– Вы сможете жить параллельно с ней. Даже больше. Вы сможете заново подружиться с ней, опекать ее, наставлять и учить. Представьтесь каким угодно именем. Отныне вы всякое лицо, которое только пожелаете на себя надеть. Друг по переписке. Всегда рядом. Но учтите!
– Что? – еще какая-нибудь пакость. Он не сомневался, что узнает оборотную сторону и этой сладкой медали. Да все равно. Леночка будет с ним. При нем. Нет, он будет при ней. Ах, да все равно!
– Ваш ребенок будет расти. Сначала. А потом будет стариться. И умрет. Примите это, как данность всякой жизни.
– И тогда я останусь один. Я и сейчас один, – он только что понял. Виртуальное пространство было безгранично. Потому, что было пусто. – Я не хочу.
Они переглянулись. Не заговорщицки, нет. Теперь открыто. Филон утвердительно склонил голову. Только после этого Пальмира ответила:
– И не надо. Вы сможете взять с собой в ваше состояние одного человека. Только одного. Если найдется таковой согласный. Эту меру не мы выдумали и не мы предусмотрели. Контактный преобразователь на большее не рассчитан. Подумайте, и подумайте хорошо. Кого бы вы хотели пригласить, видеть рядом с собой. Очень, очень долго. Пока у вас не возникнет желание отключиться навсегда.
– А разве можно? – что же страховка ему не повредит. Кто знает, как все сложится. Он, конечно, трус. Но он боится и этого, вечного, виртуального бытия.
– Разумеется. Вам необходимо понять главное. У вас, наверное, уже напрашивался вопрос. Нет, мы в центральном стволе не бессмертны, хотя могли бы. Между «мочь» и «сделать» порой неодолимым препятствием стоит «зачем». Просто такова цена, – Филон запнулся, будто подбирая точные и нужные слова. – Смерть – это цена всякой жизни. Самое прекрасное должно быть оплачено самым кошмарным, иначе не может быть. Иначе прекрасное утратит свою ценность. Потому у нас нет религии. Есть только это бескрайнее понимание. Никаких скидок, никаких посулов грядущих небес. За жизнь платят смертью. А если малодушно отказываются – что ж, тогда в конечном итоге… я не вас имел в виду. Но вы знаете. Наверное, единственный в вашей реальности, о чем речь.
– Поэтому сейчас вы возьмете ваш пистолет-пулемет, и сделаете то, ради чего пришли. И я не могу пойти с вами. Потому что – больше не могу никуда пойти. Но я не согласен, как представитель своей параллели, я не даю такое согласие. Не могу. Не в силах. Даже – ради светлого будущего. Впрочем, вы поступите, как хотите, не в моей власти остановить, но и позволить – решительное «против», я не Собакин. И если здесь есть вина, то я ее приму. А если нет, тем лучше. Но скажите. Потом, после деяния… наша реальность изменится? По крайней мере, я надеюсь хотя бы на это.
Он и вправду надеялся. Будто его жертва тогда бы стала не напрасной. Но был ли он жертвой? Вот в чем загвоздка. Что? Что там такое? Пальмира. Она повторит для него. Он вновь отвлекся и пропустил.
– Я же объясняла. Ваша параллель более не разделится. Не повернет коренным образом. Нет точки бифуркации. Устранение одного отшельника, даже своевременное, не закроет проблему. Очаги станут возникать вновь и вновь. Тут и там. Надо основательно чистить, пока не пройдет опасное время. Но вы останетесь такими как прежде. Угли по-прежнему будут тлеть, мы собьем лишь пламя. Наша задача – чтобы вы вообще остались! – Однако, уловив цифровые волны недоверия, продолжила: – Вы не первый. То есть, наш приезд в Москву не начало дела. До этого мы поработали в Лос-Анжелесе.
– Кого вы… устранили там? – он не был изумлен. Он вообще больше ничему не удивлялся.
– Никого. Хватило переориентации настроения. Тот человек ударился в крайний атеизм, в данный момент сочиняет новую продвинутую игру «разврати своего святого». Я думаю, он заработает на ней тьму долларов, и силиконовый Мамон задавит в зародыше его бога, безболезненно. С художником так нельзя. Не выйдет. Что будет после него, мы пока не знаем.
– А будет продолжение? – стало быть, Ясная Поляна не конечный пункт. Впрочем… ха!
– Следующая остановка Куала-Лумпур. Затем, если прогноз подтвердится, мы возьмем курс на Багдад. Очень опасная точка. Нам не хотелось бы.
– Значит, вы покидаете меня. Бросаете одного. Но спасибо и на том, что вообще спасли, – он и впрямь был благодарен. Хотя бы в утешение остается Леночка. И Сцилла. А вдруг и прекрасная соседка, с ней тоже можно по переписке, теперь уже можно.
– Ни в коем случае, – как решительно отрезал Филон! Словно его уличали в неблаговидном проступке, даже и возмущение прозвучало. – Мы только доберемся до места. В дороге неудобно. У вас закреплен канал прямого контакта. Ассимиляция в натуральную среду обитания вам теперь не нужна, вы уже в курсе ваших обстоятельств, потому выходите прямо на амикуса, когда пожелаете, ночью, днем. Мы отныне ваши друзья и к вашим услугам. Когда мы вернемся в центральный ствол, вы сможете нас навещать. Узнаете много интересного.
– Это моя награда? – он бы улыбнулся, если бы был уверен, что улыбка его осязаема.
– Это компенсация. Просто примите, – зато Пальмира улыбнулась ему наяву, нежно и тепло.
– Я вам надоем. Со временем. Навязчивым быть не хочу, – он и впрямь не хотел.
– О-о-о! Вы не будете. Вам только сейчас кажется, что на мне с братом свет клином сошелся. Но очень скоро вы станете напоминать себе, что давно не навещали своих друзей. Мертвы вы или живы, вас ждет много разнообразного. Мы позаботимся. Вот, хотя бы для начала, ммм… Научитесь полноправно управлять вашей новой цифровой средой. Мы не очень сведущи, мы лишь подстраивались под возможное для вас, в центральном стволе в незапамятные времена переросли увлечение электронными машинами, перенесли, будто детскую корь, такие технологии давно вчерашний день. Да и сами слова «технология» и «машина» не употребляются, потому что нет предмета, который они некогда обозначали.
– А как же? Как же вы живете? – вот тут он подивился не на шутку.
– Со временем… вы увидите. Не адаптированную копию, но абсолютную реальность. Своими глазами увидите. То есть, при помощи интерфейса. А сейчас… как если бы в здешней реальности средневековый алхимик вопрошал у ядерщика-физика, почему невозможно превратить свинец в золото. И услышал бы о современной вам модели атома Резерфорда-Бора. Он бы решил, что имеет дело с сумасшедшим. Или в худшем случае, с самим Люцифером.
Они стали собираться. Неспешно. Но и не мешкая. Пластиковая сумка была упакована. Филон обратился к нему с предупреждением: сейчас отключат внешний модулятор, пугаться не надо. По прибытии на новое место дислокации брат и сестра тотчас выйдут на связь. А в ближайшие часы им предстоит одно дело, он знает какое. Но лучше ему не вспоминать более об этом.
– Постойте! Последний… нет, крайний вопрос, пожалуйста! – У него, судя по всему, впереди имелась уйма времени, для любых вопросов, дурацких и любознательных, но этот ответ он желал получить непременно тотчас: – Почему вообще? Почему вы добровольцы? Должна же быть хоть какая причина? Всегда есть причина…
– Да, всегда есть, – Филон отставил сумку, опустился на край стула, видимо, о серьезных вещах он умел говорить исключительно в сидячем положении. – Мы, я и сестра, полагаем, что у каждой параллели есть скрытое предназначение. И мы стараемся продлить активное будущее тех отложившихся миров, которые еще имеют потенциал. Вот если взять пример. Помните? Вырожденная ветвь, в которой не возникла частица тахион, и потому нет никакого четвертого измерения. Оказывается, эффект Ариовиста позволяет основать там вневременную опорную точку. И так поступили не мы одни. Обнаружилось множество оповестительных бакенов иных планетных цивилизаций центрального ствола.
