– То есть ты говоришь «нет»?
– Нет.
– Ну и марамой ты. Блаженный.
– Может быть. Пошли в подвал, коньячку дёрнем за встречу.
* * *
Денис понюхал рюмку, поморщился.
– Тебя обманули, Марат. Эта бурда к коньяку даже отдалённого отношения не имеет.
– Хватит кочевряжиться. Избаловался ты, я посмотрю.
– Ну да, к хорошим деньгам быстро привыкаешь. Знаешь, как сейчас в Таллинне ребята поднимаются на металлах из России? Болтают, в этом году Эстония первое место займёт в Европе по экспорту цветнины. Не имея ни одного завода, хе-хе.
Заверещал телефон. Марат вздрогнул и взял трубку.
– Фольгопрокатный завод, Тагиров слушает.
– Тимурыч, это я, Петя. Спасай, нас за контрабанду повязали на таможне. Золота.
– Ты опять нажрался, что ли?! Посреди рабочего дня! Какого ещё золота?! Ты же поехал декларацию на водочную фольгу для Украины оформлять!
В коридоре загрохотало, дверь от мощного удара распахнулась.
– Все на пол! Работает ОМОН!
Через секунду оба лежали со скрученными за спиной руками, уткнувшись лицами в сырой пол. Денис прохрипел:
– Ну ты звездобол, Тагиров! Целку из себя строит, а сам контрабасом рыжья занимается. Круто, уважаю.
Вокруг весело прыгали потревоженные блохи.
* * *
Валерий Никитич обмял толстыми пальцами гильзу папиросы, сунул «беломорину» в рот и сочувственно покачал головой.
– Нормально так тебя помяли, Тагиров. Жёстко менты работают.
– Да ладно. Главное, разобрались, быстро отпустили. Даже извинились.
– Так что за кипеш был?
– Там нового начальника отдела таможни назначили. Ему по неопытности, видимо, везде контрабанда мерещится. Петька по привычке поперся без очереди декларацию оформлять. Нам же, как производителю, льготы полагаются… Ну, этот молодой как увидел в документах сокращение слова «золотистая», так его и замкнуло. Мы же для крышек водочных бутылок фольгу в жёлтый цвет красим… Вот он и подумал, что мы под видом алюминия золото вывозим. Да ещё и целых восемнадцать тонн! Ему уже, наверное, привиделось, как Ельцин вручает звезду Героя России и назначает главой Таможенного комитета, ха-ха! Поднял всех на ноги, ОМОН вызвал, в Москву доложил, придурок.
– Ну ладно. Хорошо, что хорошо кончается, Марат. С остальным-то всё в порядке?
– Московская квота на экспорт кончается, надо региональную получать. В комитете мэрии по внешним связям. Поможете?
– Я пас. Там Собчак каких-то новеньких набрал, никого не знаю.
– Ладно, сам попробую. Пошёл я, Валерий Никитич.
* * *
Марат спустился к себе в подвал. Вошел в кабинет и удивлённо хмыкнул.
На его стуле сидела незнакомая кошка и неторопливо умывалась.
– Опачки! А ты кто такая, чудо полосатое?
Алиночка подскочила, затараторила:
– Ой, простите, Марат Тимурович! Это я упустила… Ну-ка, Зебра, брысь с места начальника!
Кошка снисходительно посмотрела на людей, зевнула и грациозно спрыгнула на пол.
– Оригинальное имечко для кошки. Алина, твоя подружка?
– Так она же полосатая, почти как зебра. Я когда на складе ещё работала, её принесла туда. На улице подобрала. Иваныч раньше разрешал, а теперь ни в какую. Говорит, санэпидемстанция за кошку оштрафует. Вот теперь она как бы бездомная, я ее к нам принесла. Можно?
– Алина, ты с ума сошла? Конечно, нельзя. Домой к себе забирай, там разводи Гринпис сколько угодно. Можешь ещё наших эксклюзивных блох заодно захватить.
– Мне нельзя. Хозяйка комнаты категорически не разрешает.
Тагиров вздохнул.
– Ладно, пару дней пусть тут поживёт. А ты думай, куда её пристроить. Ишь, толстая какая. Не беременная?
– Спасибо огромное, Марат Тимурович! Нет, не беременная. Мы с ней одинаково к мужчинам скептически относимся.
– Ну-ну.
* * *
Комитет внешних связей мэрии располагался недалеко от Исаакиевского собора, в переулке Антоненко. Помощник председателя комитета выглядел затравленно и махал на Марата руками.
– Вы что, без записи пришли?! Никак нельзя. Председатель – человек очень загруженный.
– Да мне только экспортную квоту получить для завода.
– Что вы! Это нереально. Давно уже всё распределено, наверное. А вы вот так – без предварительного разговора… Никак невозможно!
– Доложите обо мне, а я всё-таки подожду.
Марат уселся на стульчик в приёмной и огляделся. Стены густо покрывали фотографии в рамках, на которых моложавый блондин с высоким лбом, жидкими волосиками и стальным взглядом терпеливо руководил разными животными. Вот он что-то говорит на ухо белому медведю, вот – начальственно похлопывает по плечу амурского тигра. Экипированный ластами и маской для подводного плавания, указывает правильный путь косяку дельфинов-афалин…
Марат понимающе заметил:
– А что, тут раньше комитет по охране животных был? От него картинки остались?
Помощник испуганно оглянулся и зашептал:
– С ума сошли! Это сам Властолюб Властолюбович и есть. У него такая огроменная харизма, что влияет не только на людей, но и на неразумных животных!
– Неразумных, говорите? Обалдеть.
Зазвонил местный телефон, помощник соорудил на лице заискивающее выражение и схватил трубку.
– Так точно! Да, здесь. Есть, выполняю.
Положил трубку, вытер мгновенно выступившую испарину. Торжественно объявил:
– Господин Тагиров! Председатель комитета соблаговолил уделить вам несколько драгоценных минут. Будьте кратки, говорите по существу, уходите благодарным.
* * *
Кабинет Председателя украшали разные удивительные предметы. Во всю боковую стену разместился муляж гигантской щуки из папье-маше, на плечиках аккуратно висело кимоно, вышитое симпатичными Чебурашками. В углу стояли запылённые копии греческих амфор из бетона, в горлышко одной из них был засунут авиационный штурвал.
Под портретом грустного Собчака очень прямо сидел Вэ Вэ и сверлил Марата проникающим, как стреловидные убойные элементы, взором.
Тагирову показалось, что он уже чувствовал на себе этот взгляд. Только вот где?
– По какому вопросу?
– Мне бы на фольгопрокатный завод квоту на вывоз алюминиевого проката. Хотя бы тысячу тонн…
– Кхм. Предположим, вопрос будет решен положительно. Что это даст?
Многозначительно помолчал и добавил:
– Городу?
