— Пристегнитесь. Не трогайте штурвал руками, не открывайте окна, автопилот сам доставит вас по заявленным координатам. Запуск включён. Желаем вам приятного полёта!
То есть всё вежливо, пристойно, цивильно, и даже самцом и самкой ни разу не обозвали. Так хорошо с ними давно никто не поступал, грех жаловаться, но… Накинув и скинув ремни безопасности, сумасшедший подъесаул опять не захотел прислушиваться к голосу разума.
— Подожди пару минут, я сбегаю узнаю результат.
— Чего?
— Суда, блин! Не нравится мне всё это, поняла? Не любо!
— Ваня, стоять, я сейчас с вас взвою! Шо значит, вы сбегаете один, мне тоже интересно… Эй, а куда делись авиадиспетчеры? — Болтливая израильтянка, цапнула «галил» и вылезла вслед за любимым, но двух тощих бесов, дававших последний инструктаж перед взлётом, и след простыл. Монотонно тикал секундомер автозапуска, дверца тоже закрылась автоматически.
Потом и сама Рахиль не смогла бы внятно объяснить, что именно показалось ей подозрительным, заставив ускорить шаг и на последнем метре от двери броситься на широкую спину подъесаула, упав плашмя за мгновение до взрыва! Он был негромким, компактным, аккуратненько развалившим капсулу пополам. Только по идее произойти это должно было на высоте в тысячу метров над пылающей твердью чёрной земли Ада…
ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ВТОРАЯ
О том, что если мы не способны убежать от самих себя, то можем прекраснейше в себе замкнуться. А потом опять выйти… К себе же!
Когда чуточку развеялся дым, дочь Сиона приподняла ещё более нерасчёсанную голову над грудью поверженного астраханского казака и проникновенно чихнула целых четыре раза.
— Всё, достали! Как вы смотрите на предмет сопроводить меня не очень далеко, к одному настырному прокурору? Таки у меня руки чешутся задать ему пару вопросов… Ваня? Ваня-а, ау!
— Мр-р… мы куда-то спешим? — хриплым от страсти голосом выдал влюблённый подъесаул, покрепче прижимая к себе лежащую на нём еврейку.
— Я вас умоляю, это ж форменный позор всему Тихому Дону — вас ждут фронтовые друзья, а вы меня тискаете за талию. Давайте таки уже пойдём, а в другой раз я сама дам вам подержаться за что-нибудь поинтереснее.
— Ладно, ты права. Раз я всё равно проклятый, пойду спасу наших бесов от суда сурового, бесовского! Слезай с меня…
— А я таки уже пригрелась…
— Рахиль! Мать твою, перемать твою… совесть есть?!! А ну, кыш с меня!
Шутки в сторону, вынужденно признала шалунья в камуфляже и, легко скатившись с молодого человека, вышла в положение стрельбы лёжа, взяв на прицел металлическую дверь, куда слиняли механики. Бывший филолог встал с матюгами, нашёл фуражку, стряхнул с неё копоть и обрывок ремня безопасности, но, прежде чем взялся за шашку, двери резко распахнулись.
— Здорово дневали, антисемиты, — вежливо успел поздороваться молодой казак.
— Слава богу, — так и не успели правильно ответить оба взволнованных беса из обслуживающего персонала. Одна короткая очередь «галила» отбросила их простреленные тельца к стенке.
Перешагивая через два «временных» трупика, Иван одобрительно выгнул бровь, но, хотя краса и гордость мотострелковых войск государства Израиль ни в поощрении, ни в науськивании официально не нуждалась, тем не менее отсалютовала старшему по званию адекватным изгибом брови.
По коридору они двинулись, нимало не скрываясь, строевым шагом, едва ли не с песнями. Он — выворачивая замысловатые «восьмёрки» шашкой над головой. Она — столь же изощрённо выписывая геометрические фигуры стволом автоматической винтовки, изображая русского командос под мухой. С обеих сторон зрелище вдохновляло и жаждало запечатления на видео. Но поскольку на сумасшедших фотографов с суицидальной манией они нигде не напоролись, то довольно быстренько вышли в тот же зал судебного заседания, где недавно свидетельствовали в хромированных клетках. А там уже кипели нешуточные страсти:
— Подобная беспечность граничит с преступностью, подрывая сами основы безопасности нашего института!
— А почему никто не поднимает вопрос грандиозной растраты спирта?
— Мы не допустим, чтобы серьёзная научная деятельность нивелировалась до уровня примитивной идеологии братания с лабораторными образцами…
— И самое главное, где спирт? Спирт где, а?!!
— Поведение доцента Дока аморально, непатриотично и негигиенично, в конце концов…
— Так я и говорю: что они делали со спиртом? Пили его, что ли?!
— Итак, сублимируя общие мнения, как глава совета, я требую самого серьёзного наказания! Вплоть до… — Бес в судейском парике строго уставился на Ивана и Рахиль. — Это ещё что такое? Вы ведь уже минут двадцать как улетели?
— Косяк не тот, — широко улыбнулся казак, а неулыбчивая еврейка молча выпустила очень длинную очередь над рогато-антенными головами обалдевших инопланетников. Кое-кто грохнулся в обморок…
— Бешеная самка, — с восхищением протянул маленький Док, а глаза Ганса наполнились слёзками благодарности.
— Товарищи учёные, кончайте поножовщину, — начал с крылатых слов Иван Кочуев. — Мы тут никому зла не хотим, с миром пришли и любовь принесли, все всё поняли? Уйдём также незаметно, только двух наших по пути прихватим… Вот этих, в наручничках.
— Но… как вы… это возмутительно… — попытался было открыть рот «судья».
— Не возникай, а то третьим будешь.
Бес поправил паричок и заткнулся.
— Дорогие Иван и Рахиль, — откашлявшись, перехватил инициативу Док, — мы, конечно, очень благодарны, но, право же, не стоило… Нам ничто особенно не грозит. В сущности, что нам могут сделать? Высокий полёт истинной исследовательской мысли невозможно остановить диктаторскими решениями псевдонаучного сове…
— Таки цыц, мы уходим, — тихо оборвала его бдительная израильтянка.
Просто в отличие от остальных она-то не раз проходила тренировки по освобождению заложников и первой услышала звук приглушённой сигнализации и топот маленьких ножек охраны. Да и те двое механиков наверняка уже пришли в себя, подняв тревогу. Бывший филолог только-только успел подхватить на руки скованных друзей-собутыльников, как в помещение ворвались храбрые охранники, вооруженные помповыми ружьями со шприцами.
— Взять всех живыми! — тонко взвыл глава совета, и целая толпа мелких инопланетных учёных в едином броске массой завалила не успевшего охнуть подъесаула.
— Таки, помнится, это звучало примерно так: бей козлов, спасай Россию! — неуверенно припомнила девица Файнзильберминц, без сантиментов вступая в рукопашную схватку.
Дальше пошёл уже абсолютно беспредельный махач! Куча-мала — из одного отдельно взятого казака, одной отдельно взятой еврейки и толпы почти клонированных, одномандатных инопланетных бесов с рожками — вопя, ругаясь и вереща, каталась взад-вперёд по залу заседания.
