Но напрасно посторонний наблюдатель решил бы, что Бутыльков запаниковал перед новой схваткой. Напротив, Евгений Иванович вдруг ехидно рассмеялся: «Я вам покажу, подлюки, кузькину мать!» Наш шеф был полон вероломных затей (он тогда еще не совсем спился), и на происки коллег отвечал совершенно непредвиденными пакостями.
Вот и сегодня редактор Бутыльков задумал хитрый, а, главное, обидный для противников финт. Но своему решению он надумал придать видимость коллегиальности. На летучке, постановил сам с собою Евгений Иванович, расследование «фактов, изложенных в анонимном письме» будет поручено самому молодому журналисту Олегу Пеньчуку. «Нате вам!»
– Жаль, конечно, что Олежка, – размышлял главный редактор, – еще ничем не сумел проявить себя. Но это – дело наживное!
Бедный Пеньчук «прославился» лишь тем, что в первый свой рабочий день слонялся по редакции и с тоской спрашивал каждого, кто обращал на него внимание: «Как пишется информация?» Это хохмачи из сельхозотдела подсунули новичку ради смеха задание: написать информацию о ходе посевных работ.
Вспомнил редактор и о том, что Олежка всегда безотказно бегал в соседний магазин за поллитровками для шефа и его заместителей. Жалко посылать такого «сосунка» в самое пекло, а больше – некого! – решил Бутыльков.
Надо прямо сказать, что редакция нашего славного «Рабочего слова» и до этого скандала была расколота на несколько непримиримых лагерей. Упертые «коммуняки», возглавляемые Матреной Зевако, напрягали все силенки, чтобы газета не свернула с «рабоче-крестьянского» курса. Более «продвинутые» сотрудники под предводительством «сельхозника» Пети Кирюхина ратовали за то, чтобы быть ближе к жизни. Публиковать «интересные, острые статьи», не отставать, в конце концов, по популярности от новоиспеченного и более успешного конкурента – «Бизнесмена».
Где мой черный пистолет?
Сторож, он же дворник экономического лицея Александр Курносов – сравнительно молодой еще человек, ему чуть более тридцати лет. Но не выздоровевшее еще от запойных отеков лицо вызывает большое сомнение в профессиональной пригодности парня даже к такой немудреной работе.
Сейчас Александр Курносов держится смирно, можно сказать, робко, глаза испуганно бегают. Просто не верится, что этот же человек, вежливо и с большой готовностью отвечающий на каждый вопрос начальства, мог вести себя в тот августовский вечер, словно дикий зверь…
Сегодня, с утра пораньше, он забежал к директору лицея Танцуеву лишь для того, чтобы запросто, по-приятельски перехватить у него червонец.
Виталий Константинович – мужичок хитрющий. Он не торопится расставаться с собственной десяткой. Поглаживая черную шишечку на щеке, Танцуев словно пронзает своими глазками присмиревшего сторожа и словно заглядывает в его недалекое прошлое…
Августовским вечером Александр Курносов ворвался в подсобное помещение магазина, расположенного на улице Окружной. Там он без всякой причины ухватил мощной пятерней гражданина Аксенова за ворот рубахи и потащил его в склад. Упомянутый гражданин если и сопротивлялся Курносову, то очень слабо. Александр напугал его не только невменяемым от чрезмерной выпивки состоянием, но и… самодельным револьвером.
Да, не одна водка придавала Курносову богатырскую силу! Но и сознание того, что, имея в руках огнестрельное оружие, он может всерьез угрожать окружавшим его людям. Такого рода превосходство доставляло сторожу своего рода удовольствие и даже настроило его на философский лад. Не однажды в тот вечер он, наставляя пистолет на очередную жертву, задавал глубокомысленный вопрос: хочет ли он (вопрошаемый) жить?
Вот и Аксенова, затащив на склад и размахивая самодельным револьвером, Курносов упорно допрашивал: хочется ли ему жить? Вполне ли искренне он отвечает? Когда допрашиваемый попытался освободиться от цепкой хватки сторожа-философа, тот схватив Аксенова за руку, разорвал его рубашку. А, чтобы у собеседника не возникло сомнений в серьезности задаваемых вопросов и предупреждая дальнейшие попытки к освобождению из лап "философа", последний выстрелил в пол.
На грохот выстрела в складское помещение прибежали продавцы Абрамова и Котова. Они попытались уговорами прекратить "философские изыскания" Курносова. Но тот хладнокровно игнорировал их суетные разговоры и просто-напросто вытолкнул их из складского помещения. Закрыв дверь за продавцами, Александр продолжал добиваться вполне честного и откровенного признания на волнующий его вопрос: хочет ли Аксенов жить?
Не ощутив в собеседнике дружеской расположенности и доверчивости, Курносов, заскучав, покинул склад и прошел в зал магазина. К своей радости, пьяный хулиган обнаружил здесь продавщицу Абрамову, недавно уговаривавшую его прекратить безобразие. Подойдя сзади к "старой знакомой" и неожиданно обхватив ее рукой за шею, Курносов приставил к голове Абрамовой револьвер.
Поскольку Абрамова ничего не отвечала на "вечный" вопрос пытливого сторожа, тот, вновь заскучав, выстрелил в витрину. От выстрела пострадала… бутылка пива. Лопнув, она облила пивом продавщицу.
Свои "исследования" Курносов решил продолжить на улице. Выйдя из магазина, он увидел прохожих, невольно привлеченных к торговому заведению громом пистолетных выстрелов. Встретив удивленный взгляд одного из стоявших граждан, Курносов в упор спросил: 'Чего смотришь?" Поскольку гражданин ничего не ответил, нетерпеливый сторож толкнул его в плечо. Гражданин оказался не из робких и попытался оказать Курносову сопротивление. Тогда "философ" выстрелил прохожему под ноги.
А сам бросился наутек. По пустынным улицам городка еще долго раздавалось: "Где мой черный пистолет?"
Прозревал ли подобные подвиги сторожа в прошлом (и в будущем!) задумчивый директор лицея? Как бы там ни было, десятку на опохмелку Курносову он выдал.
Планерка
Нашему бы главному редактору Евгению Ивановичу Бутылькову в подходящее время занять пост секретаря обкома партии – цены бы ему не было! Если бы Евгений Иванович сумел подняться еще выше, такого безобразия в области, да, может быть, и во всей стране он бы, безусловно, не допустил. Так, по крайней мере, полагал сам Бутыльков.
Но и редакторское кресло Евгений Иванович использовал, как партийный трон. Каждая редакционная летучка превращалась в подобие заседания обкома. Сегодня на повестке дня значилось: «Что там у нас с молочной промышленностью? Как продвигается строительство дорог на селе? Как обстоят дела на цементном заводе?» И так далее, и тому подобное. Однако обстоятельного разговора о хозяйственных проблемах областного масштаба не получилось. Бурлящий коллектив надо было успокоить, и редактор самоотверженно пошел в атаку.
– Вы только посмотрите, – изрек Евгений Иванович, потрясая анонимкой перед притихшим коллективом, – вот до чего дошло – педагоги-то наши чем занимаются!
Главный редактор был убежден, что вмешательство областной газеты, как в старые добрые времена, решит любые проблемы, устранит всяческие препятствия. Трудно сказать, действительно ли он в это верил или только прикидывался? Во всяком случае, ничто ему не мешало день-деньской покоиться в роскошном кресле своего кабинета и попивать коньячок в компании заместителей.
