Болел он в этот раз, не так, чтобы слишком долго, но Зулины похороны, конечно же, пропустил. Да и не очень хотелось. Вовсе не потому, отнюдь, что убийце не полагается присутствовать на погребении своей жертвы. Моральные Валькины принципы вообще притупились за последнее время.
Он лежал, болел и думал. О том, что он, Вилим Александрович Мошкин, всю свою осознанную жизнь совместно с отпущенным ему даром, боролся со злом и мечтал сеять разумное, доброе, вечное, всеобщее благо. В результате породил антихриста, несколько сомнительных талантов, да еще наградил удачей и без того успешных «друзей», которые в его помощи отнюдь не нуждались. И руки его, помимо воли и желания, все равно в крови по самые плечи. И Аню он потерял. И ничегошеньки не приобрел, кроме ежедневной бутылки на столе. Вот и хватит. Достаточно. Теперь нужно исправить страшную ошибку, и плевать на собственные, тонкие душевные переживания. Дальше, как говориться, оно будет видно. Пока же необходимо спасать. Не души человеческие, и не их царствие небесное. А всего лишь жалкий, маленький, никому не нужный земной шарик от наглого «антихриста», от его любимого Олега Дмитриевича Дружникова. Так, не забыть! Непременно для блага последнего.
За время Валькиной болезни к нему наведывались посетители. Само собой, Людмила Ростиславовна пожелала дежурить у постели страждущего сына, Вальке с трудом удалось ее спровадить. Матери он наплел, что отравился несвежими консервами, и через день, другой будет уж на ногах. И потом нарочито бодро отвечал в телефонную трубку, что все в полном порядке. Необходимые продукты и лекарства Вальке привозил заботливый Костя. Он даже выразил намерение остаться в квартире на некоторое время, пока хозяин не встанет с постели. Но Валька спровадил и его, домой, к жене. Нынешний, он не нуждался ни в чьей компании и заботе, а только в покое для стратегических размышлений.
Дважды заходил и Каркуша. Раньше он являлся с инспекцией много, если раз в месяц, но Валькина болезнь заставила его изменить график посещений. Правда, Валька догадывался, что Каркуша ходит к нему не столько по доброй воле, в виду обеспокоенности его здоровьем, а выполняет несомненно соглядатайские поручения Дружникова. Но Валька и понимал, что никак иначе быть не могло. Олег ведь не дурак, и не может не сознавать, что гибель Зули Матвеева в подъезде от природного катаклизма не произошла сама по себе. Но этого понимания с Дружникова довольно. А вот зачем именно приходил к нему Зуля, и что сказал такого, отчего долго потом не прожил, Дружникову знать совсем не полагается. Для его же блага. Впрочем, думалось Вальке, Олег и не станет особенно заморачиваться. Стена никак не может ему повредить, а Зулина смерть так даже выгодна. К чему иметь лишнего свидетеля! Опять же Дружников уверен, что держит Вальку на коротком поводке. Держит то, он, конечно, держит, вот только не предполагает, что поводок этот Валька желает сделать еще короче. Ведь Зуля в том последнем разговоре перед своей смертью проговорился – Дружников ничего не знает об Актере. И Валька тоже на эту тему никогда перед Олегом не распространялся.
Лена Матвеева пришла к нему всего один раз. Посещение ее вышло странным, но на Вальке сказалось благотворно. Лена приехала на следующий день после Зулиных похорон, выглядела плохо, хотя и не казалась убитой горем. Может, хотела своими глазами убедиться в Валькиной болезни, может, желала компенсировать Валькино отсутствие на кладбище и поминках по давнему другу. Однако, разговор ее с Валькой вышел не пустой.
Для начала Лена, как водится, заинтриговала его новостями об Ане.
– Что же. И Аня на Зулины похороны пришла. Ну, как пришла? Приехала, конечно. С целым джипом охранников. Ни на шаг не отходят. Говорят, Дружников ее на минуту без наблюдения не оставляет. И Павлика тоже.
– Как она выглядела? – слабым голосом поинтересовался Валька. Он еще очень плохо себя чувствовал и оттого говорил с трудом. Однако, и жалел теперь, что не смог поехать на кладбище. Зуля ладно, бог с ним. Но он бы увидел Аню.
– Как выглядела! Обычно выглядела! Шуба из шиншиллы, а глаза неживые, словно у куклы. С ней говоришь, а она будто тебя не слышит. Но ты не переживай, я отныне ею займусь. Плевать, понравится это Дружникову или нет. Аня все-таки моя подруга, и с ней неладно.
– Спасибо тебе! – неожиданно растрогался Валька и в благодарность взял Лену за руку.
– Не за что. Между прочим, Дружников собрался жениться на стороне, – теперь уже Лена задержала Валькину дрогнувшую ладонь в своей, словно таким образом хотела придать ему сил. Жест ее вышел успокаивающим и ласковым одновременно.
– Вот те на! И на ком? – Валька, однако, расстроился куда меньше ожидаемого. Он знал почему. Очень хорошо, что Аня останется незамужней, а значит, относительно свободной дамой. Хорошо для нее, и для Дружникова. А может, кто знает, и для Вальки.
– Ну, а как ты думаешь? Уж точно не на мне. Говорят, он посватался не больше, не меньше, ко внучатой племяннице нашего президента. И получил согласие. Так что, если дело не сорвется, Дружников будет принят в самом высоком кругу. За своего.
– А что Аня? – на всякий случай спросил Валька.
– А ничего. То есть, совсем ничего. Ей вроде бы все это по барабану. Ее-то статус никак не изменится. Разве что будет своего господина и повелителя лицезреть куда реже, себе же на пользу. А может, и нет. От Дружникова всего стоит ожидать. С него станется жить на две семьи.
– Ты сама-то как? – спросил Валька, немного усовестившись.
– Не знаю. Странно, но не знаю. У меня такое ощущение, что МОЙ Зуля умер уже давным-давно, а похороны состоялись лишь вчера. Последние годы это словно бы был не он. Не тот Зуля Матвеев, за которого я выходила замуж, с которым училась в одном классе, который повез меня на могилу к своему деду, а потом чуть было не отказался на мне жениться. Помнишь? – лицо Лены согрела улыбка.
– Помню, конечно. Мы тогда все так переволновались, – ответил ей Валька и тоже светло улыбнулся.
– Знали бы мы тогда, из-за чего стоит волноваться, а из-за чего нет. Веришь, у меня уже второй день бродит в голове страшная мысль. Что для Зули очень хорошо, что он умер именно теперь. Не подумай, я вовсе не желала его смерти. Но мне кажется, жизнь его забрела в такой тупик, что из него уже просто не было нормального, человеческого выхода. Останься он в живых, дальше стало бы еще хуже, – Лена вопросительно и как-то странно посмотрела на Вальку. Глаза ее, карие, темные, немного раскосые, будто бы заволокло пленкой. Но, все равно, то были красивые глаза.
Вальке внезапно сделалось тревожно и душно. Он забрал у Лены свою руку, потом нарочито ровно сказал:
– Кто же это знает, Леночка? Кто же знает?
– Я думаю, что ты, – ответила ему Лена, все также странно глядя на Вальку.
– Почему, я? Откуда же мне знать? – Валька заволновался, приподнялся на подушках, но слишком резко. Боль ударила его в висок.
– Лежи, лежи. И извини. Я не хотела. Профессиональная привычка – ничего и никогда не говорить прямо. Я что, собственно, имею в виду? Помнишь, те братки в Мухогорске? Когда вас спасло метеоритное чудо? Помнишь, конечно. Еще бы. А мой Зуля, выходя от тебя, погиб, с большой вероятностью предположения, от шаровой молнии. Это в январе месяце. В солнечный, зимний день и в отсутствие грозовых образований в атмосфере. Само собой, шаровая молния, явление мало изученное. Пусть у академиков голова болит, как это так получилось. Но, Валя, вокруг тебя происходят странные вещи.
