кто такой, – спросил меня сидящий за столом, – с этими? – Он кивнул в сторону ребят на скамейке.
– Не, – отвечал я, – сам по себе.
– И чего ты здесь делаешь?
– Гуляю. Здесь красиво. – Я запустил руки в карманы, отыскивая телефон.
– Красиво? – переспросил мужчина. – В ангарах? В Ново-Ковалеве? Ты в своем уме?
Я примолк на секунду, не зная, как ответить.
– Чего замолк? Рассказывай…
Я с перепугу не нашел ничего лучше, как начать читать ему Бродского, которого частенько слушала на «Ютубе» моя мама:
– Вещи и люди нас окружают. И те, и эти терзают глаз. Лучше жить в темноте.
Мужчина вылупился на меня, не понимая, что происходит, я же продолжал, пытаясь повторить протяжную, завораживающую манеру поэта:
– Я сижу на скамье в парке, глядя вослед проходящей семье. Мне опротивел свет.
– Серега, что он несет? – спросил молодой инкассатор.
– Не знаю, Егорка, – отвечал второй. – У тебя есть скотч? Может, это заклинание? Надо залепить ему рот.
Я мгновенно примолк. Руки в карманах продолжали поиски.
– Телефон на стол, малец, – безапелляционно заявил Сергей. Там, как я заметил, уже лежали телефон и планшет Ленки и телефон Гриши.
– А у меня его нету, дядя, – ответил я, вытащив руки из карманов.
– Какой я тебе дядя? – ответил Сергей. – У меня племяшка – Катька. Ей шестнадцать уже. Собралась в горный поступать, дурында. Зачем, непонятно… Егорыч, глянь, чего там у него.
Егор ощупал мои карманы на спортивных брюках и велел расстегнуть куртку. Я расстегнул. Под курткой обнаружилась мокрая от пота красно-белая футболка с маленькой надписью «Спартак» и большой – «Лукойл». Больше ничего.
– Говорю же – нет, – пробормотал я, соображая, куда делся телефон. Вывалился по дороге? Я его доставал, перед тем как влезть на багажник Мишкиного велосипеда, и выключал.
– Ты чего, за «Спартак» болеешь? – спросил Егор, уставившись на футболку.
– Не, я редко болею, – быстро ответил я. – Здоровеньким сижу у телика с чипсами и колой и смотрю, как мячи залетают. Малафееву. Между ног.
– Так, Серега, – прорычал молодой, – я пошел искать скотч.
– Плюхайся к своим, – сказал Серега и добавил вслед уходящему в основное помещение ангара коллеге: – Зря ты так. Он – фанат «Зенита».
Я упал на скамейку рядом с Леной, а инкассатор, сев за стол, начал колдовать над своим телефоном, пытаясь дозвониться до кого-то. Не получалось. Он нервничал.
Вернулся Егор:
– Нету скотча. Зато велики их нашел. У забора. На территорию затащил.
– До Бурыгина не дозвониться, – ответил ему Сергей, – полчаса как здесь должен быть…
– Может, случилось чего? – Егор сел за стол.
– Конечно. Это же Бурыгин. Мы вон все сделали, а он даже пути отхода обеспечить не может. Балбес.
– Да ладно тебе. Сейчас появится, я думаю.
– Ну-ну, – буркнул Серега.
Меня кто-то пнул по ноге, и я посмотрел на ребят.
– Где Мишка? – прошептал Гриша. Я кивнул в сторону двери, и посмотрел на ногу чуть выше щиколотки, куда меня только что пнул Гриша. Спортивки были мне великоваты, и я немного закатал их, перед тем как влезть на багажник, чтобы брючина не застряла в колесе. И в отворотах брюк, в правой штанине, я и увидел свой телефон Nokia 1807, старенький, легкий, с пластмассовым корпусом, исцарапанный, отключенный. Видимо, усаживаясь, сунул в карман и промазал, и он свалился и застрял в складках – либо выпал уже по дороге, когда Мишка тряс меня по ухабам Ново-Ковалевского тракта. Теперь дело за малым, подумал я: незаметно включить его и сбросить СМС бате. Только одна проблемка: телефон при включении выдавал звуковой сигнал. Причем достаточно громкий. Я называл его улюлюканьем. Надо было как-то выбираться отсюда, и я изрек классическое:
