Консультирующие психологи давно заметили, что люди с бо́льшим трудом говорят о своем внутреннем опыте и переживаниях, чем о своем же собственном поведении или совершенных действиях. И это вполне объяснимо. Для любого человека непрерывность и непосредственно наблюдаемая данность собственного существования очевидны и вроде бы не требуют ни особого подтверждения, ни сколько-нибудь специфического анализа: внутри себя человеку и так про себя все ясно. В этом внутреннем пространстве самосознание соотносится только с самим собой, и для того чтобы убедиться в собственной истинности, ему не требуется никаких других верификаций.
Тем не менее люди постоянно рассказывают друг другу «истории о себе», и автобиографирование является одной из распространенных социальных практик.
Необходимость «самовыговаривания»
Оказывается, в том, чтобы открывать себя для других, есть своеобразная внутренняя потребность, для которой М. К. Мамардашвили и А. М. Пятигорский предложили термин «ментальная необходимость самовыговаривания».
Они говорили о ней как о своеобразном тяготении взрослого человека к тому, чтобы эксплицировать свою личность: чем старше становится человек, тем чаще перед ним встает задача время от времени охватывать внутренним взором собственный жизненный путь, расставлять в нем необходимые смысловые акценты, вписывать его в актуальные социальные, экономические, культурные и иные контексты и планировать достижение желаемых целей в будущем. Словосочетание «история моей жизни» становится актуальным и личностно значимым психологическим конструктом для тысяч взрослых и стареющих людей, вспоминающих «мытарства своей идентичности», обдумывающих собственный жизненный путь и стремящихся рассказать о нем другим.
«Самовыговаривание» выступает как одна из форм «заботы о себе». Стремление интерпретировать самого себя для других помогает верифицировать себя, удостоверять и укоренять свое присутствие в мире с помощью соотнесения своей познанной аутентичности с внешними представлениями, социальными требованиями, социальными канонами, устоявшимися архетипами, принятыми идентификационными образцами и пр.
Ведя внутренний диалог или рассказывая о себе собеседнику, человек осуществляет своеобразную метадеятельность по отношению к собственному сознанию, связанную со смысловой обработкой событий и происшествий индивидуальной жизни. Этот особый режим сознания свою наиболее завершенную форму обнаруживает в конструировании личных историй, автобиографировании. Автобиография, таким образом, есть удовлетворяющая автора текстовая идентификация его жизни, опирающаяся на пристрастное выделение в непрерывном жизненном пути отдельных, субъективно завершенных фрагментов и придание им смысла.
Зачем люди рассказывают истории о себе?
Человеку надо не только выговариваться, но и быть услышанным другими. «Самовыговаривание» выполняет для взрослой личности несколько очень важных функций.
1. Функция потенциирования (от нем. рotenzieren – возводить в степень). Фазы жизни, осмысленные как прожитые продуктивно и результативно, в соответствии с осознаваемыми внутренними потребностями и собственными экзистенциальными проектами, становятся своеобразным ресурсом последующего самоопределения и саморазвития, поскольку содержат в себе свернутые способности, надежды, желания, интенции, уже родившиеся в прошлом опыте, но еще не получившие воплощения. Эта функция облегчает нахождение и актуализацию внутреннего содержания для дальнейшего развития личности: человек растет именно «над собой».
2. Верифицирующая функция (от лат. verus – истинный). Наполнение уже прожитых частей жизни смыслом создает (или не создает, побуждая к дальнейшему активному поиску) у человека субъективное ощущение «верного пути», переживание истинного, точно нащупанного направления саморазвития для данного момента жизни.
Конечно, можно говорить, что субъективные переживания истинности/неистинности, значимости/незначимости и пр. недостоверны, пока не подтвердились на «живьем осуществляемой» (выражение М. К. Мамардашвили) практике. Но для внутреннего мира субъекта это не так – само переживание в нем определенного содержания и является практикой, поэтому порой единичные события, интерпретированные и понятые, создают мощное влияние на самовосприятие и последующее поведение человека.
Стоит добавить, что алгоритмы таких интерпретаций, помогающие человеку выявить эту значимость, требуют от него развитой рефлексии и некоего объема опыта и, конечно, опыта углубленного самосозерцания. Но так или иначе возникающее переживание «правильного пути» для внутреннего мира является абсолютно убедительным, не требующим других проверок и подтверждений. Более того, именно это чувство во многом поддерживает желание жить и интерес человека к самому себе.
3. Функция самоудостоверения. Проделываемая взрослым человеком герменевтическая работа способствует стабилизации выстроенного «образа Я» и принятию себя таким, какой он есть. Поскольку в этой внутренней работе человеку приходится прибегать к социально-оценочным категориям, находящимся вне его и созданным не им, герменевтический процесс обретает форму диалога с самим собой, в котором одна сторона внутреннего Я-диалога занимает личностную позицию («на стороне субъекта»), а другая – социально-перформативную («на стороне общества»).
Внутренняя диалогичность выступает «как своеобразный поток субъективности, направленный на желание стать субъектом» (Палагута, 2009, с. 51) – и не просто каким-нибудь субъектом, субъектом вообще, а субъектом некоей внутренней авторской идеологии, некоего экзистенциального проекта, сконструированного им самим в процессе накопления разнообразного жизненного опыта, в том числе опыта социализации, аккультурации, коммуникации и, что самое главное, семиотизации.
В рамках собственного экзистенциального проекта человек находит самообозначения, чувствует в себе отклик на определенные «имена/обозначения» («самоотсылаемые образы», по М. К. Мамардашвили и А. М. Пятигорскому). Иными словами, человек выстраивает себя как «Я есть это», опознавая себя в «читателях», «профессионалах», «отцах», «умных», «Донах Кихотах», «маминых солнышках», «надеждах отечественной науки», «котиках любимых», «зайках», «пузанчиках» и т. д.
Эти самоназывания вытекают из радикального, присущего человеку как социальному существу желания существовать не просто внутри самого себя, но в социально-коммуникативном поле — для разных других людей. Кстати, в ряде случаев в автобиографиях люди напрямую высказывают самореферентные суждения о себе – «Я думаю, что я…», «Я считаю, что во мне…», «Я знаю, что я…», «Я понимаю, что мне…», «Всегда верил, что…», «Моя жизнь позволяет мне…».
4. Позитивирующая функция. Даже те фрагменты жизни, которые личность оценивает как неблагополучные, недостаточные в плане реализации намеченных жизненных планов, при автобиографировании могут быть подвергнуты вторичной, третичной и т. д. смысловой переработке с тем, чтобы субъект объяснил самому себе, почему они были прожиты им именно так, а не иначе. И тогда даже «не самые лучшие» эпизоды жизни (те, которых человек стеснялся, смыслы которых отрицал или стремился вытеснить) не будут выброшены из автобиографии и отчуждены от личности, а станут почвой для обнаружения и проработки своей нетождественности самому себе, открытию в себе неповторимости, уникальности и одновременно – признанию своего несовершенства, слабости, необходимости изменения себя и т. д. Интерпретация «неожиданных» аспектов собственных выборов, поведения, качеств также является хорошим инструментом для построения и принятия своей персональности (Автоинтерпретация…, 1998; Персональность…, 2007).
