— Они же… а они… они запрещают служить в армии-и-и!!! — с надрывом проорал начитанный подъесаул.
К величайшему изумлению вербовщиков, Рахиль дрогнула и остановилась…
— Таки это правда?!
Глава двадцать третья
О том, что если враг прячется в сейф, то это очень хороший враг. Особенно если он сам заперся изнутри, проглотил ключ и категорически не хочет никого пускать…
Слава богу, этого никто не пытался отрицать. Более того, все трое разом загомонили, дружно объясняя недопонимающей еврейке её глубинные заблуждения. Брать в руки оружие — грешно! Грешно даже помыслить об этом, а уж вдвойне грешно: служить в армии, почитать военные реликвии, гимн и государственную символику своей страны! Надо полностью отдаться учению «свидетелей», раствориться в нём, принять его душой и сердцем, стать полноценным членом общины, чтобы в момент Судного дня попасть в ограниченное число спасшихся праведников!
Миллавеллор подошёл к Ивану сзади, но тот, приложив палец к губам, молча попросил не вмешиваться. Седой эльф без проблем отвернулся к своей самокрутке, а Рахиль стояла с распахнувшимся ротиком, едва ли не падая под шквалом хлынувшей на неё информации. Что такое для бывшей военнослужащей Израиля — бросить автомат, предать армию, порвать форму и дать возможность проклятым террористам залить кровью священный город Иерусалим…
— Ша, я прозрела, пассивные антисемиты! — «Галил» в мгновение ока перелетел из-за спины в положение «стрельба стоя с упором приклада в плечо». — Значит, не служить? Не брать оружие? Не защищать своих? А я таки почти вам поверила…
— Вы недопоняли, — смущённо отступили женщины, а юноша дунул за подмогой. — Закройте ваш разум, отбросьте мысли, внимайте Истине сердцем, мы объясним…
— Ещё одно слово, и я стреляю на звук! — В прищуренных глазах израильтянки плескалась такая ярость, что «свидетельницы» предпочли послушаться.
— Уходим, — скомандовала Рахиль, кинув горящий взгляд на Ивана и Миллавеллора. Эльф пожал плечами и первым потрусил в чащу по узенькой тропинке. Обе тётушки смотрели им вслед с нескрываемой ненавистью, но лишних движений не делали — военизированная еврейка лично прикрывала отход.
Лесной марш-бросок по пересечённой местности длился не менее часа, пока страдающий прокуренными лёгкими философ не взмолился о привале. По его словам, вербовщики обязательно бросятся в погоню (не в их правилах оставлять «потенциального клиента»), но в густом лесу у них нет ни малейших шансов — они заблудятся, плюнут и повернут назад. И вообще, лично ему всё происходящее кажется несколько странным — вот его, как эльфа, никто ни разу не пытался перетащить в свою веру! Может быть, Иван и Рахиль какие-то особенные и сами ухитряются находить проблемы на пятую точку буквально везде?!
— Угу, — отфыркиваясь, подтвердил казак. — Это наша суммарная планида. Ещё Губанов писал в своё время: «Русь понимают лишь евреи…»
— Таки неужели? Хоть кто-то из ваших это признал… Ваня, я должна вам одно спасибо.
— Ты должна мне один поцелуй, — резонно припомнил молодой человек.
Израильская краса так же честно развернулась и, зажмурив глаза, быстро чмокнула его в щёку. Подъесаул удовлетворённо хрюкнул, подтверждая, что расчёт произведён полностью. После чего поинтересовался:
— А мы, собственно, куда направляемся? Просто так, подальше, или в каком-то конкретном направлении, через пенёк, на северные мхи…
— Просто так герои через лес не ходят. Я веду вас к исполнению вашей миссии.
— Стоп, — разом скомандовал подозрительный подъесаул. — Почему ты ничего не говорил раньше? Ну-ка, ну-ка, что у нас там за миссия?
— Меч Святого Джона!
— Рахиль, ты что-нибудь понимаешь?
— Только то, что нас таки опять куда-то тихо втравливают…
— Мы идём в замок Рона Хаббарда за мечом Святого Джона. — Миллавеллор встал на цыпочки и высокопарно возвысил тон, игнорируя протестующие возгласы наших героев. — Ещё в винных подвалах Арддурхоума, при светлом лике Вечно Рыдающей Нюниэль, при постной морде Вершителя и свидетельстве всей эльфийской знати я дал слово вернуть в наш Холм давно украденный меч Святого Джона Руэна! Его бессовестно выкрали у нас ученики и последователи Хаббардского международного университета, более похожего на неприступный замок, полный преступных лиц. Восемь наших лучших юношей отправились возвращать его, но все восемь были околдованы и ныне являются самыми преданными адептами, цепными псами на страже меча. Верно сказано мудрейшими: «Пусть ничто не поколеблет поверхность горного озера, как ничто не наполнит Великую Пустоту в голове героя…»
— Ой, мама-а! Я уже точно знаю, на что он нас подписывает…
— Продолжай, дядя, — невозмутимо подтвердил казак.
Рахиль едва не поперхнулась очередным предложением, но эльф, сухо кивнув другу, продолжил:
— Если я верну меч Святого Джона домой, то с меня снимут все обвинения и моё право на руку Принцессы будет признано безоговорочным! Это единственная надежда и последний шанс. Собственно, поэтому меня и отпустили… в смысле опустили… в бочку.
— Какой замок, какой меч, какая свадьба?! С какого боку мне всё это упёрлось? — разговаривая скорее сама с собой, начала задумчивая военнослужащая, но Иван поднял взгляд:
— Мы дали ему слово.
— Таки где, когда?! Где контракт, обязанности сторон, реквизиты, подписи и печати? Почему я их не вижу, ау?!
— Хорошо, я дал слово.
— Хорошо?! Ой, ну конечно да, я вас умоляю! Как это по-благородному, по-великодушному, по-казацкому… Он дал слово, а расплачиваться за проценты будет вечно крайнее еврейское меньшинство… Идите в задницу, Ваня! Стойте, я с вами!
— Куда? — уточнил подъесаул.
— Таки не туда, куда вы только что вскочили, — устало огрызнулась Рахиль и, убедившись, что последнее слово в очередной раз осталось за ней, заняла своё место в арьергарде. — Скока топать до замка?
— Часа два-три, — прикинул седой авантюрист и вновь повёл друзей тайными, едва заметными лесными тропами навстречу очередным «испытаниям духа»…
Шли молча, каждый погруженный в свои собственные мысли. Самые простые были у эльфа: выбрать тихое местечко, где можно было бы спокойно покурить, пока эта парочка исполняет свой вассальный долг по возвращению священного меча и возведению его, Миллавеллора, на эльфийский престол.
Иван скорее думал о том, что в пребывании казаком есть некая, вполне осязаемая, прелесть — то есть поразительное чувство внутренней свободы действий и необременительности поступков. Обычные вопросы решаются душевным разговором, проблемные — взмахом шашки! Живёшь так, словно смерти нет и в помине, без страха и уныния. Всех делов — успеть вовремя перекреститься, и — гуляй душа!
Рахиль, в свою очередь, пыталась проникнуться глубиной философии восточных мудрецов, вечно цитируемых остроухим эльфом. Последнее изречение особенно её достало… Нет, что такое «Великая Пустота» она в принципе слегка, где-то как-то понимала, но наличие этой Пустоты в «голове героя…»?! То ли комплимент, то ли пожелание, то ли вообще ничем не завуалированное оскорбление…
