Люди делают то, что хотят и как им вздумается, не потому ли, что ошибочно считают Бога неким анахронизмом, устаревшим на два тысячелетия. Они не хотят поверить, что все, что происходит в мире материальном – это «тест драйв для их душ», если переходить вновь к аналогии с движением автомобилей. Они не верят, что, продолжая сравнение, непригодные «модели» душ просто будут уничтожены. Лучшие станут использоваться в моделях класса люкс, а остальные – в «машинах эконом класса». – Поддержал его Ангел Софьи мысленно. – Но не может же Господь каждые две тысячи лет посылать им по сыну на заклание, чтобы тот проводил актуальные на этот момент сравнения с техническими новинками в Священной Книге.
Тем более, что пока подрастет следующий пророк, в автомобилях уж точно укорениться автоматическое управление и сравнение устареет. – Но вслух произносить такую ересь он не стал. Дело в том, что и на его ступени служения пути эти все же были лишь приоткрыты.
Ангел Жиз будто озарился идеей:
– А может и поступки людей через душу довести до автоматического управления из одного центра, чтобы не творили зло и всевозможные пакости.
С высоты Престола раздалось с нетрадиционной иронией в ответ на этот недопустимый диспут:
– А как вы думаете, что не успело дозреть в Плоде Познания, когда Змий скормил его людям зеленым, заложив тем самым в род человеческий несовершенство поступков. Зрелостью Познания было бы то, что партнера выбирала бы только Любовь. Она автоматически отринет любое зло в адрес объекта чувства. И это стало бы гарантией верности и счастья.
И каждый из тех, кто стоял внизу, у подножья переливающегося алым Престола тут же отнес это к себе – надо любить своих подопечных. Делать для их души больше, чем они делают сами. В конце-то концов, это их главное дело на несколько миллионов световых лет вперед.
Увы, на грешной Земле, далекой от чудесного небесного дворца, плывущего над вечерним морем, профессиональная любовь свойственна вовсе не Ангелам.
Даже очень мерзкий человечишка способен воспылать нежными чувствами к абсолютному совершенству. Мало того, любят люди друг друга как дилетанты – не пытаясь углублять знания не о любимом, не о процессе зарождения, поддержания и выражения чувств. Вот и получается, что очень правдоподобно выражают страсть те, кто… вообще выключает из процесса душу. А тем, кто прикипел сердцем, кажется порой неловким чересчур умелое обращении с телом. Трудно осуждать их за это, согласитесь, ведь Змий накормил нас зелеными и немытыми яблоками. Не мудрено, что съев вредный фрукт, испытав мучительные боли, в другой раз воздержитесь. То же произошло и с Софьей, которая, вернувшись с кладбища после похорон и мужа, даже не подозревала, какой сложный, многогранный процесс запустила ее мольба. Она даже подумала, что первый раз по большой любви она угодила в опасную для жизни западню. Где гарантия, что это не повторится?
Успокоившись после инцидента у могилы, красавица залезла в очень горячую ванну. Ангел, вернувшись к ней стремглав с небес, обнаружил, что его подопечная была не осторожна. Она не захлопнула дверь, и та осталась приоткрытой. Метнувшись в квартиру, ангел увидел, что Софья моет голову, осторожно омывая поджившие шрамы и ссадины, оставшиеся под отрастающими волосами после автокатастрофы. И тут через хлопья пены от шампуня на лице она замечает, что дверь в ванную приоткрывается и в нее просовывается наглая физиономия соседа.
– Дверь у тебя открыта, Сонька. Вот я и зашел на шум…воды. Помочь спинку потереть?
Софья испуганно углубилась в полную пены воду – Убирайся, – почти жалобно вскрикнула она, вообразив, что сейчас ее будут снова насиловать, как во времена замужества.
Соседа ее легкая паника только вдохновила.
– Ну, зачем-то же ты оставила открытой дверь. Раз выжила в автокатастрофе – надо не зарывать себя в траур. Хочешь мужика? А я всегда слюни на тебя пускал. Только твоего боялся – он ведь из бандитов был?
Софья была рада уже тому, что своими сентенциями он дал ей время сориентироваться в ситуации:
– Если ты сию минуту не уберешься отсюда, я включаю кипяток и им полью тебя из душа. Обварю тебе лицо, если ты сделаешь в мою сторону еще хоть шаг.
Сосед так и опешил, остановился в искреннем недоумении с занесенной для шага ногой:
– Тогда зачем оставила открытой входную дверь? Да ладно, ухожу. Ишь, какая мимоза.
Он, пятясь, уходит. Софья прислушивается к его шагам. И когда входная дверь хлопает, снова слышит некое шуршание в квартире. Она решительно «восстает из пены», невольно имитируя сцену «Рождение Венеры», заматывается в полотенце и крадется по комнатам. И застает мамашу мужа – «царицу Тамару», когда та открывает сейф с деньгами в их спальне.
Софья туже затягивает узел, явно готовясь к бою.
– Это не ваше. Какое право вы имеете…
Тамара поджала и без того узкие, змеящиеся губы. Ее выбеленные кудельки поднялись, словно шерсть на спине кошки, готовой принять навязанный бой.
– Мое. Было моим и будет. Не оставлю же я добро убийце мальчика моего.
Софья наступает на нее все решительнее:
– Он вас тоже бил? Вы боялись пойти поперек?
Тамара смутилась, чуть сбившись с настроя на драку.
– Ну, случалось.
Софья напирала: – А сколько раз бил? Меня так – шесть, не считая пощечин.
Тамара всерьез озаботилась подсчетом своих побоев. Потом досадливо бросила это дело:
– Что, я считала? Первый раз, когда выпил – классе в седьмом был.
Софья покачала головой и с горечью спросила мать своего теперь покойного мужа: – Так чего вы меня не предупредили, что б я за садиста замуж не выходила?
Мать была очень искренней и потому слова ее прозвучали так обидно:
– Какое мне до тебя дело. Ты мне никто. Да и всем никто.
Софья после этих слов, словно сочтя себя уже вправе на что угодно по отношению к этой женщине, ударила ее со всей силы кулаком в челюсть и, опрокинув с размаху на пол, вырывала у свекрови из рук пачку денег и ключ от сейфа.
– Вот и мне нет до вас дела. Это все мое. Только потому и жила с сыночком твоим, что мне нужен был дом. Так что иди, пока ходить можешь. – Соня схватила с комода увесистую бронзовую статуэтку лошади. Так что свекровь отползала до двери комнаты на попе, опираясь руками о пушистый ковер спальни.
Ангел Софьи пытался собой заслонить свекровь от Софьи, но только и смог, что чуть смягчить удар.
Ему нужно было срочно поднять в своих инструкциях главу «ответственны ли отец и мать за сына или дочь», и должны ли они нести на себе их наказание. И как быть в этом конкретном случае – ведь самого сына Софья уже убила, излив праведный гнев. Хотя, испортила то тормоза ее машины как раз свекровь. Как только Бог может распутывать такие «узлы» из мотивов поступков?
И теперь ее гнев – неправедный? И она стала стяжательницей?! И какая часть ее души надломилась и отмирает сейчас… Боже, как трудно тебе судить людей. В них нет ничего определенного, ясного, ни одной прямой линии. И если б нужно было нарисовать портрет души, то пришлось бы вылить и смешать в беспорядке всю палитру красок. Но размыть их либо белым, либо сгустить черным.
