– Советую сделать заказ, – сказал Бен, протягивая девушке меню, – потом этого голубчика в смешном чепчике в этом тумане нам не отыскать.
– Я не прочь бы отведать сябзи плов в местной версии, – скромно сказала Хадиджа.
– Ну ладно, остальное я съем один, – сказал Бен и заказал различных шашлыков, кофте, начиненные перепелки левенги и фисинджан – мясо, тушеное в соусе из грецких орехов.
– Ничего себе! – удивилась Хадиджа. – Ты же с места не сдвинешься. Ты что здесь до вечера собираешься просидеть?
– Я набиваю живот так же быстро, как и вожу машину или стреляю, – пошутил Бен, но не получив соответствующей реакции от Хадиджы, быстро сменил тему. – Нам предстоит долгий путь. Придется заполнить вашу сумочку припасами для выживания.
– Судя по твоему аппетиту, в сумочке надобности не останется, – ответила Хадиджа и, вытерев руки горячей ароматизированной салфеткой, активно принялась за еду. Главные блюда представляли собой шедевр кулинарного искусства, особенно для молодых людей, претерпевших испытания погони по безлюдным каменным степям, смертельный страх и ужасы плена. Попросив чай, перемешанный с мятой, и отвар из шафрана, Хадиджа и Бен откинулись на своих тюфяках, наслаждаясь редкими минутами блаженства от чревоугодия, снимая стресс трелью соловья и благоуханием благородных роз. Официант вернулся скоро, вновь поразив разнообразием сладостей и десертов, из которых молодые люди выбрали только традиционную халву и сушеные финики в шоколаде. Расплатившись и забрав немного еды с собой в дорогу, Бен и Хадиджа нехотя встали со своих мест и направились к выходу.
– Я с трудом хожу, – сказала Хадиджа, еле передвигая ноги.
– Ничего, у тебя будет часок покинуть меня и отправиться в страну грез…
– О чем это ты? – не поверив ушам, спросила девушка.
– Можешь поспать в машине, у нас еще час до Мешхеда, – уточнил Бен. – Как же после всего этого ты можешь меня покинуть? – с усмешкой спросил он.
– Как раз после всего этого от тебя убежит любая нормальная девушка.
– Не дальше своих грез, где вновь встретит меня…
– Да ладно, я уже не знаю, о чем мы говорим, – махнула рукой Хадиджа, устраиваясь на заднем сидении для дорожного сна.
– Все понятно, до встречи в Мешхеде, – сказал Бен и выехал на ровную как стрела дорогу, которая не сулила никаких неприятностей.
Через час, бросив машину около железнодорожной станции, молодые люди поспешили на отъезжающий в Тегеран поезд. Не успел кондуктор скривить лицо при виде увесистого рюкзака Бена, как несколько купюр в местной валюте смягчили его сердце.
– До сих пор все идет хорошо, даже подозрительно, – сказал Бен, располагаясь с Хадиджей в отдельном купе. – Документы работают, моя новая внешность у всех вызывает доверие, желудки полные, а настроение боевое.
– Только выспаться никак не получается, и все вокруг мелькает и проходит мимо в окошке, – сказала девушка, устраиваясь около окна.
– Впрочем, как и вся жизнь. Даже угадать тяжело на каком месте оборвется моя кинолента за окном, – добавил Бен.
– Сколько ехать до Исфахана?
– Ты хотела спросить, как долго тебе придется выслушивать мой дорожный бред? – поправил Бен.
– Если я смогу уснуть, то это меня вовсе не побеспокоит, – ответила Хадиджа, забравшись на полку с ногами.
– Очень мило с вашей стороны, – улыбался Бен, открывая бутылку минеральной воды. – А в Исфахан мы приедем только через сутки.
– Что-о?! – протянула девушка, потеряв сон.
– В этом не меня вините, – рухнув на свою полку, сказал Бен. – Прямое железнодорожное полотно между двумя этими городами еще строится, а устроившие нам эту прогулку через Тегеран, скорее пожалев меня, дали возможность выспаться. Вообще-то, я не прочь был бы и порулить.
– В таком случае мог бы взять мне отдельное купе.
– А этого не было в инструкции, – сделав серьезное выражение лица, сказал Бен. – Для спокойствия вашей души могу отвернуться к стенке и застыть в таком положении на сутки.
– Никак не привыкну к твоей новой внешности, – неожиданно улыбнулась девушка, – лучше, если я закрою глаза.
– Точно, и я вырубаюсь от твоего сябзи плова, – засыпая, сказал Бен, предварительно настроив особенную опцию на своем телефоне, способную сканировать пространство в радиусе десяти метров и реагирующая на движение и устойчивое тепловое излучение в заданных точках, в данном случае за дверью и окном купе. Если кто-либо задержался бы около их двери более чем на две секунды, то Бен получил бы соответствующий сигнал на телефон. Для полной предосторожности центр посадил в соседние купе своих людей, о которых был информирован Бен, но которые не догадывались сами, зачем им нужно было в спешке отправляться в Исфахан.
Через тридцать минут Бен открыл глаза и подошел к двери. Он открыл дверь прежде, чем кондуктор успел постучать.
– Проверка билетов, – на автомате сказал кондуктор, лицо которого тут же изменилось при виде грозно насупленных бровей Бена. – Ах, это ваше купе, конечно же. Не пожелаете чего-либо, кофе, чай, перекусить? – учтиво спросил рассыпающийся в любезностях кондуктор, быстро возвращая билеты Бену.
– Только спокойствие и тишину, – сурово ответил Бен.
– Будет сделано, все понятно, только позовите, если что, и я к вашим услугам, – повторяя одни и те же слова, кондуктор отошел к соседнему купе.
После этого Бен проспал около пяти часов кряду и, проснувшись, вдруг резко вскочил, словно ужаленный, немного напугав Хадиджу. Несколько секунд он смотрел невидящими глазами на девушку, словно пытаясь вспомнить, откуда она взялась в его купе. – У меня было точно такое же состояние, когда я проснулась, – сказала Хадиджа, наливая воды для Бена. – «Где я?», «А этот еще кто?» – почти паника, пока сознание не вернуло меня в жестокую реальность.
– Не такая она и жестокая, это самый мягкий вагон, – отпивая воду, сказал Бен. – Кстати, скоро подъезжаем к Тегерану. Только жаль, что никаких прогулок не предусмотрено.
В унисон словам Бена кондуктор стал оглашать в коридоре, что через час поезд прибывает в столицу.
– Никакого настроения для прогулок, поскорее бы домой, – ответила девушка, вновь уйдя в себя.
– Ну, это вроде близкая вам страна, тоже шииты…
– Я не разделяю мусульман по конфессиям, чтобы не угождать недоброжелателям, – прервала Бена девушка.
– Согласен, но учитывая исторический факт существования различных школ и течений в исламе, ты все же к какому-то из них себя относишь или нет? – учтиво уточнил Бен.
– Я пытаюсь, по мере своих сил, практиковать мою религию в той версии, в какой она была изначальна ниспослана.
– То есть это как-то же называется, саляфи, ваххаби или еще как-то?
– Все эти определения в наше время слишком политизированы и используются для навешивания ярлыков и создания образа нового врага. Чем-то же нужно было заполнить пустоту после падения коммунистической идеологии. По сути, провокации против ислама нужны для финансирования ВПК
[9] западных стран и имперских захватов новых ресурсов и территорий.
