– Леночка, не могу же я отвечать за природные катаклизмы? – внутренне холодея, ответил ей Валька.
– Катаклизмы – дело десятое. Тут и Дружников и непонятная привязанность к нему Ани. Все на первый взгляд вроде бы нормально, а на второй – вроде бы и нет. Все эти движения происходили всегда вблизи тебя. И в них была своя система, – Лена смотрела на Вальку уже не просто с вопросительной настойчивость, а даже как бы вызывающе.
Валька вдруг мысленно махнул на все рукой. Не в силах он и далее валять ваньку! Поэтому он прямо в лоб задал Лене вопрос:
– Что ты собираешься сделать? Сдать меня в вашу организацию?
– Нет. Пусть ты не поверишь, но я и в мыслях этого не имела. В первую очередь потому, что я сильно сомневаюсь в твоей для нас полезности. А вот опасен ты можешь быть, и даже очень.
– Ты не в состоянии себе представить, насколько ты права. Пользы от меня вам и вправду никакой, по крайней мере сейчас. Да и в будущем сомнительно. А вреда может выйти столько, что не расхлебаете, – честно ответил Валька.
– Вот я и не хочу, чтобы у нас расхлебывали. Без тебя хватает. Я так понимаю, твои слова равносильны признанию? – спросила его Лена, впрочем, скорее в шутку.
– Так точно, товарищ капитан, – в тон ей ответил Валька.
– Майор, Валя, майор. Уже второй месяц. Как говорится, подарок на Новый Год. Что же, ты был со мной откровенен, и я, думаю, с тобой тоже. Может, расскажешь мне все? – Лена опять как-то странно на него посмотрела, но не как представитель правоохранительных органов. Так на него иногда смотрела мама, Людмила Ростиславовна, когда сильно тревожилась за сына.
– Спасибо тебе. Но нет. Не потому, что я тебе не доверяю. Просто, не стоит тебе впутываться.
– Может, тебе нужна моя помощь? – спросила Лена, так, будто бы речь шла о самой обыденной на свете вещи.
– Может, и нужна. Но не сейчас. Может, потом. Ты главное скажи. Неужели ты меня прощаешь?
– Ты о чем? – Лена сначала не поняла, но потом сообразила. – Ты, наверное, о Зуле? Ждешь кровавой мести за мужа? И напрасно. Это ты уж сам с собой договаривайся. Без меня. Я слишком хорошо знаю тебя, и слишком хорошо знала Зулю, каким он стал в последние годы жизни. Ничего тут копать я не желаю. Чтобы не думать о покойнике еще хуже. Ты вот что, ты отдыхай. Все остальное будет потом, когда поправишься.
Лена ушла. А Валька, само собой, стал поправляться. И не только телом.
Уровень 40. «Могила Наполеона»
Встав, наконец, на ноги, Валька, нельзя сказать, чтобы сразу включился в бурную деятельность. Хотя некоторые шаги для развития своей физической формы он все же предпринял. Даже записался в ближайший оздоровительный центр «Гиппопотам», место весьма комфортабельное и с ограничительным цензом для клиентов. Весь наличный алкоголь он вымел из квартиры если не поганой метлой, то во всяком случае раздал соседям по площадке. Первым перемены в Вальке разглядел его верный Костя. С одной стороны, в его взглядах, адресованных хозяину, появилось ярко выраженное одобрение, с другой, из Костиной манеры обращения с Валькой исчезла вдруг всякая фамильярность. А давно забытое уважение вновь обрело свои законные позиции. Костя снова ощутил себя солдатом при генерале, которому призван был служить.
Но давать сражение без четкого плана и предварительной разработки Валька полагал за глупость и опасную самонадеянность. К тому же, хотя способ убийства Дружникова и был уже выявлен, на пути претворения его плана в жизнь имелись существенные преграды. Прежде всего самая великая трудность состояла в том, что Валька более не имел никаких выходов на Дружникова. Даже когда его любовь наберет необходимую силу, как он применит ее на деле? Здесь нужен зрительный контакт, достаточно близкий и долгий. А Дружников запретил Вальке приближаться к своей персоне и на ружейный выстрел. Безусловно, не представит никакой особой трудности оказаться рядом, когда Олег, например, будет выходить из машины у «Дома будущего», или подкараулить его в Анином подъезде. Да что толку. Если его сразу же отрежет охрана, и Дружников вряд ли на ходу станет столь уж долго смотреть Вальке в глаза. Если вообще станет, а не пройдет мимо, будто не узнавая. И вообще, в этом случае Вальке не удастся настроиться на нужный лад.
Значит, надо добиться того, чтобы Валькино личное и общественное положение вознеслось на должную высоту, достаточную для того, чтобы обращаться с Дружниковым в одном круге или хотя бы пересекаться с ним. Легко сказать. Валька оглядел себя в зеркале. Высокая, худая фигура, даже выпивка и сидячий образ жизни ничего не изменили. Не красавец, конечно, но зато исчез безвозвратно щенячий взгляд и застенчивая мягкость в движениях. На Вальку с той стороны бабушкиного трюмо смотрел молодой еще и уверенный в себе человек, лишенный сантиментов и с некоторым усталым сарказмом в глазах. Которые так и остались просто светло-серыми и отнюдь не приобрели из-за жизненных катаклизмов стального оттенка, как им вроде бы полагалось. Но вот некоторая шальная, одержимая безумием искра в них, несомненно, появилась. Даже некоторый кураж блистал в Валькиных глазах. А костюм сидит на нем хорошо. Прямо-таки недурственно сидит. Жаль только придает Вальке слишком строгий вид налогового инспектора. Может, оттого, что темно синий цвет и узкий, классический покрой сейчас совсем не соответствуют Валькиной обновленной сути. Впрочем, костюм легко сменить. Как и весь имидж вообще. Надо лишь определиться с тем, в какую сторону Вальке хочется и необходимо это сделать. С этим пока нет полной ясности. Кем быть и каким быть, на эти вопросы он еще не нашел ответа.
Но как же ему вернуться в те высокие сферы, в коих он так недавно обращался? Или подняться несколько выше? Нужно вновь заняться делами. Вопрос, как? В металлургический бизнес дорога ему закрыта, и Дружников сделает все, чтобы таковой она и оставалась. Тех денег, которые каждый месяц поступают на его счет, на серьезное предприятие никак не хватит. Не с десятью тысячами затевать большие дела. Конечно, многие начинают с малого. Да вот беда, у Вальки не так уж много времени. А на это, может, бог знает, сколько лет уйдет. И получится ли вообще? Впрочем, Дружников не запретил Вальке тешиться своими проектами. По крайней мере прямо. Только поставил известное условие, чтобы любые Валькины занятия отстояли как можно дальше от сферы его интересов. Но и это, как говориться, было лишь половиной всей беды.
Другая ее половина заключалась самым непосредственным образом в том, что весь Валькин успех в новом русском бизнесе зиждился прежде исключительно на вихрях удачи Дружникова. То есть, Валька желал, Дружников делал. Теперь же у Вальки нет ни удачи, ни Дружникова. И вообще никого нет. Последний его друг недавно лег в сырую землю Ваганьковского кладбища, и никто иной, как Валька, его своими руками туда уложил. Да и другом-то Зуля ему, как оказалось, никогда не был. Вблизи него, собственно, остался один надзиратель Каркуша, но его смешно даже соблазнять посулами. Да и небезопасно. Все равно на Каркуше вихря нет. И не будет никогда. Та, прежняя сила, рождавшая вихри и восторги, Валькой была утрачена навсегда. Но не с Костей же ему и впрямь затевать дело?
