Он успешно делал каменное лицо при нападках на имя его сына. И отвечал злобным завистникам ехидным голосом: «Чемпион и чемпионка – это всегда ярко и жарко. Еще и поэтому он обрадовался мягкой, дивно пластично двигающейся Софье с глазами-морями и с какими-то «дождевыми» волосами по пояса. И ее синему платью. Со времен Жиз он возненавидел красный цвет. Сын ничего ему не рассказывал, но для чего ж тогда таблоиды? И хотя Роберт всегда говорил соседям, что все эти нападки – выдумки журналистов, на самом деле он чувствовал, что, правда, еще хуже. Он боялся, что сын опять нарвется на дикий огонь. Но он приехал влюбленным и радостным. Сияние обоих супругов было видно невооруженным глазом, от пары взгляд невозможно было отвести.
Сам Роберт женился на Роберте по дружбе семей, по сходству характеров, по потребностям тела, которые они выучили друг у друга. Поэтому сейчас Роберт с легкой завистью смотрел на Клода и Софии. Потому что понял, что, возможно, и ему стоило поискать или подождать любовь. Но сколько он, уйдя к себе в комнату, не вспоминал женщин, которых встречал по жизни и даже изредка заводил короткие интрижки, той, кто могла его заставить сиять глазами, как сейчас сияли Клод и Софья, не было точно. Значит ли это, что не каждому удается полюбить? Или им с Робертой любовь дана только к внуку, а не друг к другу?
Все еще с мыслями об этом Роберт заснул, улыбнувшись тому, что первый раз в постели думал о страстной любви, да и то – об ее отсутствие. И Ангел Роберта почувствовал себя виноватым. Ведь ему нравилась невозмутимость подопечного. Как и Ангелу его жены – Роберты. Сама эта досточтимая дама была воспитана так хорошо, что в ее сексуальных фантазиях всегда присутствовали только звезды старого кино. Это в наше время можно считать верностью. Ведь даже в ее фантазиях все было тактично и прилично.
И до появления порочащих семью Жиз и Клода статей в журналах и газетах, она не знала, что замужняя женщина может так порочить себя и мужа. Она умоляла Клода развестись. А он отвечал ей всегда: это не возможно. Софья вызывала у нее смешанные чувства. И ей казалось, что в ней столько опасного – начиная с неимоверной красоты и заканчивая магнетической манкостью для мужчин любого возраста и положения.
Оказавшись в гостиной, все перешли на шепот, потому что малыш заснул под шум дождя моментально, видно, это была единственная колыбельная в те времена, когда была жива его мать. Она попросту выставляла малыша из спальни на балкон в дождь, втайне надесь, что он простынет и помрет. Однажды в ливень Жиз его чуть не утопила, выставив в коляске на открытый балкон под тропический ливень. Если б Клод не подоспел, то все бы кончилось в маленькой жизни, еще и не начавшись.
Но дальше разговор на такую важную тему, которую затронули на террасе, откладывать было нельзя.
Роберта взяла на себя инициативу в возобновлении темы.
– Раз Софии в опасности, разумно ли вам, дети, сейчас увозить с собою малыша? Ведь он тоже может попасть под обстрел, если киллер вас найдет. – В голосе ее не было вопросительной интонации.
Но Клоду так хотелось жить сразу с двумя существами, которых он любил больше всего на свете – с женой и сыном.
– Мама, киллер же не из автомата расстреливать жертвы, а целится в кого-то конкретного. И уж точно не в младенца. Он убивает только тех, за кого ему заплатили.
– Жена права, – поддержал Роберту Роберт, – ведь вас обоих легко заманить, заставить отдать свою жизнь вместо жизни малыша. Так что предлагаю вам оставить нам Фрэди еще на год с нами тут, а потом, глядишь, и вы оба вернетесь. Точнее, трое – ведь Софи – беременна.
Все повернули головы в ее сторону. Ей хотелось забрать мальчика с собой. Он ее просто покорил одним объятием. Но она понимала, что киллер может целиться в нее., а она возьмет в этот момент малыша на руки. Ангел Софьи вопил: соглашайся, делай так, как лучше ребенку.
Соня вдруг заплакала. Она всхлипнула, выдав на этой ноте СВОЕ СОГЛАСИЕ С Робертом и Робертой.
– Нам придется ремонтировать дом, когда его купим. Нам нужно будет пробиться в выбранном деле. И, конечно, опасность не миновала. Так что я согласна, хоть мне и хочется баюкать этого кроху каждый день, что его интересы должны быть превыше всех наших. Клод был не доволен ее ответом, потому что звучал он слишком дипломатично. Может, для Сони его сын – обуза?
Поэтому Ангел Софьи продиктовал ей в ухо текст, который она просто повторила вслух помимо своей воли:
– Но будет так, как скажет Клод. Это его ребенок. И ему решать его судьбу. Я буду рада стать мальчику мамой сразу.
Клод облегченно вздохнул после этих слов. Но с ответом замешкался.
– Ладно, мы не возьмем его с собой в Турцию прямо сейчас. Но постараемся все уладить меньше чем за год, лучше – за пару месяцев.
На том и остановились. Обстановка сразу разрядилась. Стала ностальгической. И гроза за окнами так же резко кончилась, как и началась. Ангелы повисли на люстре – все же у них только что был выговор от высокого начальства. И нужно было осмыслить, как действовать дальше.
Надо сказать, что желание Софьи стать поэтом и сделать Клода – автором музыки для песен шло вразрез с теми видами деятельности, которые Ангелы представили в новом совместном сценарии жизни их подопечных. Ведь переписывали они сюжеты их судеб с учетом того, что Клод увезет беременную жену в Австралию, сам станет тренером для молодых спортсменов – ведь он был многократным чемпионом по спортивной гимнастике, спортсмен мирового уровня. А Соне предстояло воспитывать детей. Ведь Ангелы не могли предполагать действий людей с выгоревшими душами – к ним Ангелы не представлены. Они не знали, что Тамара будет так последовательно мстить Соне за гибель сына, в которой виновата она сама. Что начальник охраны Иллариона, скрывая свой «косяк» по службе: он ведь так и не смог обнаружить и доказать, что Павел был в спальне у Наны купит у женщины квартиру и вмешается тем самым в судьбу Софьи и Клода, станет им помогать.
А уж того, что Илларион не то пожалеет Соню, не то захочет использовать ее и Клода в своем легальном бизнесе в Австралии и подобно никто не мог предположить. И просчитать наперед действия темных сил по – прежнему возможным на уровне Ангелов не представлялось возможным. А вопрос стоял остро: надо ли Софье сообщать Гие адрес их нового дома в Турции, когда супруги его купят? Ведь позже тем же вечером Клод заказал на дату через неделю два билета на рейс до Стамбула и дальше – до Анталии. После чего молодожены отправились прогуляться по саду. Он был мокрый насквозь. Полные розы воды, ароматные капли стекали с глициний. Влажный теплый ветерок словно языком облизывал лица. Ночное небо было любимого сониного цвета – сапфирового. Одно плохо – трава в дождевых «жемчугах» тут же промочила ноги и Соня передернула зябко плечами. Клод тут же поднял ее на руки и понес к ротонде, увитой плетьми хмеля. Его шишечки подрагивали и шуршали, когда Клод, целуя жену жадно и грубо, опустил ягодицами на перила беседки, и тут же она обвила его ногами. А уж дальше старая изящная конструкция чуть не развалилась, стеная всеми сочленениями в такт бурного совокупления, расшугавшего всех птиц, устроившихся по традиции на ночлег на пирамидальной крыше. А Клод аж взвыл, как волк в конце этого акта, который случился от голода – ведь за весь день из-за хлопот молодые первый раз остались наедине.
