– Да, критиковал рацион только Миша. Как он, кстати? – поинтересовался Георгий. С тех пор как Миша женился на Сирене и у них пошли дети-погодки, времени на общение у друзей оставалось мало. Только Клод навещал супругов и их двух мальчиков. Они на три и четыре года младше близнецов Таубов.
Так что не успели Миша и Сирена перестать ухаживать за близняшками по ночам, как подоспел «на выход в свет» личный маленький Клодик, а потом и очаровашка – Георгий. Но дома его звали не Гия, а Гоша. Но вообще-то назвали пацанят именами друзей Миши.
Ну а «близняшки» перекочевали на руки бабушки Роберты, поскольку стали спать все ночи напролет тем самым «рекламным» сном младенцев.
Они так уставали, набегавшись за день, что иногда их даже умывать приходилось уже спящими.
Роберте пришлось на время перестать заниматься ресторанчиком для сирот-спортсменов. И на себя эту обязанность взял полностью Роберт. Он нанял повара из начинающих. И контролировал его так по следовательно, что тому ничего не оставалось, как стать асом. Помогал ему на кухне квадратный мальчик, которого все со временем перестали называть по имени, он стал Брот – по форме кирпичика хлеба.
А года через три его переманили в хороший ресторан шефом. И мальчики – им тогда исполнилось по четырнадцать лет – стали сами все вместе на кухне готовить себе завтрак из закупаемых Робертом продуктов. Кстати, именно потому, что Соня когда-то жаловалась Клоду, что в детском доме не учат обычным домашним обязанностям. И поэтому она готовить не научилась.
Мужчины за столом поздравили Клода с тем, что Фред так рано стал чемпионом.
Гордый отец показал всем на своем компьютере – нарукавнике, покрутив его вокруг руки, фото не только своих трех детей вразные годы их жизни, но и портреты своих подопечных. И тут вернулись с пляжа тинэйджеры и присоединились к просмотру, попутно выдули остатки остывающего чая.
Вера стояла, опершись Клоду на плечо, и язвила, поглядывая на Леона, который ей явно начинал нравиться, оценивая его детские фото, где пол-экрана занимала пухлые младенческие щеки. И тут она на гибком компе-нарукавнике увидела фотографию парня такой красоты, что у нее дыхание перехватило.
Клод хотел было перелистнуть пальцем все изображения, когда Вера, буквально вцепившись ему в руку, остановила его.
– Кто этот… Аполлон, – в ухо Клоду шепнула она севшим от волнения голосом.
– Это – Эрос. Еще один из сирот, которых я тренировал. Он уже оставил спорт – он звезда мирового модельного агентства теперь, живет в Нью-Йорке. К нам приезжает изредка.
– Папа, дядя, наймите его срочно! – Вера даже ногой притопнула от нетерпения. – Я хочу, чтобы он появился здесь завтра, – Вера выглядела неприглядно стервозной и капризной.
– Похоже, наша девочка влюбилась? – иронично спросил Веру Георгий, желая перевести все в шутку.
– Я… я не знаю, что со мной. Но я умру, если его не увижу. – Вера осмотрела всех исподлобья с вызовом.
Все перестали шутить. И смотрели, как Вера насильно приблизила руку Клода к своему лицу и поцеловала изображение Эроса на компьютере-нарукавнике.
Гия с Илларионом переглянулись в ужасе. Лари, сдаваясь, поднял руки.
– Надо срочно взывать парня для съемки рекламы… Чего бы? Давайте индивидуальных подъемников, что ли. Якобы мы решили открыть компанию по их массовому производству, – предложил Гия.
– Ну зачем же обманывать будущего зятя, – лукаво улыбнулся Илларион. – Бизнес ты придумал классный. Почему бы не осуществить идею?
Вера расцеловала дядю и отца.
Клод, смеясь, пожал обоим им руки.
От дома к столу, где сгрудились все, шла Настя в белой тунике и с блюдом с бутербродами в руках.
Ей все, перебивая друг друга, сообщили, что скоро тут появится ее будущий зять.
Настя взглянула на фото парня и кандидатуру сразу одобрила.
– Но сначала послушай его и… понюхай его. Запах и голос важнее, чем вид, в интимных отношениях, – прошептала дочери на ухо Настя, вспомнив свою недолгую влюбленность в красавца-нотариуса со сладким именем Джем, которая прошла сразу, как у того изо рта запахло табаком.
Настя попутно вспомнила и Влада. Илларион о нем никогда не говорил, да и она упоминала нечасто. Но сейчас, при Клоде, она будто вживую увидела взволнованное лицо Влада. Они тогда оба были влюблены скорее не друг в друга, а в такую яркую и смелую любовь Таубов. В любовь в ее околдовывающем проявлении, которая тогда плавила даже воздух лета на этой вилле вокруг Софьи и Клода.
Тема Эроса смолкла из-за яростного жевания булок с сыром и колбасой.
И только одной Софи эпизод с попыткой «покупки» для капризной дочери Гии сироты стал причиной настоящих переживаний. Это буквально взбесило ее. Вспомнились страдания из прошлой жизни, когда из нее, сироты, сделали жену-алиби, чуть не убили. Подумала она и о том, как Жизель силой принуждала Клода к сексу, буквально под дулом винтовки. Неужели всех собравшихся на чаепитие не волнует, что теперь парня, которому и вовсе может не понравиться эта девчонка – вполне милая, но любая из моделей агентства затмит ее сразу и навсегда – будут подкупать или угрожать, чтобы Вера заполучила понравившуюся «игрушку».
Соня среди всеобщего молчаливого жевания встала и выдала всем присутствующим самым зловещим тоном, на который только была способна:
– Эрос мне как еще один брат. Все подопечные папы нянчились с нами-малышами в детстве. И я не позволю вам – она перевела злой взгляд с Иллариона на Гию и Веру, – ни за чтоне дам вам насильно его заставлять быть жертвой ваших интриг. Если ему добровольно понравится Вера – флаг им обоим в руки. Но любую попытку Эроса купить или запугать я пресеку любым путем – дозволенным и недозволенным.
Все застыли с открытыми ртами.
Илларион побагровел, собираясь дать отповедь зарвавшейся девчонке. Но когда он уставился ей в глаза, он понял то, что давно знали Клод, Фред и Роберт с Робертой: Соня-маленькая и ее мать – один человек, а не два. И он просто закрыл рот, потрясенный тем, как проглянула покойница-матьв юной девочке.
Гия во время монолога Сони тоже пришел к этой мысли. И его обуял мистический страх. Он посмотрел на Софи испуганно и виновато.
– Ты права, девочка, – выпалил он. – Мы же не работорговцы, чтобы покупать людей.
Обращаясь к Вере, которая покраснела и тяжело дышала, собираясь заплакать не то от обиды, не то от стыда, Георгий сказал:
– А ты, дочка, срочно посмотри фильм о судьбе первой жены Клода. Я его тебе сейчас открою на компьютере. И узнаешь, что «насильно мил не будешь».
Клод, который сначала с юмором воспринял ситуацию, сейчас, увидев ее глазами Софии, тоже осуждающе посмотрел на Веру.
– Уверен, что как человек ты Эроса заинтересуешь точно: ты умница и при этом весьмамиловидная. Но он каждый день видит вокруг себя теперь топ-моделей, к нему пристают ежедневно десятки женщин и столько же мужчин. Готова ли ты тому, что его сердце – женское общежитие, где у тебя может оказаться даже не одна комната, а одна кровать, да и то максимум на пару дней?
