Матрена, довольная, смеялась и шутила, что после удара резиновой дубинкой она стала лучше видеть и слышать.
А Жанна? Её доставили в отделение милиции, но кроме того, что она все делала по приказам некоей Марины, задержанная ничего сказать не могла.
А так как мы с вами, уважаемый читатель, знаем, что никакой такой «Марины» в природе не существовало, следствие зашло в тупик.
Захатов, той ночью ожидавший Жанну у больницы в машине, по поднявшемуся шуму и крикам сразу сообразил, что операция сорвалась, надавил на педаль газа и был таков.
«Благо ещё, – ухмылялся шеф, – что эта дура Жанна не знает ни наших настоящих имен, ни адресов!»
Совсем другие чувства испытала Марина, узнав об аресте Жанны. Она как – то «по глупости» приводила налетчицу в свою квартиру. И теперь дискоболка могла прямым ходом привести к ней оперативников!
Шефу о своем промахе Марина, разумеется, не сообщила. Но с горя и со страху она запила! С этого момента начался крах банды аферистов и капитана Коленкина.
Побег
Пленника несколько раз возили к нотариусу для оформления документов. В минуту просветления Компот осознавал, что в чужой квартире его держат насильно по указанию Захатова. Он понимал, что риэлтор хочет его обмануть. Но вновь и вновь проваливался в хмельное забытье.
А потом случилось нечто непредвиденное для надзирателей Компота – он стал просыпаться по ночам. Было ли это признаком надвигающейся белой горячки? Или страх перед близкой смертью? Ведь не мог же Витя не сознавать, что находиться в окружении злейших врагов, которые не только ждут, но и усиленно приближают его кончину.
Все эти похабные морды: Захатов, Босс, Вертлявый – словно твердили: умри, умри, Компот! Мы ждем – не дождемся вынести тебя отсюда вперед ногами!
Только хозяин квартиры Серега был не в счет, но ведь он и сам стал заложником бандитов. Те же и не подозревали, что мертвецки пьяный Компот иногда слышит их разговоры и запоминает то, что дуболомы толкуют о нем.
«Босс: Долго ли нам еще возиться с ним? Не проще ли укольчик там какой – нибудь и… точка!
Захатов: Милый! За укольчик, как ты это называешь, можно загреметь, и по полной, по максимуму! А спившийся, то бишь, загнувшийся от пьянки бедолага ни у кого ни вопросов, ни тени подозрения не вызовет…»
И чего это он (Захатов) ко мне прицепился? – размышлял, просыпаясь, вот так, по ночам, Компот. Сначала – то ему было не до раздумий. Очнувшись во мраке, он под разноголосый храп сторожей и хозяина квартиры отправлялся на поиски опохмелки. Найдя недопитую бутылку, Витек жадными глотками приканчивал спиртное и быстро забывался. Но вскоре и похмелка перестала действовать усыпляюще.
«И чего он ко мне прицепился?» – возвращался вновь и вновь к неприятной для него мысли Компот. Вместе со страхом смерти в нем вдруг проснулось и … самолюбие. «Неужели же я такой законченный алкаш, что этот жулик Захватов открыто смотрит на меня, как на свою жертву?»
Компот размышлял, вспоминал (что мог вспомнить) и был вынужден признать, что многое в его поведении могло пробудить алчность квартирных аферистов, занимающихся присвоением жилья таких вот, как он, пьянчуг.
Витя вспоминал, как понемногу, помаленьку он пристрастился к спиртному… Как изменился круг его друзей…Как он потерял работу, а, вернее сказать, его выгнали с завода за пьянку… Как новые дружки появлялись только тогда, когда у него заводились наличные. Витя еще находил случайные заработки, благодаря своим умелым рукам. Но как только деньги заканчивались, вмиг исчезали и «верные» собутыльники.
Юля от него ушла. Не совсем еще ушла, она иной раз, не теряя надежды, возвращалась к нему. Но жила она все чаще у своей матери. Пыталась лечить его, Витя даже как-то закодировался. Но ничего не помогало. Компот сорвался и запил еще страшнее.
Даже Семен, лучший друг, настоящий товарищ, отчаялся вытащить Виктора из этого пьяного болота.
И вот сейчас, в ночи, силясь припомнить, из какого дома, из какой компашки его привезли сюда подручные Захватова, Компот напрасно напрягал память: ничегошеньки он не мог найти в своей затуманенной голове!
Выходит, Захатов недаром рассчитывал на его состояние, на его пьяное забытье! Накачивая его, Витька, водкой, он добьется своего: Компот подпишет подсунутые ему обманом бумаги, а потом его труп найдут где – нибудь… под забором! И никто не будет знать правды о его смерти, и о том, как получена его подпись на «липовых» документах.
Впрочем, какую правду должен кто-то узнать? Разве это не истина, что он – спившийся алкаш, готовый за стопку водки бежать на край света?
А если при этом вспомнить, что он вытворял, напившись до одури, с любимой бабушкой, с нелюбимой тещей, с обожаемой Юленькой? Разве это – не сумасшествие?
Надо прямо признать, что алкоголизм в нем, Викторе, пустил глубокие корни. Только вырвавшись из лап этого страшного чудовища, можно было бы легко одолеть любых похитителей.
От честных, откровенных размышлений Компоту хотелось завыть волком. Он поднимался, сам не зная, что сейчас сделает. Подходил к храпящим громилам, размышляя о том, не оглушить ли обоих бандитов, шарахнув чем-нибудь тяжеленьким по голове. Но ни смелости, ни силы, ни злости на такой решительный шаг у него бы не хватило. Со стоном Витя бросался на опостылевшую кровать, чтобы вновь мысленно терзать себя до самого рассвета.
…Ночью Компота будто кто-то толкнул. Он проснулся, все еще как бы слыша зов любимой бабушки: «Витенька, Витенька, помоги!» Плохо соображая, он побрел по комнатам и обнаружил, что охранники дрыхнут без задних ног, а входная дверь не заперта.
Витек потихоньку оделся и бросился наутек. Конечно же, он побежал к любимой бабушке, но там ему никто не открыл. Компот не знал, что Людмила Никифоровна лежит в больнице.
Тогда Витек помчался к двоюродному брату Гене. Этот розовощекий Геннадий в очках с золотой оправе всегда держался как бы в стороне от родичей. Не то, чтобы избегал, но ловко ускользал и всегда умело держал дистанцию. Сейчас он занимал какой-то немалый пост в городской администрации. Компота ни за какие пряники не заманили бы в гости к милому Гене, но нужда и не то заставит делать!
Брат оказался дома. Он даже изменился в лице, когда увидел беглеца, его лохматую, нечесаную голову, отекшую физиономию. Компоту даже показалось, что тот посмотрел на него с плохо скрываемой ненавистью.
Но это был только миг. Брат лучезарно улыбнулся, попытался даже обнять, но потом только хлопнул по плечу и потащил на кухню: «Все мои, мол, сейчас спят, посидим вдвоем!»
На радостях они выпили. Дверь в кухню распахнулась, просунулась растрепанная голова хозяйки и что-то прошипела. Гена лишь цыкнул на стервозную свою супругу, и та молниеносно исчезла.
Беглец стал рассказывать о своих злоключениях, Гена удивленно ахал и не уставал подливать в стакан родича. С каждым словом язык Компота все больше заплетался, он вконец опьянел и уснул.
