Тень не доверяла этому единорогу, но покорно шла за ним, держась при этом на расстоянии, ближе к затененным местам, и он это заметил.
– Не бойся, – сказал он мягко, – я не стал бы помогать тебе, если бы желал тебе зла.
– А я и не боюсь, – отрывисто бросила Тень.
– Зачем же так грубо? – удивился он. – Или ты не благодарна мне за спасение?
– С какой-то стороны, да, благодарна, – печально ответила Тень, – но с какой-то – нет.
– Занятно, – промолвил он, – весьма занятно.
– Почему ты помогаешь мне? – спросила она, внимательно глядя ему в глаза.
– А почему бы и нет? Мне кажется, я способен тебя понять.
– Неужели? – холодно поинтересовалась она.
– Думаешь, много черных единорогов ходит кругом?..
Она понимала, о чем он говорил. Это вечное одиночество. Однако она относилась к нему настороженно. В ее планах было два пункта: оправиться от ранений и продолжить свой путь.
– Я позабочусь о тебе, пока ты не окрепнешь, – тем временем говорил он. – Кстати, как твое имя?
– Зачем тебе его знать?
– Ну что же, мне обращаться к тебе на «Эй, ты!»?
– Зови меня Мрачной, – сказала она.
– Все это действительно несколько мрачновато. Кстати, я – Светокрад.
Он явно красовался перед нею, всеми силами старался поддержать беседу, хотя Тень уже давно мечтала о тишине и покое. Он не смотрел на нее прямо, как подобает единорогу, но изгибал шею дугой и косил глазом, слегка пританцовывая при этом. Таким поведением он уже начал изрядно досаждать Тени, которая шла, закатив глаза к Небу и забыв о всякой осторожности. Обычно подобной небрежности от нее ожидать можно было с тем же успехом, с каким просить улитку станцевать латино. Однако факт остается фактом – Тень потеряла бдительность впервые за несколько лет. Где-то на подсознательном уровне она чувствовала себя спокойно и непринужденно рядом с силой и мощью Светокрада, хоть и не отдавала себе в этом отчета. Его простота и непринужденность обезоруживали ее, настолько они были непривычны. Наконец, Небо посветлело, и оба путника сочли наиболее разумным отоспаться до восхода луны. Они нашли приличную пещерку с узким входом, но широкую внутри. Светокрад улегся у стенки, оставив для своей спутницы мягкое ложе из листьев посередине. Однако Тень презрительно фыркнула и легла у противоположной стены, подальше от незнакомца, и уснула только тогда, когда была совершенно уверена, что тот спит. «А что, спящий он довольно милый, – подумала она и усмехнулась, – хотя бы теперь он молчит».
В тот день Небеса были благосклонны к Тени и дали ей выспаться вдоволь, несмотря на то, что от самой долины, где кровь еще не впиталась в землю, вели две цепочки единорожьих следов: один широкий и глубокий, а другой изящный и почти невесомый, хотя и было видно, что обладательница его тяжело ранена и представляет собой легкую добычу для хищника. Но никто не направился в тот раз по следам и не побеспокоил спокойного сна единорогов.
ГЛАВА 4
Маленький чёрный единорог бегала под капельками сосулек, весело играя и беззаботно радуясь прохладным брызгам. Весна. Столь долгожданная, она, наконец, пришла и наполнила сердце малышки радостью и бесконечной энергией молодой жизни. Тени нравилось слушать музыку капели, и она часто подпевала ее простеньким мелодиям. Как и положено беззаботному ребенку, единорожка проводила большую часть времени в играх, в которых участвовало всё, что ее окружало: лес, весна, сосульки и бесконечное ясное Небо, которое, порою, было ее единственным собеседником: ровесники, если они и встречались на пути, непременно убегали в ужасе. Тающие сосульки казались необыкновенно вкусными и свежими на вкус, и она часто ломала их зубами и дарила маме, которая была очень рада таким подаркам. Вот и сейчас, увидев длинную и толстую сосульку на скале чуть выше нее, Тень решила отнести ее своей матери. Она вскарабкалась на уступ и схватилась зубами за середину сосульки. У основания что-то треснуло, и сосулька оказалась в зубах. Но Тень не удержалась на скользких камнях и шумно покатилась вниз с ледяной горки. Малышка плюхнулась в сугроб, сосулька упала у нее перед носом. Тень тут же живо схватила ее зубами и весело потрусила разыскивать свою маму. Она не знала точно, куда та направилась, и шла наугад, подчиняясь велению сердца. Издалека она увидела сияние белой шерсти у нейтральной территории и поспешила туда с радостным предчувствием. Однако, подойдя ближе, она остановилась. Лучезарная стояла к ней спиной и беседовала с матерью Радужного..
– Она не виновна в том, что такою родилась, – говорила Лучезарная, – это не повод относиться к ней подобным образом. Одиночество так губительно для молодого, игривого разума…
– Пойми и нас правильно, – возразила мать Радужного, – ведь мы заботимся о наших детях и, по мере возможности, стараемся оградить их от беды.
– Тень никому не принесет беды!
– Кто знает? Мне страшно даже глядеть на нее.
– Она такой же единорог, как и все мы. Она так же чувствует, так же нуждается в счастливом детстве! Несправедливо отвергать ее, слепо подчиняясь каким-то предрассудкам.
– Трудно избавиться от предрассудков, когда повсюду лишь дурное о таких единорогах… Ведь она убила своего отца.
– Не смей так говорить! – гневно воскликнула Лучезарная. – Он убил себя сам! Он предал и меня, и свою дочь, и только сам принес себе гибель!
– И его можно понять, – заметила собеседница.
Сосулька выпала изо рта Тени и исчезла в сугробе. Ком подступил к горлу, обида и гнев поднялись внутри маленького хрупкого существа. Она вышла из тени и посмотрела прямо в чужие глаза, в которых не читалось ничего, кроме страха.
– Я НЕ НУЖДАЮСЬ в вашем обществе, – сказала она неожиданно взрослым, ледяным голосом, заставив отпрянуть обладательницу этих глаз.
Тень медленно шла навстречу матери Радужного со словами:
– Если вы не способны, если никто из вас не способен видеть глубже оболочки, дальше цвета шерсти, то вы – ничтожество.
Чужая пятилась, отступая перед Тенью, возвышаясь над нею, словно олень, отступающий перед тявкающим щенком. Черный единорог же двигалась вперед, и каждый шаг ее был тверд, и каждое слово наполнено гневом.
– Ты достойна зваться единорогом даже меньше, чем я. И мне не нужны ваши снисходительные взгляды, ваши жалостливые вздохи и ваши трусливые попытки избежать общения со мной.
Внезапная боль во лбу пронзила Тень. В глазах ее потемнело, она остановилась. Кожа между глаз натянулась, шерсть встала дыбом. Мать Радужного в ужасе пятилась от маленького единорога, потом развернулась и бросилась бежать. Боль была настолько сильной, что Тень склонила голову и зажмурила глаза. Мать кинулась к ней и позвала ее по имени. Когда дочь подняла голову, Лучезарная увидела, что натянувшаяся кожа лопнула, кровь хлынула из раны и мгновенно осветилась багровым сиянием, которое исходило от небольшого кроваво-красного камня, показавшегося из раны посреди лба Тени.
