– Это так, но вспомни, как было раньше и что стало с нами сейчас, – настаивал Амфир. – На нашей земле есть абсолютно все, чего нет в соседних государствах. У нас настоящая цивилизация, которой может позавидовать все человечество. Что еще надо?
– А нам они и должны завидовать. Пусть не завидовать, но хотя бы помнить о своих богах. Мы вечны, понимаешь, вечны. Мы боги на этой земле. Наш отец всегда имел преимущества перед другими. Он много страдал, но он и дела делал. Ты боишься крови? А сколько мы ее пролили с тобой за последние столетия? Ты знаешь, как о нас говорят?
Амфир пожал плечами.
– Однажды мне донесли рассказ, произнесенный сатиром Силеном, слугой Дионисия, Мидасу, царю Фригии, захватившему его врасплох, когда он был пьян, и выудившему из него много древней мудрости. Силен расу сказал своему царю о неких островах, именуемых Европа, Азия и Ливия, омываемых океаном. Выболтав этот секрет, он поведал, что за пределами этого мира простирается целый континент, или обширный участок суши, в величии своем бесконечный и неизмеримый, и что земля эта вскармливает на своих зеленых лугах и пастбищах множество больших, могучих животных. Люди, населяющие эту землю, более чем выше человеческого роста, и даже продолжительность их жизни не ровня той, что за океаном. Ты не догадываешься, о ком тогда шла речь?
– Но я слышал и другое, – возразил Амфир. – На протяжении многих столетий атланты помнили о своем августейшем происхождении, соблюдали все законы и почитали богов – своих предков. В их сердцах царила искренность. Умеренность и благоразумие руководили их поведением и отношением к другим народам, и пока они так жили, все шло хорошо. Но с течением времени превратности жизни, мало-помалу их деяния извратили благородные помыслы, и они стали вести себя, как все остальные дети человеческие. В них заговорило тщеславие, и править они стали, опираясь на силу.
– Вон с моих глаз! – заревел Атлас. Царь вскочил с кресла и указал своей властной рукой Амфиру на выход.
– Я начинаю понимать, что в тебе ошибался столько лет. Вон из моего дворца!
Амфир незамедлительно встал, поклонился и направился к выходу.
– Через три дня собираемся все, – вслед крикнул Arc лас. – Я буду держать совет со всеми братьями и с тобой тоже.
Амфир обернулся и увидел свирепое лицо царя.
– Сына с собой не забудь взять, – приказал Атлас. – Я тебя буду особенно ждать.
Царь долго смотрел вслед Амфиру и не понимал его позиции.
«Он, один из воинствующих и беспощадных, моя правая рука во всех начинаниях, а такое смеет говорить.
– Атлас снова опустился в кресло, потер вспотевший лоб и недоумевал. – Что происходит, если Амфир начинает о таком думать? Что мне тогда ждать от всех остальных? Если он меня на совете не поддержит, то я, как самый старший, приму решение сам. – Он нервно качал головой. – Если поддержит, значит, все мои планы о предстоящем походе за океан беспрепятственно сбудутся в ближайшее же время. Пусть меня простят боги за мою вспыльчивость, за мои мысли и планы, которые не все воспринимают, как полагается, но настоящая Атлантида не имеет права существовать теперь по-другому. Мы сильные мира сего, поэтому должны иногда напоминать о своей сущности на этой земле». – Атлас глубоко вздохнул, поднялся и направился по длинному коридору во двор своего дворца.
Царь шел задумчивый, перебирая в памяти только что услышанные слова своего брата.
«Да, жители Атлантиды населяют богатую страну, граничащую с океаном, всегда были знамениты своим гостеприимством, – размышляя Атлас, стараясь взять себя в руки. – Они хвастаются, что боги были рождены среди них и что самый знаменитый из греческих поэтов подтвердил это, вложив в уста Геры слова: на самой далекой окраине земли живут люди, подобные богам. Они ни с кем не – сравнимые как по внешности, так и по складу жизни. – Атлас снова впал в размышления. Он неожиданно остановился и взглянул в окно, за которым шумел цветущий сад. – Нас десять братьев, жизнь которым дал Великий Посейдон. Каждый из нас, царей, является абсолютным монархом в своей части острова. Наши отношения до сих пор строятся согласно предписаниям древних правителей Атлантиды, которые выгравированы на колонне из орихалка, что стоит в самом сердце острова, в Храме Посейдона. Один раз в шесть лет мы собираемся там, чтобы обсудить общественные проблемы и решить многие вопросы, рассудить споры и наказать виновных. Как мог забыть об этом Амфир? – Атлас вздрогнул и снова устремил свой взгляд на цветущий сад. – Через три дня как раз тот самый случай, который наступает спустя шесть лет».
Глава 2
Амфир прошел по широкой аллее между прекрасных красных роз и тюльпанов и остановился за дивными деревьями, которые своими ветвями могли скрывать его присутствие. Там, впереди, на небольшой поляне, окруженной многочисленными висящими скамейками, он увидел своего сына, который смеялся и болтал с приемной дочерью царя Атласа. Это была Литея, одна из прекраснейших девушек, которой завидовали даже его родные дочери. Ей было четырнадцать лет, и она выглядела непревзойденной принцессой. Ее длинные каштановые волосы свисали на худенькие плечи, а голубые глаза светились от общения с юношей, который сейчас составлял ей компанию. Они давно знали друг друга, но Амфир никогда бы не подумал, что его сын способен так свободно общаться с таким прекрасным созданием. Он стоял за развесистым деревом и прислушивался к их беззаботному разговору, который они вели между собой.
– Давно не появлялись вы в наших владениях со своим отцом, – заметила радостная Литея. С ее лица не сходила улыбка, и она не отрывала своего взгляда от прекрасного юноши.
– У моего отца много дел, а меня одного он не смеет отпускать от себя, – вздыхал Герд.
– Мой отец нас всех тоже держит в твердых руках, – пыталась жаловаться Литея. Она настороженно оглядывалась по сторонам и продолжала: – Мои сестры, каждая сама по себе сходят с ума, и я не могу понять почему.
– Твои сестры старше тебя, поэтому им дозволено больше, чем тебе. Ты же еще ребенок.
– Я ребенок? – вспылила девушка. – Ты на себя посмотри. Что ты думаешь, если вымахал ростом больше меня, то можешь позволить себе такое говорить? А ты тогда кто? Воин или что-то вроде этого? – Литея неожиданно перешла на «ты» в общении и заметно занервничала. Слова, произнесенные Гердом, ее задели.
– Я бы очень хотел стать воином, – признался Герд. – Но отец напрочь запрещает мне думать об этом. Я хочу биться с врагами за океаном, куда они часто отправляются, но мне об этом даже думать запрещают мои предки.
– Какой ты воин? – усмехнулась Литея. – Тебе еще около мамкиной юбки вертеться надо.
Возмущенный юноша вскочил с места и принял вызывающую позу, сжал от злости губы и заскрипел зубами.
– Если бы мне об этом сказал кто-то другой, то я непременно бы приказал ему отрубить голову.
Литея громко рассмеялась и замотала головой.
– Какой ты грозный! Думаешь, тебя кто-то станет бояться? Я, например, тебя совершенно не боюсь.
