– Ох, и веселые же вы ребята, – заметил кржижановец, посмеиваясь.
– Вы тоже не промах, приятно было познакомиться, – сказал Богема.
* * *
Миновал день, другой, третий, никто не приходил их арестовывать. Дважды пытался дозвониться Бестужев, но Богема каждый раз сбрасывал, не в силах побороть обиду и неприязнь. Тем временем заявки поступали. Они обслужили залётного клиента – нефтяного начальника с Северов, еще наклёвывалась супружеская пара из Германии, и целая делегация швейцарских уфологов, путешествуя по России, планировала заглянуть на огонек к художнику Сидорову.
Бестужев с чужого телефона всё-таки дозвонился и, пока Богема соображал, нажать отбой или нет, быстро проговорил:
– Виктор Алексеевич, зря вы на меня обижаетесь. Наоборот, вы должны мне спасибо сказать.
– За что это?
– За что? Вы могли бы загреметь под фанфары за хулиганское нападение на видного общественного деятеля. Не хочу хвастать, но ваш покорный слуга сделал всё – подключил все свои связи, нажал все рычаги, чтобы этого не произошло и вас оставили в покое. Так что можете спокойно продолжать трудиться в том же духе.
– Уж и не знаю, сможем ли после таких потрясений, – сказал Богема. – Интересно, если бы нас начали убивать, вы бы также нас успокаивали, типа, всё нормально, не волнуйтесь, потерпите, этот не больно?
– Напрасно драматизируете, Виктор Алексеевич. Жизнь не бывает постоянно ровной и гладкой. Да, случилась неприятная история. Но и с вашей стороны реакция была неадекватной. Причем здесь лопата? Ваш уважаемый Анатолий Петрович своим поступком, мягко говоря, всех удивил. И вам повезло, что я там был, всё видел и потом сумел конфликт уладить. Анатолию Петровичу и вам, как подельнику, могли впаять кое-что и посерьезнее. Вы понимаете? Я вообще-то ожидал от вас услышать слова благодарности.
– Николай Иванович, когда мы работали сами по себе, без вашей помощи, у нас не случались подобные кошмарные инциденты, – сказал Богема.
– Непременно случились бы, уверяю вас. В общем, Виктор Алексеевич, предлагаю забыть обиды, как дурной сон. Жизнь продолжается, наши договоренности соблюдаются. Жду от вас информацию. Хорошо?
– Мы подумаем, – сказал Богема.
– А тут и думать не надо. Это в ваших интересах. – И Бестужев положил трубку.
Богема погрузился в размышления, испытывая противоречивые чувства. С одной стороны, ему надоело бояться, нервы стали ни к черту, он по-дурацки пугался дверных звонков, ночами плохо спал, и теперь, узнав, что всё благополучно обошлось, словно сбросил с плеч свинцовый груз. А с другой, как же достал его этот назойливый чиновник! Почему они с Сидоровым должны кого-то информировать, как будто обязанные отсчитываться о проделанной работе? Чушь какая-то! Кроме того, Богема был уверен, что если бы не Бестужев, он бы нашел возможность сразу же, как и хотел, отбояриться от Кржижановского, элементарно отказать ему в портрете.
Он позвонил дяде Толе, который последние дни тоже жил неспокойно, с оглядкой, и сообщил, что с Кржижановским дело уладили, опасаться нечего, можно спокойно работать.
– Мне вчера приснилось, что я его все-таки лопатой-то отоварил. И почему-то по спине, но зато несколько раз, – сказал Сидоров. – Оскорбил он меня до глубины души, сволочь.
Богема решил больше не информировать Бестужева. Если уж тот сам позвонит, то тогда Богема, ладно уж, ему что-нибудь скажет, а так – ну его на фиг.
Через неделю Сидорова арестовали.
* * *
Вечером позвонила Маруся и, встревоженная, чуть не плача, рассказала, что к ним в квартиру нагрянули участковый и еще какие-то непонятные мужики. Оказывается, на мужа составлено заявление, он подозревается в административном нарушении, ему светит статья «за хулиганку». Его куда-то увезли, и Маруся не знает, что делать.
Богема тут же набрал Бестужева, но тот не отвечал. Длинные гудки бесили. Богема сбросил ему sms: «Николай Иванович, вы нас обманули? Почему полиция арестовала Анатолия Петровича? У нас срывается важная международная встреча». Бестужев молчал. Богема провел ночь, как на иголках. Наутро, спозаранку, отбросив церемонии, он вновь начал набирать, и опять без толку. Дождался восьми часов, когда чиновник обязан быть на рабочем месте, и позвонил на городской телефон. Бестужев взял трубку. Мобильник он забыл на даче, сейчас ему его должны привезти. На то, что Сидорова загребли а полицию, он отреагировал как-то слишком вяло, почти не удивился, и Богеме это показалось подозрительным.
– Будем разбираться, – сказал Бестужев. – Как только, так сразу отзвоню.
Богема поехал к Марусе домой. Они сидели в комнате оба понурые, как будто в сборах на похороны. Маруся плакала. Она рассказала в подробностях, как Сидорова забирали. Мужики, которые были вместе с участковым, удивили ее вежливостью: будьте добры, спасибо да пожалуйста. Они даже почему-то спросили, где можно посмотреть картины мужа. А вот Сидоров поразил ее своей наглостью: ухмылялся, смотрел на всех волком, ничего не боится, как дурак. Он вообще последнее время изменился. Богема, как мог, ее успокаивал.
Наконец позвонил Бестужев. Голос его был непривычно суров и надменен. Он назвал адрес, куда ровно через час Богема должен подъехать.
Богема залез в ДубльГИС, набрал название улицы, номер дома: да, по этому адресу находилось Управление. Но не внутренних дел. «Кажется, влипли, и очень основательно, по самое не хочу», – подумал он.
Подъехав к Управлению, он позвонил Бестужеву и, увидев через пару минут, как тот вышел из здания, пошел ему навстречу. Поручкались.
– Вот что, Виктор Алексеевич, я сейчас кое-что вам скажу, вы выслушаете, и прошу не задавать мне вопросов, – тихо сказал Бестужев, глядя в глаза Богеме жестко и пытливо. – Всё можно исправить, если вы с Анатолием Петровичем выполните обычную свою работу, но никаких ошибок, тем более никаких инцидентов не допускается, потому что это касается персоны, важность и значимость которой мало с кем сравнима. Понимаете? – Бестужев глазами показал на небо. – Уточняю: Кржижановский по сравнению с этой персоной – шошка-ерошка. Сегодня он есть, завтра от него пшик. Теперь понимаете?
– Вы меня пугаете, – сказал Богема, холодея и не веря догадке.
– Я не пугаю, но поберечься вам с Анатолием Петровичем надо бы. И советую оставить вашу иронию. Вы не представляете, в какую передрягу можете попасть.
– А где Анатолий Петрович? – спросил Богема.
– Он здесь. Переночевал, применительно к ситуации, в общем-то в нормальных условиях. Условия могли быть намного хуже. Сейчас с вами побеседуют люди, ответственные за мероприятие. Советую быть немногословным, внимательным и разумным.
Они зашли в здание, тут же на первом этаже Бестужев постучал в дверь, в ответ донеслось «Войдите!», и они очутились в просторной комнате, в которой ничего не было, кроме стола и стульев. Мужчина средних лет в белой рубашке пригласил Богему сесть за стол напротив себя. Еще один, седовласый, стоял у окна и курил, дымя в открытую форточку. Бестужев скромно устроился на стуле возле выхода.
