Главная и самая больная язва, терзавшая души клубных завсегдатаев, была и оставалась в финансовом вопросе. Мухогорский ГОК на пределе возможностей поставлял медь тысячами тонн, которая тут же, через рижский порт отбывала за рубеж по фьючерсным контрактам за валюту. А внутренний рынок получал лишь ничтожную долю продукции, да и то нерегулярно. Но и это было только полбеды. Пусть отечественный потребитель нищ и сир, не в состоянии платить чистоганом, пусть закон позволяет отечественному потребителю не платить вовсе, особенно в случае госзаказа. Пусть. Время переходное, и трудности неизбежны. Но вот то, что за все свои усилия и товар Мухогорский ГОК обратно не получает ни копейки, есть уже подлинное безобразие и произвол.
Валька все это знал и сам. Без пламенных потрясаний кулаком «дикого» финдиректора, без слезных жалоб Лисистратова, без язвительных укоров Дениса Домициановича. А суть их возмущений сводилась к следующему. Дружников как представитель держателей контрольного пакета и Генеральный директор все расчетные валютные операции производил исключительно через кипрский филиал «Дома будущего», в данном случае выступавшем в качестве посредника-перекупщика. Само собой, ни единого доллара, вырученного на сырьевых биржах Лондона и Нью-Йорка, до Мухогорского комбината не доходило. В результате Мухогорский ГОК имел за душой лишь быстро обесценивающиеся копейки в отечественных рублях от поставок тому же «Дому будущего», но уже в Москву, баснословно дорогого цветного металла по смехотворной «внутренней» цене, и то с большим запозданием. А ведь нужно же платить зарплаты рабочим, да за электроэнергию, да амортизация, да спецодежда, про респираторные маски и забыли, как они выглядят. Не говоря уже о том, что все абсолютно, хозяйственные, общественно-полезные проекты пришлось свернуть. Новый корпус под общежития для рабочих семей стоит наполовину недостроенный. «И будет стоять! Денег нет и не предвидится! И в фондах незаделываемая дыра!» – подвел итог набычившийся Юрий Тарасович Дикой. Про запланированный детский садик и заикаться не приходится. Продукты в заводскую столовую купить не на что. Рабочим выдают часть зарплаты талонами на питание, а кушать в ней – шиш! Того и гляди, грянет забастовка или голодный бунт. А комбинат останавливать нельзя. Это миллионные убытки. ГОК тебе не швейная фабрика, на нем непрерывный, круглосуточный цикл. Потом поди заново раскочегарь. Тот же Дружников с Беляевыми голову оторвут.
Без денег не то что бы построить вожделенный эдем, но и сносно продержаться на плаву нельзя. А что дальше? Усмирять голодающих работяг с помощью ОМОНа и войсковых соединений, как при Николае Кровавом? Вопросы эти задавались Вальке в лицо. Тогда он, удрученный и изумленный сложившейся ситуацией, постановил себе навести порядок. В первую очередь необходимо вызвать в Мухогорск самого Дружникова и задержать до тех пор, пока Олег не разберется с возникшим бедламом. Может, он не в курсе событий, оправдывал друга Валька. Москва далеко, из нее не все видно. Вот Олег и понадеялся на Вальку. И Валька делает, что может. Да только без Дружникова денег заводу не вернуть. Валька кипрскому филиалу не указ, сам виноват, что не вникал.
Ситуация в Мухогорске по существу сложилась критическая. Город лихорадило. Четвертый месяц практически без зарплаты, тем паче, работа на комбинате, без экивоков, каторжная. Если и в этот раз не удастся рассчитаться – все, жди бунта. Порошевич так прямо и сказал, с последней надеждой заглянув Вальке в глаза. Да и новый мэр своими пьянками-гулянками и армейскими замашками только провоцирует народ. Устроил пир во время чумы. На мэра Извозчикова в клубе катили огромную телегу. Подсуропил им подарочек Олег Дмитриевич, ничего не скажешь. Нет, новый мэр в дела комбината не лезет, с военной четкостью исполняет, что велят из Москвы. Да ему-то что, денежки Аскольду Вадимовичу текут непосредственно от «Дома будущего». Из области в нищий Мухогорск везут для мэра водку с икрой, а в поселке голодных и на все согласных баб хоть отбавляй. Вот мэр пьет и гуляет. Потом опять пьет и в баньке парится. Это на виду у населения, которое не сегодня-завтра того и гляди возьмется за дреколья. И тогда ой-ей-ей.
Ругали и Квитницкого. Особенно плевался Денис Домицианович, который с давних времен недолюбливал бывшего зама по сбыту. Называл Семена Адамовича отчего-то сепаратистом и трусливым иезуитом, продавшимся за кардинальскую шапку. Вообще, Денис Домицианович Порошевич был человеком образованным. Татарин Бюльбулатов выражался проще. О Квитницком он говорил емко и портретно-выразительно: «У нашего Семена лицо, как жопа, такое же хитрое». Суть же претензий клуба к Семену Адамовичу сводилась к следующему: будучи при делах в Москве, Квитницкий мог хоть как-нибудь помочь родному заводу, все же давшему ему путевку в столичную жизнь. Но нет, от проблем и бед комбината Квитницкий довольно невежливо отмахивался. Наезжая в Мухогорск для присутствия в совете директоров ГОКа держал себя большим барином, требовал к себе исключительного внимания и всем вечно был недоволен – то в номере-люкс нет импортного телевизора, то машину ему выделили без радиотелефона. А зачем ему, спрашивается, машина? Куда ездить-то, если заводоуправление в соседнем здании с директорской гостиницей? К тому же курсировали упорные слухи: Квитницкий своим положением при дворе Дружникова не доволен, желает избираться депутатом в Государственную Думу второго созыва и почему-то от ЛДПР, в чем Дружников его и поддерживает.
– Вот-вот, Жириновский нашего барина в Индийском океане искупает! – зло шутил в клубе Лисистратов.
– Покажет ему папу-юриста и Ленина в гробу! – зловеще и непонятно поддерживал его главный технолог Бюльбулатов.
Тем временем Вальке все же удалось вызвонить по телефону Дружникова и убедить срочно выехать в Мухогорск. Хотя и пришлось прибегнуть к сердитым словам. Олег поначалу и как обычно попытался придать сложившейся ситуации несерьезное значение, ласково упрекнул Вальку в излишней драматизации обстоятельств, ударился в обычные похвалы его организационному гению, который, безусловно, способен решить «пустяковый» вопрос и без экстренного присутствия Дружникова на комбинате. Но Валька в этот раз на похвалы и заверения не купился. Повысил голос и потребовал.
– Ну, хорошо, – ворчливо согласилась трубка голосом Дружникова. – У меня сейчас срочное дело в Совете Федерации, но дней через десять обязательно буду.
– Какие еще десять дней? Через десять дней тут уж решать нечего будет! Завтра прилетай! – категорично и без обычной деликатной приветливости заявил ему Валька.
– Неужто такая срочность? – нарочито не поверил Дружников.
– Да, такая, – отрезал Валька и, не прощаясь, дал отбой. Подобную невежливость по отношению к любимому другу он проявил впервые. Только, что же делать, если Олег упрямо отказывается понимать всю серьезность происходящего в Мухогорске.
Однако Дружников понимал, и даже предвидел. И теперь был очень недоволен, что на комбинате мягкотелое руководство не желает разрешить ситуацию чисто полицейскими мерами. Проклятый Валька со своими дурацкими райскими садами всерьез намерен заставить его раскошелиться. А платить придется именно Дружникову из своего кармана! Да, да, именно из своего. Плевать, что по совести и учредительскому уставу «Дома будущего» половина всего имущества принадлежит Вальке! Этому идиоту, видите ли, деньги не нужны. Дай волю, что угодно разбазарит налево и направо. А раз так, то все держится и будет держаться на одном Дружникове. Вот нынче эта телефонная истерика! И ведь придется ехать. Вальку злить никак нельзя. Пока…
