– А мы хотим, чтобы в городе Фантазеров была такая школа, чтобы ребятам не хотелось из нее уходить, – крикнули хором Ирочка и Светочка. – Тогда никто не будет бояться экзаменов, никто не будет убегать и прятаться, как Петя Бабочкин, или возмущаться, как Пончиков…
– А при чем тут Пончиков? – возмутился Пончиков. Он стоял в стороне, никого не трогал, ничего не выкрикивал, а потихонечку жевал свои плюшки, но вредные Ирочка со Светочкой почему-то вспомнили именно о нем.
– При том, – повернулась к нему Ирочка и, погрозив пальчиком, проговорила:
– Ты задавал глупейшие вопросы, когда мы проводили экзамен по английскому языку, да еще вдобавок без перерыва жевал свои плюшки.
– А я и сейчас жую, – добродушно улыбнулся Пончиков. – Жую и думаю, хорошо бы было сделать в нашем городе такое кафе, где был бы зимний сад, аквариум, зоопарк, библиотека, картинная галерея, концертный зал, больница и школа, чтобы сидя за столиком, ты мог получить миллион удовольствий сразу.
– Ну, Пончиков, ты загнул! – воскликнул Свистунов и трижды свистнул в свой свисток. – Да если мы такое кафе в городе откроем, то скоро все такими же как ты станем. А ты, Пончиков, вообще лопнешь.
– Почему это? – поинтересовался Пончиков.
– Да потому, что ходить разучишься, если будешь сидеть на одном месте, – строго сказал Свистунов. А Люся Умникова добавила:
– Тогда к тебе придет старуха Лень, набросит на тебя свою сеть, скрутит тебя по рукам и ногам и…
– Хватит, хватит, – замахал руками Пончиков. – Ничего твоя старуха меня не схватит, потому что я от нее убегу.
– А вот и не убежишь, потому что ты на уроки физкультуры не ходишь, вместе со всеми на стадионе не упражняешься, и бегать совершенно не умеешь, – строго сказал физкультурник Мячиков.
– Ая буду упражняться, – воскликнул Пончиков, запихивая в рот остаток плюшки. – Я прямо сейчас как побегу, как поскачу, только еще одну плюшечку проглочу и…
– Вот-вот, пока ты свою плюшечку глотать будешь, старуха Лень тебя и настигнет, – громким шепотом произнес Свистунов.
– Хватит, – закричал Пончиков. – Не желаю я вас больше слушать. Я желаю поменять свое желание строительства кафе на желание строительства спортивного стадиона.
– Да есть в нашем городе спортивный стадион, – усмехнулся Мячиков.
– Пусть еще один будет, – топнул ногой Пончиков.
– Конечно, два стадиона – это очень хорошо, – проговорил Мячиков. – Но я думаю, что нам надо построить… – он хитро улыбнулся, выдержал паузу, во время которой внимательно оглядел жителей города Фантазеров, а потом закончил: – Нам надо построить настоящий Дворец спорта, где можно было бы не только заниматься спортом, но и проводить спортивные турниры, концерты и конкурсы. А еще во дворце можно сделать зимний сад, библиотеку и…
– Кафе, – добавил Пончиков.
– Ну ладно, пусть кафе тоже будет, – согласился Мячиков, – должны же спортсмены где-то кушать.
– Друзья мои, – сказала Люся Умникова. – Мы все – великие фантазеры и это здорово. Но наши фантазии никогда не станут реальными, если мы не примемся за дело. Нам надо решить, что для нас важнее и приступить к строительству.
– Начнем с картинной галереи, – крикнул художник Мазилкин.
– Почему это с галереи? – возмутился Пистолетов.
– Потому что я первый предложил, – ответил Мазилкин.
Жители города Фантазеров зашумели, закричали, заволновались. Пришлось Свистунову свистеть в свой свисток, чтобы успокоить спорщиков.
– Я предлагаю написать все пожелания на листочках бумаги, сложить в большой шар, а потом вытащить одну записку. Что на ней будет, с того мы и начнем, – предложила Люся Умникова.
– Ура! – закричали жители города.
Вездеходовы помчались в свой гараж и принесли большой металлический шар с отверстием, куда ребята аккуратно сложили все свои предложения. Вездеходовы шар потрясли, покрутили, а потом поставили его посредине. Достать записку доверили Свистунову.
Он поплевал себе на ладошки, потер их друг о друга и, закрыв глаза, опустил правую руку в шар. Несколько минут он стоял с закрытыми глазами, а потом потихонечку вынул одну записку. Свистунов открыл глаза, аккуратно разгладил листок, поднес его к лицу, потом отодвинул от лица и, покачав головой, проговорил:
– Не вижу никакой перспективы осуществить этот проект.
– Почему? – воскликнули жители города Фантазеров.
– Потому что это… это…
– Свистунов, перестань над нами издеваться, – строго сказала Люся Умникова. – Говори, чья это записка.
– Это записка, – Свистунов усмехнулся, – эту записку написал всем известный нам… Мазилкин.
– Ура, строим картинную галерею! – закричал Мазилкин и принялся приплясывать.
– А кафе там будет? – поинтересовался Пончиков.
– Нет, – огрызнулся Мазилкин, – дома будешь свои плюшки кушать, обжора несчастный.
– Зачем мне дома кушать, если я могу кушать везде, где мне только пожелается. Я ведь со своими плюшечками никогда не расстаюсь, – улыбнулся Пончиков, извлекая из кармана очередную плюшку.
В обсуждении новых перспектив развития города Фантазеров принимали участие все жители, кроме Пети Бабочкина. Пока все ребята были на центральной площади, Петя сидел на берегу озера и бросал в воду камешки. Он слушал, как трещат стрекозы, как квакают лягушки, и думал, что это они так благодарят ребят за то, что они убрали мусор из леса и посадили новые деревца.
Рядом с Петей лежала собачка Кнопа и повизгивала во сне.
– Интересно, что ей сейчас сниться? – улыбнулся Петя, посмотрев на разомлевшую на солнышке Кнопу. – Вот бы посмотреть собачий сон и узнать, почему это Кнопа так весело повизгивает.
Петя отвернулся, бросил в воду еще несколько камешков, а потом воскликнул:
– Эврика! Я сейчас лягу возле Кнопы, загипнотизирую ее сон, чтобы он мне приснился, и сам узнаю, что так развеселило мою собаченцию.
Петя улегся на траву, пристально уставился на спящую Кнопу и принялся повторять:
– Сон, сон, Кнопин сон выходи скорее вон.
Только ты не торопись,
Пете лучше ты приснись.
Сон, сон, сладкий сон…
Незаметно для себя Петя уснул. И ему приснился удивительный сон. Конечно, это был не собачкин сон, а человеческий, но Петя был уверен, что он проник в тайны Кнопиного сна.
Сначала по спокойной глади воды пошли большие круги, а потом в самом центре появился трон, на котором восседал морской царь Нептун в золотой короне. Весь он был опутан сверкающими на солнце водорослями, а в руках держал трезубец – символ своей власти.
