Книга Ограниченный контингент. Рожденные в СССР, страница 71. Автор книги Тимур Максютов

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Ограниченный контингент. Рожденные в СССР»

Cтраница 71

Я кидаю в банку пойманного на стойке таракана, но хомячок обиженно отворачивается. Зря, брат. В этой жизни надо рвать окровавленное мясо зубами и отращивать присоски на лапках, чтобы ползать по стеклянным стенам. Иначе так и сдохнешь в дерьме с газетками.

– Друг, дело есть, хорошие деньги…

Ветхий выгоревший камуфляж, синяя звёздочка «За оборону Москвы». На лбу выжжено «гяур», слюноточащий рот криво распорот к ушам и грубо заштопан дрожащей рукой батальонного фельдшера. «Улыбка горца», дело известное. Значит, из выкупленных Евросоюзом военнопленных – их добрая половина таких, с вечной памяткой о своеобразном джигитском чувстве юмора.

– Почку не продам, друг. Одна осталась.

Инвалид шумно втягивает слюни и зло бормочет что-то про «тыловых офисных хомячков». Я – не «тыловой», друг. Я просто не идиот – сдаваться ЭТИМ.

– Погоди, не уходи. Презики есть? Куплю.

Страдалец кивает и просит пять новоевро за двадцать штук. Сговариваемся на пятидесяти центах, и он уползает в угол к Хирургам, довольно лыбясь над придурошным, но щедрым земляком.

Я отворачиваюсь к пыльному окну, привычно сметаю мушиные трупики с подоконника и смотрю на Тот Берег.

Медленно течет холодный жидкий свинец Наровы. Над близким, но абсолютно недосягаемым обрывом – кривые черные кресты с обвисшими требушиными лохмотьями. И тонкие, насилующие серое небо минареты над Ибан-сараем.

Я кривлюсь, но это не от свежего воспоминания о тупом скальпеле подвального Чёрного Хирурга. Наркоз явно левый у них был, чуть не сдох я. Это словосочетание вызывает ассоциацию с сельским, из разнокалиберных досок сколоченным публичным домом. Ибан-сарай, ёптыть!

А в прошлой жизни – Ивангород Ленинградской области.

* * *

Опилочная эстонская водка путается в голове, превращая мозг в бурлящее варево. Наверх всплывают, крутясь, мутные фрагменты. Второй тур выборов президента, весёлая лихость митингов на Дворцовой, самодельные плакаты, белые ленточки и белые флаги, отставки, суды, пересчеты голосов… Поезда на Москву, набитые нами – умными, сильными, самостоятельными… Авария на Северном потоке, где украдено при прокладке 120 миллиардов, перекрытие газопроводов Украиной, европейское нефтегазовое эмбарго на поставки из России – и встающие рядом с нами менты и вояки, не получающие полгода «удвоенные» оклады.

Бегство правительства на юг, в неделю собранная Армия Горного Эмирата. Танки, прямо из цехов «Уралвагонзавода» идущие с полным боекомплектом на Запад, на ненавистную мятежную Москву… Вырезанный Ростов-на-Дону, горящий Тамбов, вырубленный саблями Дикой дивизии Волгоград…

И – мой окопчик под Новгородом, ночные крики «Аллах акбар!» вперемежку с бульканьем из вскрытых трахей… И – листовки с неба, планирующие мятыми прямоугольниками на пустые питерские улицы. А на листовках – ОН. В белой бурке и белой папахе, со стальным взором близко сидящих глаз. Имам Всея Руси Ибрагим Великий.

Когда-то – защитник амурских тигров и любимец пенсионеров…

* * *

Пограничник слюнявит пальцы и пересчитывает серебристые купюры новоевро, морща лоб от нестерпимого умственного труда. Давай-давай, эстонская морда. Там точно, как в аптеке. Можешь у моей почки спросить, которая где-то сейчас в Майами греется на золотом песочке в требухе жирной американки. Или ещё где-нибудь, где хорошо. Где не режут горло баранам и людям с одинаково привычным равнодушием и не распинают хомячков на крестах. И не выдают мыло и гандоны с брезгливой европейской ухмылкой.

Пограничник поправляет сползающий ремень потёртой М-16 и отворачивается. Я, тихо матерясь и оскальзываясь, съезжаю по глине обрыва к темной, воняющей плесенью воде. Продрогший ветерок добавляет с того берега рвотный трупный запах. Достаю из рюкзака ворох пакетиков, надрываю первый и начинаю надувать. Работка долгая (месяцами скупал!), зато последняя.

Над Ибан-сараем надрывается муэдзин, обещая рай с фонтанами родниковой воды и пышнотелыми гуриями. Ждите меня, девочки.

Блин, и зря мы выбрали белый цвет. Под таким – не побеждают.

* * *

– И последние новости с Нарвского участка границы. Очередной факт нарушения режима, совершенный, по-видимому, одним из русских беженцев. Он, как и многие его товарищи по несчастью, ночью переплыл реку Нарву. Его судьба была предсказуема, но данный банальный случай удивил плавательным средством, которое применил нарушитель: оно было связано из тысяч надутых презервативов…

Камера выхватывает свежий крест на исламском берегу: на нём висит кровавым мешком тело с содранной кожей. Чернобородые размахивают калашами и что-то гортанно кричат.

– Линда, переключи, опять эти гадости показывают. Что русских туда тянет, а? Ведь абсолютно ясно, чем всё закончится.

– Они очень тоскуют, Томас. Хотят, наверное, хотя бы умереть на Том Берегу.

Линда щелкает пультом, забирает у посетителя пустую кружку. Зачерпывает корм хомячку, с трудом пропихивает пухлую руку в горловину – и вдруг вскрикивает, сбрасывает банку в угол и дует на пальцы…

Хомяк, довольно урча, вытирает окровавленные клыки присосками на лапках.

Январь 2012

Железная лебедь
(Из мемуаров гвардии капитана CCC в отставке)

Огромное гавайское солнце осторожно пробует лучами океанскую воду и, оставшись довольным, ухает в волны и растекается закатом по синеве. В стакане скотча звонко толкаются льдинки. Толстожопые комсомолки из местного рыбколхоза, игриво поглядывая на мой шезлонг, тянут сети и печальную песню о погибшем в Аляскинском Десанте дружке…

Обожаю этот вечерний час. Уже не жарко, а впереди длинная и многообещающая ночь…

Нет, ну всегда же найдется гад-обломщик! Какого хрена так поздно приперся курьер из обкома партии? Что у них там, опять уборку бананов завалили?

– Т… Товарищ гвардии капитан в отставке, разрешите д-д-доложить…

– Фигли тебе надо, укурок черномазый? Кидай конверт на столик и вали отсюда, Сарай.

– Я н-н-не Сарай, я б-б-б… Это м-м-м….

– Ну да, мудак ты конченый! Я в курсе, мля.

– Это м-м-молния из М-м-москвы…

Наскоро ломаю печать, разрываю конверт. «Официальное сообщение… Надежда и совесть партии… Скорбим…. В память о… Переименовать районный центр Ливерпуль…»

Буквы прыгают и расплываются.

Мужики тоже плачут. Когда горький дым от шашлыков разъедает глаза, когда молния на ширинке предательски вгрызается в яйца…

И когда вечность забирает лучших.

* * *

Не, трындеть не буду, звание майора мне давали. Но всегда ненадолго. Сталин дал – Берия отобрал. Обидчивый, гад – подумаешь, балеринку у него увёл. Ему же, жадине, весь остальной Большой Театр остался! Потом Никита Сергеевич звание вернул, но сам же и обратно понизил, когда я фотки с нашей ракетной установкой на Кубе в Инстаграме выложил. Ну не удержался я, фигли! Мы же с Кеннеди поспорили на кабак, что я перевозку так организую – его тормоза из ЦРУ и не заметят!

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация