– Попал, попал! – завопил во весь голос Муслим, все еще держа пистолет наготове и одновременно прикрывая собой Дружникова и Вальку. – В киллера с бомбой! Попал!
Из квартиры напротив доносились детские крики, и высокий бабий голос внезапно завизжал:
– Убили! Макарыча убили! Ой, люди добрые!
Дружников отстранил плечом сияющего довольством Муслима.
– Какой еще киллер? Идиот! – закричал он страшным голосом на телохранителя. Вместе с Валькой бросился внутрь соседской квартиры.
Макарыч без чувств лежал на полу, над ним выла расхристанная баба в ситцевом, линялом халате. Пенсионер был жив, пуля из «беретты», срикошетив о чугунную детскую ванночку, висящую в коридоре, ушла в потолок. Кое-как Макарыча откачали. Камердинер Тихон уже скоренько собирал мусорную кучу обратно в ведро, Раиса Архиповна, выскочившая на шум, принесла стакан коньяку и шоколадку. Не случись рядом Вальки, Дружников бы сунул соседям пару сотен баксов за беспокойство и ушел, предоставив женщинам самим утрясать последствия безобразий Муслима. Но при Вальке это было немыслимо. И Дружникову пришлось битых полчаса стоять на коленях рядом со стариком, путано извиняться, поддерживая тому голову, пока мать и Валька вливали в Макарыча маленькими порциями его, Дружникова, собственный коньяк, невозможно какой цены. Сам Макарыч получил, что хотел: он был в центре внимания, и миллионер-сосед собственноручно поил его вкуснейшим алкогольным напитком, какого Макарыч не пробовал в жизни. В эти минуты Макарыч мог говорить, что угодно и как угодно долго, его бы слушали. Но к словесному общению Макарыч отчего-то более не чувствовал никакой охоты, и к дальнейшему знакомству с соседом тоже. Он допил коньяк, растерянно-машинально взял какие-то зеленые бумажки, пролепетал, что с ним все в порядке, и вздохнул с облегчением, когда за соседом и его свитой, наконец, захлопнулась входная дверь.
После этого происшествия Муслим был временно отстранен от обязанностей, пистолет у него, естественно, отобрали. Поэтому и в Мухогорск отважный Муслим не отъехал, остался в распоряжении полковника Быковца, помогать налаживать дисциплину в кадрах.
Валька, Дружников и с ними Иванушка, будто три богатыря, отправились в Мухогорск одни. Переговоры с Гусочкиным прошли как должно, уже и дата собрания акционеров была назначена. Иванушка документацией остался доволен, лишний день задерживаться в Мухогорске не имело смыла. С утра поехали в Каляев, к самолету. Местный начальник ГУВД, полковник Рогульков, человек разумный и во многих смыслах положительный, предоставил ведомственную машину, ГАЗик с мигалкой, и степенного водителя Сергея Михайловича в сержантских погонах. От большей охраны Валька и Дружников отказались, а Рогульков не настаивал. «Дедок» в последние дни был тих и низок, как полегшая трава, да и нападение на московских эмиссаров уже не сыграло бы никакой роли. После того, как договоренности по всем вопросам состоялись окончательно, даже внезапная смерть московских гостей ничего бы не решила. На их место назначили бы других, и только.
Так, в ГАЗике ехало четверо. Трое москвичей и местный милиционер. Все относительно довольные собой и друг другом. За исключением, быть может, Дружникова. Олега Дмитриевича уже несколько недель точила ржа. Вот он, Генеральный директор и владелец, точнее СОвладелец фирмы, покупает целый завод и ему твердо обещано, что на том заводе он тоже будет Генеральным директором. Да что толку! От своих целей и мечтаний он далек так же, как и, скажем, год назад. По сути, завод, и деньги завода, и для завода есть и будут вовсе не его. Основной капитал и доля принадлежат все тем же дяде и племяннику Беляевым и иже с ними, а ему остается лишь три места в правлении и ничего не решающие пятнадцать процентов акций, которые предстоит отрабатывать. Да и взяли его Беляевы, скорее, как мальчика на побегушках, чем как серьезного партнера, чуть что не так, сразу скажут «цыц!», и в любую минуту могут изгнать совсем. Конечно, ничего подобного не случится, пока с ним Валька. Но вот, опять же, Валька! Сколько и как долго будет от него зависеть Дружников, и когда окрепнет проклятая паутина ведь неизвестно? Вот и выходит, что обложили его со всех сторон, и без Вальки и долларовых тонн от Беляевых сам он, Дружников Олег Дмитриевич по-прежнему полный ноль. Но ничего, он терпелив, и он еще всем покажет, лишь дайте срок. Таково думал Дружников, а ГАЗик глотал пыль и километры трассы до областного Каляева… Когда два выскочивших наперерез джипа преградили им дорогу. Еще один тут же выехал из-за боковых кустов и стал сзади, отрезав отступление.
Алик Диденко, «дед», очень скоро понял, что проиграл, и сытный кусок ему не удержать. Но не способный мыслить достаточно масштабно, во всем винил залетных москвичей, а не естественный ход исторических событий, и потому, перед отбытием в иные российские дали, решил напоследок оглушительно хлопнуть дверью. Да, смерть эмиссаров ничего Алику не давала, кроме ненужного, бессмысленного шума и возможно, пристального милицейского розыска. Но зато своей запоздалой местью он заработал бы дополнительное уважение внучков, так необходимое при смене места, а заодно избавился бы от чувства гложущей его отчаянной ненависти к сволочным, столичным хищниками. И Алик вышел на большую дорогу. Отомстить или умереть. Хотя последнее едва ли. Четверо с одним стволом против двух десятков до зубов вооруженных головорезов совсем неравное пари.
Из машины Вальке, Дружникову и сержанту с Иванушкой пришлось выйти самим. Иначе бы их просто унизительно выволокли наружу. Затем ребят тычками поставили у ГАЗика, спиной к машине. Бандиты всем скопом, ухмыляясь, разминались напротив. В джипах никто не остался. Внучкам хотелось посмотреть на предсмертную потеху, да и куда бы москвичи делись? Бежать по дороге глупо. Из автоматов срежут влет. Сержант и вовсе не противник, даже ствол не достал, стережется. И правильно, будет молодцом, отпустят. Нечего излишне ссориться с Рогульковым.
Валька, Дружников и Иванушка стояли очень тихо. Уже по одним безжалостным ухмылкам бандитов Валька понял, что живы они временно, видимо «дед» хочет поквитаться еще и на словах. Но как только он это сделает, все они уничтожены будут незамедлительно. И Вальку захлестнул первобытный ужас. До такой степени, что он растерял все мысли, кроме одной: любой ценой спастись. Как угодно, лишь бы жить! Валька чуть не заплакал от отчаяния, но все же сдержался, еле-еле. Думать, думать и побыстрее! Пожелать удачи? О да, и таким образом он спасет Олега. Но единственно его. А как же Валька? Его, Валькина удача не распространяется на самого себя. Олег выживет, это хорошо. Но ничуть не легче, от того, что Дружников останется, а он ляжет в землю. Он тоже хочет остаться, он, Валька, тоже хочет жить, и все равно как. Как? Господи, как? «А стена? – подсказал изнутри кто-то другой, – ведь есть стена, беги к ней, она спасет!». И в самом деле. Хорошо это или плохо, Вальке было наплевать. Стена спасет, остальное не имело значения. «Дедок» тем временем что-то говорил, а внучки отвели их и поставили в ряд у обочины, и тоже смеялись и говорили что-то издевательское. Но Валька их не слышал. Он сосредотачивался. Как и прежде, когда в секунду собирался с мыслями для пожеланий удачи Дружникову, так же теперь вмиг сжался в своей ненависти к убийцам.
