— Взгляните, пожалуйста, — попросил он продавца. — Этот
снимок был сделан первым?
Продавец взглянул на пленку и утвердительно кивнул.
— И абсолютно невозможно допустить, что последующие кадры
были экспонированы раньше этого?
— Абсолютно невозможно.
На снимке была видна улица, трамвайный путь, отель
«Мэдисон», ажурный фонарный столб на углу. Этот столб устанавливали именно в
тот момент, когда Селби входил в отель для осмотра тела пастора. Иными словами,
все снимки были сделаны, когда владелец камеры уже давно умер!
Увидев выражение лица Селби, продавец спросил:
— Что-нибудь особенное?
Селби медленно покачал головой, скатал пленку и положил ее в
металлический патрон, который дал ему продавец.
— Очень хорошая экспозиция, — сказал молодой человек. —
Точная выдержка.
Селби кивнул и вышел на улицу.
В очередной раз несложное дело совершало ошеломляющий
поворот. Он оказался перед лицом невозможного — невозможного, которое, однако,
приняло форму стопроцентной банальности. Можно было прийти к выводу, что все
чувства обманывают его.
Глава 17
Вернувшись в Мэдисон-Сити, Селби оставил машину в гараже для
техобслуживания и пешком отправился в свой офис. По дороге он имел возможность
убедиться, насколько переменчиво общественное мнение. Когда Мэдисон-Сити был
разделен на два враждебных лагеря во время выборов окружного прокурора, Селби
пользовался уважением у противников и вызывал восхищение своих бескорыстных и
верных помощников. Теперь же он оказался в совершенно ином положении.
Экстренный выпуск «Блейд» продавался на каждом углу. Селби
уже успел купить его в киоске, подъезжая к городу. Все оказалось еще хуже, чем
можно было предположить. Фотография была как обвинение. Стол, накрытый на
двоих, наклонившаяся вперед актриса с унылым выражением лица. Вытянутая рука
Селби вот-вот ласково обнимет ее плечи. Но хуже всего, что он сам выглядел
нелепо и смехотворно. Когда фотограф окликнул его и вспышка ослепила Селби, он
был удивлен и испуган.
Фотография, сделанная в момент эмоционального напряжения,
искажает лицо, превращает его в карикатуру. Лица бегуна, разрывающего финишную
ленточку, или водителя, яростно вращающего руль, чтобы избежать столкновения,
узнаваемы, но настолько искривлены и изуродованы, что вызывают смех. Застывшая
физиономия Селби на снимке демонстрировала удивление и ужас.
Служащий гаража, обычно общительный и веселый, гордый тем,
что поддерживал Селби на выборах, оказался полностью погружен в изучение пореза
на автомобильной шине. Люди, которые раньше останавливали Селби, чтобы
перекинуться с ним парой слов или обсудить результаты выборной кампании,
торопились мимо, небрежно кивая, видимо, занятые неотложными делами, мешающими
общению с окружным прокурором.
Селби, стиснув зубы, прошествовал по длинному коридору,
толчком распахнул дверь и приветственно кивнул находящейся в приемной Аморетт
Стэндиш, которая сказала:
— Звонил шериф Брэндон и убедительно просил передать вам,
как только вы появитесь, что мистер Кашинг спешно покинул город по неотложному
делу.
Селби поблагодарил ее и открыл дверь своего кабинета.
Сильвия Мартин сидела во вращающемся кресле, закинув ноги на стол, и курила,
сосредоточенно пуская в потолок кольца дыма. При звуке открывающейся двери она
быстро опустила ноги и вскочила с виноватым видом.
— Как ты сюда попала? — спросил Селби. Со смехом она
ответила:
— Проскользнула незаметно. Хотела встретить тебя первой.
— Видимо, очень не терпелось заявить: «А что я тебе
говорила?»
Девушка не могла скрыть обиду.
— Дуг… — начала она.
— Ну что же, вперед! — не успокаивался прокурор. —
Выкладывай. Сообщи, что актриса облапошила меня и что ты предупреждала, но я не
слушал. Заяви, что…
Она подошла ближе и прикрыла его губы кончиками пальцев.
— Дуг, ну пожалуйста!
Селби наконец увидел ее полные слез глаза.
— Не говори глупости, — сказала девушка, — и не сомневайся
во мне.
— Прости, Сильвия, — ответил прокурор, — я нацепил боевые
доспехи и начинаю раздавать удары правым и виноватым.
Ее уныние вмиг исчезло, лицо прояснилось, глаза сквозь слезы
засветились улыбкой.
— Это здорово, — сказала она.
— Что здорово? — переспросил Селби.
— Я надеялась именно на то, что ты примешь бой. Это
единственное, что остается. Даже пропустив удар в челюсть, надо драться.
— Я оказался удивительным простофилей.
— Вовсе нет, — запротестовала девушка.
— Во всяком случае, сейчас я в большой замазке. Она кивнула:
— Не будем обманывать себя. Ты в ужасной замазке, Дуг.
«Блейд» визжит о необходимости отозвать тебя с поста в силу твоей неспособности
расследовать заурядное убийство.
— Заурядное убийство! — воскликнул он. — Мне даже слышать не
приходилось о столь кошмарном деле. Чего бы я ни коснулся, все разлетается на
куски и бьет меня по физиономии. Даже то, что кажется совершенно очевидным,
оказывается не тем, чем представляется на первый взгляд.
— Тем не менее у тебя есть еще время до четырех пятнадцати
пополудни, чтобы найти убийцу.
— До четырех пятнадцати пополудни? — переспросил он. — Но
почему?
— Потому что в это время выходит наш экстренный выпуск.
— Вы готовите экстренный выпуск?
— Да, — ответила Сильвия. — Хочешь узнать заголовок? Я
убедила босса набрать его, гранки со мной.
Она открыла сумочку, вытащила полоску газетной бумаги и
расстелила ее на столе. Крупные черные буквы заголовка кричали: «Селби
раскрывает убийство!»
— Дело в том, что, когда «Блейд» выйдет сегодня вечером,
вслед за экстренной утренней публикацией, тебе конец. Настроение публики сейчас
направлено против тебя. И если дать общественному мнению сформироваться, будет
практически невозможно изменить его. Но мы выбрасываем на улицы свой экстренный
выпуск одновременно с вечерним выпуском «Блейд». «Блейд» будет поносить и
унижать тебя, мы же дадим разгадку убийства. Город умрет от смеха.
— Вот с этим я согласен. Во всяком случае, я уже начинаю
хохотать.
— Но почему?
— Да потому, — ответил он, — что я не вижу возможностей
раскрыть тайну. В ней Кашинг замешан, и Кашинг бежал. Замешана актриса. Бог
знает, насколько глубоко, но она отказывается говорить и будет прятаться от
вручения повестки. Не исключено, что она уже летит в порт, чтобы отправиться в
морской круиз для поправки здоровья. Возможно, Чарльзу Брауеру что-то известно,
но Сэм Роупер добился его освобождения на основе «Хабеас Корпус» — закона о
неприкосновенности личности. В конечном итоге мы доберемся до него, однако это
потребует много времени.
