Давно привыкший к умопомрачительным победам своего несравненного друга, вернейший Гюден де ла Бренельри хладнокровно сообщает потомкам:
«Никогда ещё революция не бывала настолько скоропостижной…»
Вестимо, слегка ошарашенный, но так и не внявший сигналу, какую неотразимую бурю породил по глупости посеянный ветер, подлый граф и генерал де Лаблаш отвечает на «Невинный ответ» целым градом безжизненных, откровенно поносных памфлетов, благо отара наемных писак у него под рукой. А не следовало бы подлому графу и генералу лезть на рожон, очень бы даже не следовало, да, верно, в самом деле, характер свой не исправишь.
Пьер Огюстен вдруг видит перед собой наскоро набранный легион бездарных защитников заведомой лжи, но это скопище безмозглых баранов только раззадоривает его. Девятнадцатого июля он распространяет «Татарин легиону», свой новый памфлет, в котором с удовольствием и презрением разделывается со своими хулителями и подводит итог грязным похождениям подлого графа и генерала:
«итак, у вас дурное настроение, ваше превосходительство? Ещё бы! Для этого оснований хоть отбавляй: ведь несмотря на то, что Вы здесь командуете целым легионом, нельзя не согласиться с Вами, что Ваша провансальская кампания проходит бесславно. А это, должно быть, не лестно для генерал-майора. В то время как Ваши соперники по военному искусству, которых Вы не раз оглушали своими воинственными кличами, спешат ратными подвигами доказать свою преданность родине и приумножить её величие, Вы затеяли здесь со мной постыдную войну. О, как я понимаю Вас! Это не может не уязвить Вашего самолюбия бравого генерала!..»
Двадцатого утром Пьер Огюстен начинает свою защитительную речь перед судьями города Экса, которые, сбитые с толку его феерическими памфлетами, собираются в полном составе. Говорит он без перерыва, без отдыха пять часов. На этот раз он говорит энергично, но просто, с очевидной последовательностью развертывая свои аргументы в пользу подлинности известного платежного документа, подписанного его наставником и другом Пари дю Верне, светлую память которого пачкает неблагодарный ответчик, племянник, наследник всего его состояния, подлый граф и генерал.
На следующий день, тоже с утра, говорит подлый граф и генерал Александр Фалькоз де Лаблаш. Он говорит громко, с пафосом, с риторическими фигурами, используя все те подвохи и трюки, которые в свое время продемонстрировал незабвенный мэтр Кайар в суде егермейстерства. Он силится снова вывернуть документ наизнанку и представить истца мошенником, злостным подделывателем чужих векселей с низменной целью присвоить себе жалкую сумму в пятнадцать тысяч парижских ливров.
Иногда и в провинции слово имеет сверхреальную силу. Подкупленные, предварительно умело замороченные судьи города Экса признают действительным документ, выданный истцу коммерсантом Пари дю Верне, и выносят ответчику обвинительный приговор, которым подлый граф и генерал Александр Фалькоз де Лаблаш признается клеветником, в связи с чем на его счет относятся судебные издержки в сумме двенадцати тысяч парижских ливров.
В крохотном Эксе происходит столпотворение. Вываливает на улицы весь городок. На площадях пылают костры. Танцуют повсюду, где только находят свободное место. Выступают с речами. Поют. Оглушительно праздную победу сына ремесленника над дворянином, вдруг обнаружив, что и дворянину, защищенному, как броней, привилегиями, не все пакости должны сходить с грязных рук. Оглушительно орут под окнами победителя черт знает что.
По словам добрейшего Гюдена де ла Бренельри, в тот безветренный летний вечер победитель раз сто выходит на балкон и отвечает на приветные клики толпы. Наконец он объявляет с балкона, что дает приданое пятнадцати самым бедным девушкам славного города Экса. Благодарная, очарованная и зачарованная толпа беснуется под его окнами до утра. Он уходит с балкона и вдруг лишается чувств. Вернейший Гюден де ла Бренельри полагает, что это радость победы у его счастливого друга вылилась через край. В действительности за эти несколько дней вся его громадная энергия истощена до предела, и он попросту валится в обморок.
На другой день нет отбоя от посетителей. Все те, кто ещё вчера толпился в приемной подлого графа и генерала, наперебой устраивают в его честь торжественные обеды и готовы разорвать его на куски, лишь бы заполучить замечательного человека к себе на минутку за стол.
Против поклонения победителю он ничего не имеет, охотно обедает в двух-трех домах и точно не собирается уезжать. Наконец утомленный Гюден де ла Бренельри заговаривает о желанном отъезде в любимый город Париж и вдруг получает странный ответ:
– Мой друг, так скоро мы в Париж не вернемся. Похоже, нам придется совершить небольшое путешествие по Швейцарии. Противник мой дворянин, по решению суда он объявлен клеветником и своим позором обязан моим мемуарам. Этого он никогда не забудет. Он захочет драться со мной. В этом случае нам лучше встретиться за пределами нашего славного королевства.
Он ошибается. Подлый граф и генерал Александр Фалькоз де Лаблаш не присылает к нему своих секундантов. С него сбита заемная дворянская спесь. Он поджимает хвост, как и положено вовремя побитой собаке. Отныне это ничтожество оставит свои клеветы и станет жить темной, невидимой злобой, пока не помрет.
Кажется, трусливое молчание подлого графа и генерала обнажает со всей полнотой, какой важности победу он одержал, и все-таки новое свидетельство окончательной и полной победы ещё ждет его впереди. Так и не дождавшись вызова на дуэль, Пьер Огюстен и верный Гюден де ла Бренельри выезжают из Экса в Париж. К их общему изумлению, в Лионе, втором городе Франции после Парижа, их встречает восторженная толпа. В честь победителя устраивают блестящий прием. Пьер Огюстен рассеянно бродит по переполненным залам собрания, улыбается, любезно отвечает на поздравления, от души пожимает бесчисленное множество дружеских рук незнакомых людей, и вот из толпы приглашенных вывинчивается высокого роста красавец и горячо целует его. Согласитесь, что это уж слишком. Однако в действительности это ещё один уже чуть ли не фантастический эффект его судебного красноречия. Молодой человек представляется:
– Шевалье де Фалькоз, младший брат.
Так и ждешь, что за вежливым представлением последуют ожидаемые переговоры о поединке. Может быть, у Пьера Огюстена екнуло сердце. Между тем молодой человек изъясняется пылко, сбивчиво и, надо прямо сказать, невозможно. Вот что он говорит, если изложить его речь в двух словах:
– Брата Александра я ненавижу и не могу не любить того, кто сделал его навеки посмешищем, то есть вас, бесценный мсье де Бомарше!
Впрочем, пора и привыкнуть, что с этим замечательным человеком то и дело приключаются чудеса.
Глава двенадцатая
Из боя в бой
Пора привыкнуть также к тому, что ему некогда вполне насладиться новой победой. Вихрь событий кружит его с умопомрачительной быстротой, едва он въезжает в Париж. Обнаруживается, что король Людовик ХV1, внимая его убедительному совету, наконец предпринимает неторопливое путешествие по северному побережью французской Атлантики. Он задерживается в Шербуре, терпеливо выслушивает обстоятельно изложенное мнение морского министра и повелевает возвести в этой гавани грозную крепость, нацеленную на векового врага, способную вместить до сорока линейных кораблей и фрегатов, причем комендантом крепости назначается капитан Дюмурье, человек Шуазеля, сумевший произвести хорошее впечатление на своего горячо любимого короля.
