Но как бы тебя ни называла мама в приступе злости и чего бы она ни наговорила – не следует принимать это слишком близко к сердцу. Редкой маме потом в глубине души не стыдно за свои слова и поступки. Просто представь, что мама на какое-то время превратилась в робота. Если ей грубить и раздраженно отвечать – она обычно заводится еще больше, и в ее голове одновременно запускается десяток «мамских» программ, вроде «Стакана воды», «Ты меня до гроба доведешь» и «Всю жизнь на тебя потратила, а ты такой-сякой». Если встать и уйти – мама-робот непременно последует за тобой и не успокоится, пока не выскажет все, что задумала. Наверное, лучше всего в такой ситуации терпеливо выждать, пока у мамы-робота не закончится заряд или не сядут батарейки. Обычно после этого она успокаивается и вновь превращается в обычную маму.
Однако мамы похожи не только на роботов и состоят не только из «мамских» программ и заезженных пластинок. Каждая мама – натура противоречивая и непредсказуемая. И это мое второе маленькое открытие, которое гласит: любая мама похожа на… погоду! Как и погода, мама может меняться моментально, и предсказать ее иногда совершенно невозможно. То она как лето – такая добрая, светящаяся и жизнерадостная, готовая дарить тебе любовь и теплоту. То вдруг неожиданно мама меняется и становится занудливой осенью, а иной раз и того хуже – настоящей зимней пургой и обрушивает на твою голову целый град упреков и обвинений. Вот тогда аж мороз по коже пробирает, когда слушаешь ее. Хотя не всегда перемены эти бывают неожиданными. Думаю, тебе не раз удавалось с точностью предсказать перемены в мамином настроении. Особенно легко это сделать, когда знаешь, что натворил дел, вот-вот об этом узнает мама и тогда уж начнется…
Конечно, все мамы разные. У кого-то мама – это почти вечное лето. С такой мамой жить хорошо и легко. А у кого-то другого мама больше похожа на осень или даже на зиму. Если твоя мама всегда похожа на лето, тебе очень повезло, но такие мамы – большая редкость. А если твоя мама чаще осень или зима, поверь, это еще не конец света. В такие моменты просто лучше не нарываться, а дождаться потепления в маминой душе. Вот тогда-то и можно будет сказать маме, как было больно и неприятно слушать ее обвинения, особенно если они оказались несправедливыми, или спокойно извиниться, если знаешь, что сам был виноват. Поверь, с «мамой-летом» и «мамой-весной» куда легче разговаривать, чем с «мамой-осенью» или «мамой-зимой». Ну а с «мамой-роботом» вообще бессмысленно говорить. Ее надо просто выслушать и не делать резких движений.
Вот такие разные бывают мамы. Но какой бы ни была твоя мама, помни, что ценный опыт можно извлечь из общения с любой мамой. И что бы ни случилось, всегда есть шанс научиться чему-то новому и полезному. Во всяком случае, я старался этот шанс использовать в каждой ситуации, в какой оказывался по вине своей мамы или по собственной глупости. А о том, насколько прилежным я оказался учеником и какие еще открытия совершил в науке обращения с мамами и не только с ними, ты скоро узнаешь сам.
1
Как я (на)учился жить без папы
Первым делом хочу рассказать тебе о том, как я научился жить без папы. А это было, пожалуй, самым трудным из всего, чему мне пришлось когда-либо учиться. Мои родители развелись, едва мне исполнилось три года. После развода папа ушел от нас, и с тех пор я его больше никогда не видел. Так что выбора у меня особо и не было: или учись жить без папы, или всю оставшуюся жизнь страдай без него. А если предположить, что в среднем я проживу около ста лет (во всяком случае, я на это надеялся), то впереди мне предстояло еще 97 лет жизни. Подумать только! Девяносто семь лет страдать о того, что у меня нет папы! Поэтому я выбрал первое – то есть учиться жить без него.
Пока я был совсем маленьким, обходиться без папы было не так уж и трудно. Все, что мне нужно было для полного счастья, – так это быть сытым, тепло укутанным и обласканным малышом. А мама меня окружила такой любовью, что ее хватало и за маму, и за папу.
Зато проблемы начались, когда я пошел в школу. Тогда я впервые почувствовал, как трудно, оказывается, быть мальчиком, у которого нет папы. В первый же день в школе учительница собрала нас – всех первоклашек – вместе и попросила по очереди назвать свои имена, имена своих родителей и сказать, кем они работают. Пока другие ребята хвастались мамами и папами, я сидел за партой и заливался краской, в ужасе представляя, что подумают обо мне, когда узнают, что у меня нет папы.
– Мой папа – водитель автобуса…
– А у меня папа программист…
– Наш папа – директор… э-э-э… просто директор на своей работе…
– Папа работает в институте, он там пишет книжки и десерты…
– Мой папа почему-то не работает…
– Мама говорит, что наш папа очень занят…
– Я люблю бывать у папы на работе…
Каждый из учеников рассказывал о своем папе. А я сидел и думал, что хоть бы водителем, хоть бы ночным сторожем, хоть бы дворником работал мой папа, я бы со всем смирился, лишь бы он у меня был. Но его у меня уже три года как не было, и сказать о его работе я ничего не мог. Тем временем приближалась моя очередь. Я чувствовал, как у меня в горле начинает расти комок, а ладони отчего-то становятся влажными, будто я натворил что-то плохое, и сейчас меня станут при всех за это стыдить. Я хотел бы уменьшиться до крошечных размеров, как Алиса в Стране чудес, или превратиться в Человека-невидимку, лишь бы меня не заметили и пропустили.
– Ну, Илья, теперь твоя очередь. Расскажи нам немного о себе, о своих маме и папе. – Слова учительницы лишили меня всякой надежды остаться незамеченным. – Смелее, здесь никто не кусается!
С большим трудом я смог подняться, потому что к тому времени мои ноги стали невыносимо тяжелыми, будто наполнились водой, и виновато посмотрел на учительницу. На ее лице застыло вопросительное выражение. Я почему-то подумал, что учительница все знает обо мне и сейчас намеренно хочет выставить меня перед всеми дураком.
– Меня зовут Илья, – неуверенно произнес я, чувствуя, что комок в горле сильно мешает мне говорить.
– Хорошо, продолжай, – подбадривала учительница, которую я уже возненавидел за то, что она заставляет меня рассказывать о себе при целом классе.
– Мне шесть лет… Мо-ю… ма-му… зо-вут… Ан-на… Ни-ко-ла-ев-на… – Я нарочно стал растягивать слова и промежутки между ними, чтобы оттянуть тот момент, когда мне придется сказать об отце. Ребята в классе, наверное, подумали, что я тормоз, раз говорю по слогам. – О-на… ра-бо-та-ет… пре-по-да-ва-те-лем… му-зы-ки… в… му-зы-ка-ль-ной… шко-ле…
– А как зовут твоего папу? – Новый вопрос учительницы болезненно отозвался у меня в животе. Конечно, я знал имя своего папы. Это единственное, что я о нем знал. Мама не любила рассказывать об отце. А я не решался задавать ей вопросы, хоть мне и было жутко интересно, где он жил и работал, как выглядел. Я хотел знать о нем все, но не знал ничего.
– Мо-е-го… па-пу… зо-вут… Де… ни… с… – Имя папы я произнес еще медленнее, словно сам не был уверен в том, что правильно его помню. Ребята в классе, наверное, решили, что я тормоз вдвойне, раз говорю так медленно.
