И вообще – человек в состоянии болезни обязан думать только о себе! И не тратить остаток сил на другое, иначе не выздороветь».
Упрекнув себя в черствости, она принялась его успокаивать и утешать, без конца повторяя, что речь идет о каких-нибудь трех или четырех днях. «Витя! Ну уж как-нибудь, а?»
Врала. Конечно, врала, ложь во спасение. Прекрасно понимала: какие там три или четыре? Недели две, и это в лучшем случае! А то и… Уже понимала: дела в Москве складывались очень серьезные.
В общем, начали собираться. Такси должно было приехать после обеда.
Леля поговорила с врачом, распрощалась с медсестрами и санитарками, сверили чеки по оплатам.
Из беседы с лечащим врачом поняла: консультации раз в неделю, а там, скорее всего, еще один курс… Еще раз придется ложиться, и не менее чем на две недели.
Вышла расстроенная – снова деньги, проклятые деньги!
И утвердилась в правильности решения: в Москву надо ехать незамедлительно. Точка.
На пороге палаты неожиданно возникла Галочка, хотя договаривались, что ждать их она будет дома.
«Приехала помочь», – объяснила она и действительно принялась помогать. Леля смотрела, как быстро мелькают Галочкины ловкие и умелые руки: поправила повязку, помогла надеть свитер и брюки, уточнила, все ли лекарства есть с собой, Леля вообще про это забыла.
В квартире – Леля снова удивилась – было все подготовлено. Спальня хозяйки отдана в распоряжение гостя, кровать застелена свежим бельем, на тумбочке минералка и чашка, торшер подвинут ровно настолько, чтобы было удобно читать. Воздух свежий, форточка была приоткрыта.
– Ну? И как тебе? – с улыбкой спросила Леля у мужа. – Галочка наша – просто находка! Везение и неоценимая помощь! Ну правда ведь, а?
Виктор скупо кивнул и попросил перекусить.
Тут же были разогреты и поданы куриный суп и мясное суфле.
Съел он все это с большим удовольствием, удивившись, что «такое откровенно диетическое» может быть вкусным.
Леля и Галочка переглянулись и выдохнули.
Виктор лег, блаженно прикрыл глаза, проговорив:
– Нет запаха больницы! Как это здорово!
Леля тихо вышла из комнаты, прикрыла дверь и подумала: «Все я сделала правильно. Галочка умница! Ох как же нам повезло!»
Теперь с совершенно спокойным сердцем можно ехать в Москву, чтобы решать все дела. Разруливать. Приводить в порядок. Зарабатывать деньги для дочери и для мужа, своих самых любимых и самых родных. Может быть, это и есть пресловутое женское счастье?
Самой стало смешно.
Улетала Леля тем же вечером, совсем поздно, почти в ночь.
В самолете почувствовала такую усталость, что тут же закрыла глаза, предварительно объяснив стюардессе, что будить ее не надо – ни на перекус, ни на что прочее. Только по прилете, строго за десять минут.
Так все и вышло, правда, проснулась сама, как только услышала призыв пристегнуть ремни.
В Москве уже вовсю лежал снег – огромные сугробы вдоль шоссе были похожи на уснувших белых медведей. Помощник Вова, встретивший ее, без остановки, с каким-то садистским упоением вещал про «дикие, страшные, Лариса Александровна, проблемы» и наконец выдал всю горькую правду.
Нервы сдали, и она потребовала, чтобы он замолчал.
Вова обиженно хмыкнул и еще крепче вцепился в руль.
Так и доехали молча. У дома она сухо кивнула и отказалась от предложения донести чемодан.
Вова пробовал возражать:
– Как это вы, Лариса Александровна, сами?
– Я всегда сама! – ответила она. – А ты не заметил? – И быстро зашла в подъезд, не дожидаясь ответа.
Дома было хорошо. Нет, дома было замечательно! Леля включила все люстры, все торшеры и бра и долго ходила по комнатам, любуясь любимой квартирой.
Ах, как же было уютно, красиво, тепло и душевно! Свой дом!
Потом она пила чай на кухне, найдя в шкафчике немолодое, почти каменное овсяное печенье, намазав его сверху земляничным вареньем – спасибо домработнице Соне, как пригодилось! После чая отправилась в душ и долго стояла под сильной струей горячей воды – тоже счастье, да какое! В собственной ванной!
Легла, когда на часах уже было почти семь утра и за окном чуть – чуть, почти неслышно, стал пробиваться пока еще мутный и слабый рассвет. До настоящего было еще далеко – что делать, ноябрь!
Проснулась в десять, бодрая, полная сил. Выпив кофе с остатками печенья, накрасилась, быстро оделась в рабочий костюм: юбка, пиджак, светлая блузка. От «цивильного» она отвыкла – брюки, джинсы, свитера и кроссовки были одеждой последних тяжелых месяцев. Главный девиз – удобство, не до красоты.
Соне решила не звонить: как-нибудь сама разберется, обед ей не нужен, продукты купит по дороге с работы.
Спустилась в гараж, завела машину – и рванула. Вперед! Через полтора часа была на работе: строгая, собранная, подтянутая. «Невозможно деловая», – усмехнулась Леля, поймав свое отражение в стеклянной двери. Невозможно деловая и готовая ко всему – к любым трудностям, проблемам, поворотам судьбы.
«Сильная женщина плачет у окна», – вспомнила слова песни.
А ни фига! Ни фига не плачет! Сильная женщина встает и идет! Потому что, кроме нее, это никто не сделает.
Проблемы, конечно, оказались огромными, как она и предполагала. Сначала навалились страх, ужас: «А вдруг не разрулю?» Но никаких «вдруг». Уже к вечеру, выпив чашки три крепкого кофе – спасибо заботливой помощнице Юлечке, – стала потихоньку соображать, что да как. И все постепенно вставало на свои места. Вернее, не то чтобы, конечно, вставало, до этого было ох как далеко! Просто появилась стратегия. А это означало, что потихоньку Леля стала понимать, как и куда ей нужно двигаться. Вот это главное, это определяющее: сначала стратегия, а уж потом – тактика! С тактикой всегда проще – инструментов устранения проблем не так уж много, и все они знакомы.
Вызвала Вову, томящегося в своей конурке. Тот был похож на красноглазого и испуганного кролика. В который раз пришла мысль Вову заменить. Но у этого самого красноглазого Вовы имелось одно ценнейшее качество – он был честным. А когда первый испуг у него прошел, он стал предлагать кое-что вполне разумное и даже мудрое, и это значительно упрощало ее многоступенчатые ходы. Вова умел еще и нестандартно мыслить.
Потом позвали бухгалтера Раису Семеновну. Та тоже маялась у себя в бухгалтерии – тетка немолодая, старше Лели лет на восемь, но опытная и ответственная. К тому же тоже человек кристальной честности. Где такую найдешь в наше-то подлое время? Вот и терпела Раису со всеми ее капризами, подскоками давления, тремя внуками. (Олька, Колька и Полька, надо же так назвать, а?) Про эту троицу Раиса могла говорить без устали и все собиралась на пенсию. Пугала? Да нет, просто устала, и это было понятно. Сидеть бы толстой и уютной Раисе с внуками и варить густые борщи. Ан нет, приходилось работать: муж – пенсионер, зять зарабатывает мало, дочка торчит дома – трое детей. Раиса была предана Леле, как Савельич Петруше Гриневу или как библейский Елеазар, слуга праотца Авраама.
