На помощь подоспела Камелия, которая выловила собаку за шкирку, а пихнуть его в зад, вон из воды, не составило для Ромео труда.
4.
Обед Камелия предложила устроить прямо на пляже.
Полчаса, проведенные в океанских волнах, привели Мэйза в чувство. Болван, который тоже пришел в себя после злоключения в бассейне, носился взад и вперед по линии прибоя, замирал, тревожно высматривал хозяина среди пенистых гребней и лаял на набегавшие волны, словно приказывал им не вредить Мэйзу.
Ромео наблюдал за ними с берега. Сам он ни разу еще не рискнул залезть в воду: увидев океан впервые, он понял, что робеет перед его неизмеримой мощью. Он восхищался стихией. Каждым своим проявлением она вдохновляла его, но он был так мал и слаб по сравнению с ней, что не мог ей довериться. Он не мог отдаться на волю волнам, он не смел войти в воду даже по пояс. Кроме того, юноша слышал очень много дурного об акулах, которые, по идее, водились в этих краях.
– Боишься океана? Да ну! – С насмешкой воскликнул Мэйз и принялся вытирать полотенцем волосы. – А как тогда прикажешь понимать твои вчерашние купания с Моной?
Ромео потупился. Он надеялся, что Мэйз не станет терроризировать его шуточками по поводу его поведения на вечеринке Лаванды Айс. Тем не менее, Мэйз сверкал на него хитрыми глазами и недвусмысленно усмехался.
– Ну, что молчишь, дружок? Что это вчера было такое?
Ромео сунул руку в рот и стал неистово грызть ноготь на указательном пальце. Удивительно, но с момента прибытия в Эл.Эй., он делал это впервые. Второй рукой он нащупал в кармане пачку сигарет.
Мэйз расхохотался:
– Брось, расслабься. Подобные штуки с Моной выделывали почти все. Она сумасшедшая баба. Ее хлебом не корми, дай только что-нибудь этакое выкинуть! Прекрати есть ногти, сейчас будешь обедать. Не психуй, все нормально.
– Мэйз, это было позор? – Смущенно спросил Ромео.
– Это был в меру позор, в меру стыд, в меру скандал. В общем, как должно быть Молодец! Главное, что ты остановился в нужный момент.
– Фу, – юноша облегченно вздохнул, – я рад, что не слишком осрамился. Просто у меня не было другого выхода, она такая …напористая!
– О, да! Она напористая. Ты не забывай, что изначально она Майкл, а не Мона. Впрочем, сейчас это не имеет никакого значения. Ты, кстати, нашел свой пиджак? Я забросил его тебе в комнату. Ты особенно пиджаками не разбрасывайся, а то на все вечеринки даже гардероба Ким Кардашьян не хватит.
– Да, спасибо, Мэйз.
Ромео присел на бамбуковый стул в тени. Рядом Камелия, мурлыкая какую-то песенку, выкладывала на плетеный стол разную еду, которую принесла в большой корзине. Болван крутился у нее под ногами, и стеснительным поскуливанием выпрашивал кусочки.
– О-о, как мне хорошо! – Протянул Мэйз. Он устроился в гамаке, натянутом между двумя мощными пальмами. – Кстати, – он уставился в бездонную синеву неба, – кто отвез тебя домой? Анаис?
– Да, – кивнул Ромео и стащил с тарелки кусок сыра, – ты же знаешь, что Анаис.
– …И как?
– Что ты имеешь в виду?
Доминик повернул голову и посмотрел Ромео в глаза.
– Как вы доехали? Без приключений?
– Без. – Наивно ответил юноша, притворясь, будто не понял истинного смысла вопроса Мэйза.
– Вы о чем-то говорили?
– Конечно.
– О чем? – продолжал допытываться Мэйз.
– О всяком,… – начал было Ромео, но вдруг понял, что именно ему следовало сейчас сказать. – Послушай, Доминик, – Ромео выдержал его пристальный взгляд, и смело продолжил, – я прекрасно понимаю, зачем ты задаешь мне все эти вопросы. Анаис замечательная девушка, она привлекательная, необычная, она интересная. Я уверен, что мы подружимся, и я прекрасно помню все, что мне говорил о ней ты. И если ты думаешь, что я рискну заиметь на нее какие-то виды, то ты просто…идиот! – Ромео замолчал. От жары сыр таял в его пальцах, и они сделались противно липкими. Юноша жестом подозвал Болвана, и кусок чеддера тут же исчез в зубастой пасти собаки.
Мэйз довольно улыбнулся и снова уставился в небо. Он услышал именно то, что хотел.
– Кроме того, – грустно добавил Ромео, – разве же я тебе конкурент?
– Ты недооцениваешь себя. Скромность – это мило, но с ней надо бороться. – Услышал он в ответ.
Остаток дня они провели на пляже. Ромео чувствовал себя как будто в родной семье. Ему было уютно и приятно, когда Камелия заботилась о нем, когда Болван своим шершавым языком облизывал его пальцы и просил с ним поиграть. У Ромео появилось стойкое чувство, будто он просто переехал жить к старшему брату. Именно к брату, а не просто другу или дальнему родственнику.
Если бы мама только знала, как ему хорошо, и как скоро он уже станет знаменитым и значимым, то она немедля стала бы вымаливать у него прощение за свое предательство. Если бы папа мог знать. Хотя он-то, как раз, наверняка знал. В этом Ромео был почти уверен.
ГЛАВА 14
1.
Понедельник, суматошный и безумный день, для Ромео он выдался на редкость удачным: подготовка его первой книги подходила к концу.
Ближе к вечеру, Мэйз собрал в своем кабинете совещание.
Он не потрудился объяснить юноше, как именовалось данное мероприятие, но Ромео назвал бы его техническим советом.
В течение трех часов двенадцать человек обсуждали дизайн обложки, высоту шрифта, количество знаков в предисловии, планируемый тираж и многие другие вещи, которым Ромео, как обычный читатель, никогда не придавал значения. Поэтому он сидел в кресле в дальнем углу и не встревал в дискуссии профессионалов.
Время от времени его о чем-то спрашивали, вроде: «Какой плотности и оттенка ты хочешь бумагу?» или: «Предпочитаешь, чтобы твое имя было выбито на обложке золотом или серебром?» В таких случаях Ромео молча пожимал плечами, ибо ему было совершенно не важно, какого цвета будет бумага, и какого размера буквами будет набрано его имя.
Из своего уголка Ромео было интересно наблюдать за горячими спорами двенадцати различных людей, каждый из которых считал себя непревзойденным специалистом, который съел собаку на издательском деле. Каждая идея, высказанная одним, тут же оспаривалась остальными одиннадцатью. У каждого, как оказалось, уже сложилось определенное мнение о книге Ромео, и каждый видел ее по-своему. Кто-то бравировал знанием рынка, кто-то другой – методами психологического воздействия на аудиторию, кто-то дизайнерскими приемами, повышающими спрос на товар.
Ромео ни на йоту не понимал, какое отношение к его книге могли иметь приемы психологического воздействия, поэтому сохранял внешнее спокойствие, хотя от восторга его дыхание замирало. «Боже мой! – думал он. – Это из-за меня! Столько людей! Столько споров! Они придают моей книжке так много значения. Разве же это не счастье?»
