– Ничего себе! Как же так можно – про целого полковника?!
Бывалый сплюнул и сочувственно посмотрел на Тагирова:
– Молодой ты еще! Дундук – скотина редкая, стукачей развел толпу. Как офицеры заменяются – сразу сказывается больным, запирается у себя в хате. Как ребята на отвальной нажрутся – идут его искать, чтобы морду набить. Если бы не жена его, Ольга Андреевна, – так и дверь бы выломали. Ее уважают, не хотят расстраивать. Удивительных достоинств женщина! Такая вся… Эх!
Капитан попытался глазами, пальцами и вытянутыми в трубочку губами передать свое восхищение неведомой Ольгой Андреевной, но имеющиеся в его распоряжении художественные средства были явно недостаточны.
– Короче, сам увидишь. Ладно, докуривай да иди к Дундуку представляться. Главное – не перечь, какую бы пургу он ни гнал.
Дежурный жалостливо глядел, как Марат дрожащими руками поправлял новенькую портупею.
– Да не суетись ты! Изнасилование в голову неизбежно! Иди уже с богом!
И он перекрестил Тагирова брякающим коробком спичек.
* * *
Марат пытался идти помедленнее, но неотвратимо уперся в дверь с табличкой «Заместитель начальника базы по политической части полковник Сундуков И. А.».
Из-за двери послышался противный голос с истерическими интонациями:
– И вы мне тут не надо! Чтобы была готова ленинская комната к понедельнику! И пусть, что казарма не достроена. Солдату может быть негде спать, а почитать партийные труды должно быть где всегда! Вы там советский офицер или кем? Выполнить и доложить!
Трубка грохнула о телефонный аппарат. Марат вздохнул и постучал:
– Разрешите?
За столом сидел толстый полковник с нежно-розовой лысиной, резко отличающейся своим цветом от загорелого мясистого лица (все верно: лысина-то от солнца фуражкой прикрыта!). Мелкие глазки скользнули по Тагирову. Марат сглотнул (главное – не опозориться, курсантом не назваться!) и взметнул ладонь к околышу.
– Товарищ полковник, лейтенант Тагиров прибыл для дальнейшего прохождения службы!
Полковник продолжал не смотреть на Марата, отчего становилось очень неловко. Сложил газету «Правда» на край стола. Побарабанил сосисками пальцев. Раскрыл блокнот, начал в нем чиркать карандашом, резко захлопнул. Схватил газету и положил на противоположный край.
Тагиров переминался с ноги на ногу. Время даже не ползло, а будто выдавливалось еле-еле, как густая смазка из танкового шприца. Кашлянул.
Полковник воспрянул, тыркнул глазками.
– Кто здесь?
– Как же, доложил же… Я.
– Брусчатка от кремля!
Лейтенанту в голову ударила волна стыда. Он догадался, что подставился, но не понял, где именно.
Полковник, несмотря на изрядные габариты, резво вскочил, завизжав стулом, подбежал к Марату.
– Ты! Никакой! Не лейтенант! Ты – зародыш офицера, от так от! Тебя еще драть и драть по Ипатьевскому методу до морковкина загогого… венья! Я тут что – усатый нянь? Сопляков людями делать? Мне некогда – у меня вот партийная конференция под носом! Пришлют всякое дерьмо, а мне разгребать! Здрасте-приехамши!
Тагирову казалось, что ему снится какой-то дурной, болезненный сон и никак не удается сбросить это наваждение: бегающий вокруг грузный полковник, выкрикивающий пополам со слюнями бессмысленные, но очень обидные фразы. Нить размышлений замполита о его тяжелой судьбе воспитателя и никчемности данного конкретного лейтенанта очень быстро сбилась в уродливый запутанный клубок.
Наконец Сундуков устал. Пыхтя, прошел к своему месту, уселся и аккуратно переложил газету на середину стола.
– От так от! Понял, летёха?
– Так точно, товарищ полковник!
– Ну, вот и иди отсюдова. И подумай, как будешь теперь с этим жить!
Ошарашенный Марат отдал честь, развернулся и покинул кабинет.
В полной прострации вышел на штабное крыльцо, автоматически отобрал у дежурного сигарету и глубоко затянулся.
Капитан сочувственно хмыкнул, молча достал еще одну, прикурил. Покосился на лейтенанта.
– И чего он тебе сказал?
– Я… Не понял я.
– Ну, это нормально. Дундук – он и есть дундук. Не боись, летёха, офицерам только первые двадцать пять лет тяжело, потом привыкаешь. Где остановился, в гостинице? Ну, тебя, скорее всего, к холостякам подселят. Есть у нас одна веселая квартирка, ха-ха! Вещи-то как допер?
Марат вытер потный лоб. Соображение медленно возвращалось в голову.
– А? Да я зимнюю форму багажом отправил. С собой только чемодан с конспектами.
– С чем чемодан, говоришь?
– Ну с лекциями. Из училища.
– Слушай, ты никому не говори тут, что вместо водки из Союза книжки с тетрадками тащил! Засмеют насмерть! Давай, летёха, удачи! Вон туда иди. Видишь казармы? Твой батальон по ремонту ракетно-артиллерийского вооружения.
Тагиров отправился в сторону аккуратно побеленных одноэтажных зданий барачного вида.
* * *
Командир батальона Юрий Николаевич имел интеллигентный вид, а речь его после перлов Сундукова ласкала барабанные перепонки и гладила мозговые оболочки.
– У нас, голубчик, специфика. Занимаемся серьезными техническими вещами – ремонтом и обслуживанием всего спектра вооружения, от минометов до ракет. Для начала, будьте любезны, пройдите к начальнику штаба батальона майору Морозову.
Романа Сергеевича Морозова в батальоне любили. Был он дядькой строгим и справедливым, своих начальникам не выдавал – драл самостоятельно. Великолепная выправка, будто вытесанное из камня лицо, холодные серые глаза – хоть сейчас на плакат «эталонный образец советского офицера». Роман Сергеевич ошарашил Тагирова сразу:
– А, комсомол! Сколько зенитных самоходных установок «Шилка» отремонтировал?
– Как это… Товарищ майор, я вообще-то политработник.
– Так и запишем: «нисколько». Давай, лейтенант, назови мне порядок регламентных работ на «Луне».
Растерянный Марат пробормотал:
– Я, конечно, знаю основные характеристики тактического ракетного комплекса «Луна», но работы чтобы…
– Ладно, молодой, не пугайся! Я тебе сразу даю понять: ты в нашем благородном ремонтном деле бесполезный балласт. Поэтому будешь загружен максимально работой с солдатами. С личным составом как? Озадачь его, иначе он озадачит тебя. Ну, и наряды, само собой. Семьи нет пока? Значит, нефиг дома болтаться, твой дом – казарма, гы-гы! Ну, а уж ответственным на выходные по батальону – святое дело!
– Так я ведь всегда готов, как пионер, товарищ майор!
– Ну, вот и славненько! Садись, чайку выпьем.
– Товарищ майор, разрешите? – в кабинет вошел блондинистый лейтенант. В руках он торжественно, как именинный торт, нес облезлую фуражку. На тулье были жирно написаны от руки две буквы – Д и 3. Морозов заржал.
