– Да вроде в чемодане валяется, в общаге. Я же только с поезда.
Майор развел руками и осуждающе покачал головой.
– Наша партийная организация очень рассчитывает на вас, так сказать! Вы, так сказать, воин-интернационалист, имеете боевой, так сказать, опыт. Я уже включил в месячный план внеочередное партийное собрание с вашим докладом о работе партийных организаций в составе ограниченного, так сказать, контингента советских войск в Демократической республике Афганистан! А вы говорите – «валяется»! Разве же так можно про партийный, так сказать, документ?!
Буслаев наклонился вперед и поманил майора пальцем. Тот с готовностью подставил веснушчатое ухо.
– Я тебе, парторг, сейчас как коммунист коммунисту… Пошел ты на хуй.
Майор отшатнулся, разинул рот, но закрыть забыл.
– Я тут у тебя уже час сижу, пургу твою слушаю. А мне в роту надо, куда командиром назначили, понял? Из-за тебя развод пропустил, меня личному составу не представили. В Афгане я твоего коллегу раз в месяц видел, когда он за чеками на партвзносы приезжал, так хорошо было! Он нам не мешал воевать, а мы ему – водку в одну харю пить, в персональном кубрике. Он с рядовыми коммунистами брезговал бухать, чтобы не уронить с невъебической высоты свой партийный авторитет. Никаких докладов не будет, сам прочтешь. Так сказать.
Майор со стуком захлопнул челюсть.
– Я же к тебе с конкретным вопросом пришел. Что там с квартирой, есть шанс получить? Мне жену надо привозить, она у тёщи уже третий год живёт, они там вшестером в однокомнатной. Мне как интернационалисту и орденоносцу положено квартиру или ни разу? Да – да, а нет – тогда нет. А ты мне втираешь тут про политзанятия да собрания.
Майор вытер резко выступивший пот.
– В свете, так сказать, беспрестанной заботы партии об офицерских кадрах я могу вам сообщить, что мы неуклонно движемся к улучшению… Так сказать. На последней партийной конференции Краснознаменного Уральского военного округа член, так сказать, военного совета в своем докладе отметил, что, так сказать, к сожалению, кое-где у нас на местах ещё недостаточно…
– Блядь! ДА или НЕТ?
– Нууу. Мы включим в повестку дня заседания жилищной комиссии, так сказать, провентилируем, так сказать, ваш вопрос. Вот…
Майор начал листать замусоленный ежедневник.
– Вот! В сентябре заседание, через два месяца всего, так сказать.
– Понятно. Короче, не будет мне квартиры. Ты хоть по-человечески научись разговаривать, майор. Коротко и ясно. Если бы я так, как ты, команды отдавал, то нас бы духи всех вырезали, не дождавшись окончания вступительной части. Пошел я.
* * *
Первая «придворно-показательная» рота располагалась на первом же этаже. Буслаев удивленно крякнул, увидев дневального, обутого совершенно не по форме – в тапочки. Вдоль стены аккуратными рядами стояли десятки солдатских кирзачей, обмотанных портянками в несвежих пятнах. Амбре могло свалить непривычного человека с ног, но капитан только поморщился слегка. Белобрысый дневальный заголосил:
– Дежурный по роте, на выход!
– Расслабься, воин. Я ваш новый командир роты. Офицеры в роте есть?
– Товарищ капитан, там это… Лейтенант Шляпин в комнате псил… психической разгрузки!
– Психологической разгрузки, Бача. Учишь вас, учишь.
Невысокий лейтенант уже стоял перед Буслаевым с ладонью у козырька.
– Товарищ капитан, заместитель командира роты по политической части лейтенант Шляпин.
Буслаев пожал шершавую руку.
– Что ещё за разгрузка?
– Гы-гы. Это у нас постоянно трутся руководители из политуправления округа, они и учудили. Пойдемте, покажу.
Ротная казарма больше походила на музей. Щедро натертый мастикой пол сиял, как канонические котовьи яйца. Капитан сразу понял причину разутости дневального и сапожьих шпалер на входе: этакое блестящее зеркало не бойцам кирзачами топтать, а летать над ним херувимам. Стены обшиты лакированной вагонкой. В отдельном помещении стояли диваны, в аквариуме лупили безмозглые глаза рыбки. Канарейка в проволочной клетке чирикала о своём.
– Вот это и есть комната психологической разгрузки. Результат неимоверных умственных усилий окружных политработников. Хотят прославиться на все Вооруженные Силы и распространить передовой опыт, ёпонский бох. Правда, бойцов мы в эту комнату не пускаем, чтобы не изгадили чего. Так пустая и стоит. Ещё хомяк был, но умер страшной смертью от наркотической ломки.
– Во блин, это как?
– Да мы с ротным, вашим предшественником, здесь курили часто, а хабарики в клетку к хомяку пихали, в песочке тушили. А он их выкапывал и жрал, придурок. Ну, как-то раз мы бдительность потеряли, и нас парторг полковой застукал. Господи, как он орал! «Вы, товарищи, так сказать, офицеры – империалистические провокаторы! Наши, так сказать, старшие товарищи такой почин придумали – психологическую разгрузку! Фонды на животное хомяка потратили! Чтобы вы тут от ратных будней отдыхали, могли в спокойной обстановке материалы последнего партийного пленума почитать. Осмыслить, так сказать, творчески применить в процессе военного строительства! А вы казенного, так сказать, хомяка травите бычками сигаретных окурков!». И распорядился дневального тут у клетки поставить, чтобы он контролировал, так сказать, процесс правильного питания животного хомяка. Ну, хомяк погрустил-погрустил на безникотиновой диете, да и гикнулся.
– Весело живёте.
– Не то слово. То к параду готовимся неделями на ночных тренировках, то бордюры красим, то рыбкам мотыля из-под земли достаем. Дождаться не могу, когда из этой показухи свалю. Жду перевода в Чебаркуль.
– Ещё вопрос. А чего ты дневального бачёй назвал? Это же «пацан» у духов, а он белобрысый, русак вроде бы.
– Да он из Пскова, Юрка Нестеров. Рапорт писал, в Афганистане хочет служить. Блаженный. Вот ему бойцы и выдали погоняло.
* * *
– Кто заказывал Ленинград? Пройдите в четвертую кабину.
Буслаев нетерпеливо рванул застекленную дверь, прижал потертый эбонит к щетине.
– Котёнок, это я! Как там дела у тебя? Перевод получила?
– Здравствуй, Буслаев. Получила. Нормально дела.
– Ты что ли сердитая? Я так соскучился, маленькая.
– Ну, начались слюни. Лучше скажи, что там с квартирой?
– Да пока ничего. Обещают через два месяца рассмотреть вопрос, я думаю, что…
– Слушай, Буслаев, хватит думать, а? Делать надо, а не думать. Сходи к начальству, потребуй. Ты же не летёха сопливый! Участник боевых действий, орден у тебя, ранение опять же. Нормальные люди в Германию, в Польшу едут служить, а ты опять в какие-то ебеня попал, да ещё и без жилья.
Капитан будто наяву видел, как такие родные, такие желанные губы выплевывают обидные слова. Жене шло злиться, она становилась ещё красивее.
