Влияние родительского программирования чаще рассматривается применительно к детям. Однако оно сохраняется до момента действительного отделения от родителей и нахождения своего самостоятельного пути. Если этого не происходит, родительское программирование может сохраняться у человека до глубокой старости, даже и после смерти родителей. При этом совершенно неважны физическое присутствие родителей и возможность частых контактов. «Руководство» жизнью взрослых детей происходит и на расстоянии. В зрелости, особенно в период экзистенциального кризиса, появляется, можно сказать, последняя возможность пересмотреть свои позиции и добиться фактического отделения от родительской семьи. Как правило, следствием такого отделения становится установление новых, более глубоких связей с родителями и улучшение внутрисемейных отношений.
«Мама прожила всю мою жизнь со мной и все 44 года поучала меня. А после того как я потеряла мужа, стало совсем невыносимо.
Когда он умер, мне исполнилось всего лишь 26 лет. У меня остался сын Васька. Мать не отпускала меня ни на шаг. С работы сразу домой, если опоздала – крики, ор. Моя мать очень властная женщина, у нее такое воспитание. Но я же живой человек, у меня есть коллеги, с которыми мне приятно общаться, знакомые, школьные друзья». Ж., 44.
«Моя мама живет далеко. Но как она меня всегда держала! Я без нее шагу ступить не могла. Смотрела и на мир, и на свою семью ее глазами. Мама говорила, что надо радоваться солнцу, и я радовалась, хотя сама люблю дождь. Себе и своим поступкам я мысленно давала оценку тоже от лица мамы. Не знаю, как мне удалось порвать эту узду. И оказалось, что я не умею сама радоваться, я во всем привыкла слушать маму. Но я научилась. Теперь я такая, какой сама хочу быть. Я по-новому почувствовала собственную семью. Поняла, что так же как и мама, пыталась манипулировать своими детьми и отпустила их. Теперь я испытываю радость просто от того, что живу. Смешно: чтобы понять это, мне нужно было дожить до 50 лет». Ж., 50.
К родительскому программированию можно отнести не только прямое воздействие на жизнь своих взрослых детей, но и косвенное. Последнее подразумевает влияние на выбор партнера отцовских или материнских детских переносов. Дж. Холлис (2008) называет это проекциями Внутреннего ребенка. С. Кратохвил (1991) описывает несколько механизмов действия этих проекций. Первый – это стремление партнера в браке вернуться к неразрешенным до конца детским конфликтам, связанным с недостаточной удовлетворенностью тех или иных потребностей. В этой ситуации выбирается партнер, с которым возможно повторение конфликтов. На него и возлагаются надежды, оставшиеся несбывшимися.
Другой вариант – это неосознанная тенденция супругов к повторению модели семьи своих родителей. Считается, что человек обучается супружеской роли через идентификацию с родителем своего пола. Хотя образ родителя противоположного пола не менее важен. Итак, если роль родителя своего пола положительна, это считается предпосылкой супружеской гармонии. Если отрицательна, то человек ищет партнера с противоположными характеристиками, но нередко неосознанно выбирает внутренне похожего на родителя, что приводит к конфликтам. Понятно, что и в том и в другом случае динамика супружеских отношений в зрелости будет, вероятнее всего, негативной.
«Зачем выходить замуж? Чтобы постоянно орать друг на друга? Я уже и так наслушалась, как у меня дома родители каждый день отношения выясняют. Я так не хочу быть на них похожей». Ж., 19.
Отношения между супругами могут также изменяться вследствие различий в динамике и характере развития каждого из них. Муж и жена находятся постоянно вместе, а потому они какое-то время могут не замечать изменений. Тем более что учащение ссор часто не рассматривается людьми как сигнал необходимости пересмотра взаимоотношений. Наличие конфликтов, так же как и отсутствие семейной коммуникации и поддержки, является определенным общественным стереотипом семейной ситуации: «все так живут», «это нормально». Когда же изменения станут заметными, может наблюдаться отказ одного или обоих супругов принимать эти изменения и стремление продолжать общение с «фотокарточкой в день свадьбы». Это сопровождается постепенным эмоциональным отдалением вплоть до полного отчуждения.
«Муж стал какой-то не такой. Раньше мы и в кино, и в театр ходили, а теперь этого нет. А он считает, что все у нас нормально, что я все придумываю. Я беспокоюсь, нервничаю, мечусь, а он – как ни в чем не бывало». Ж., 37.
«Она живет своей жизнью, а я – своей. Мы с ней совершенно чужие люди, объединяет нас только ребенок. Я даже сам не понимаю, как все произошло. Жили хорошо, была любовь, взаимопонимание, а сейчас – как будто всего этого и не было. Она совершенно перестала понимать меня. Мне кажется, что она запомнила меня 25-летнего. Не хочет признавать, что все меняется и я не могу оставаться прежним. А она не принимает меня теперешнего, а хочет видеть рядом того молодого человека, каким я был раньше. Но я-то не собираюсь им быть, я просто не могу!» М., 33.
«Чувствую себя достаточно одиноко. В семье в общем-то все в порядке. Дочь радует. С друзьями видимся почти регулярно. Но в то же время понимаю, что каждый человек все-таки одинок». М., 35.
На кризис супружеских отношений часто влияет вступление одного или обоих супругов в кризис середины жизни. Может возникнуть непонимание причин происходящих с партнером изменений – частой смены настроения, ухода в работу, замкнутости и т. п. Отношения становятся формальными или агрессивными.
«Да он зачем-то все ищет смысл жизни, какие-то цели ставит. Видимо, ему не нравится, как он живет. Он в последнее время очень агрессивным стал и все о чем-то думает, размышляет. Очень часто у него настроение меняется. А еще он думает, что любви у нас не осталось, хотя, по-моему, все в порядке. Депрессия у него какая-то, кризис, наверное». Ж., 45.
«Я стала более раздражительной. Мне кажется, что в последнее время мы с мужем перестали понимать друг друга, как-то отдалились. Он тоже изменился. Стал менее внимательным к проблемам семьи, с головой погрузился в работу. Вот приходит домой и сразу садится перед телевизором. А раньше он был просто идеальным мужем». Ж., 41.
«С мужем я не могу разговаривать. Как только подхожу к нему, чтобы просто спросить, как дела на работе, он начинает ворчать, мол, денег у него нет, он не миллионер. Говорит, что мне в любом случае не подойдет та кофточка, которую я собираюсь купить, ведь я растолстела уже до необъятных размеров и мне уже ничего не поможет, поздно». Ж., 42.
«Мужу ничего не нужно. Диван и телевизор – его лучшие друзья. Единственное, что делает – это гуляет с собакой. И раз в две недели пылесосит». Ж., 42.
«Она думает, что самая умная, постоянно учит меня, как жить. Надоело. Лучше бы последила за своей фигурой: растолстела невероятно». М., 41.
«Ей кажется, что я мало зарабатываю. Говорит мне часто: “Ты ничего не можешь”. А я действительно могу только то, что могу. И еще постоянная борьба за лидерство. А главное – она не умеет признавать своих ошибок. Всегда права она». М., 44.
