Вчера же, в гостях, вспоминали про Варфоломеевскую ночь. Я с тяжёлым подсвечником в руке отбивался от критики католицизма. Загнали в угол. Отбивался ладными своими ногами и шипел явственно. Как всегда, не удержался и закатил проповедь на сорок минут с антрактом для танцев с визгами и крюшона.
В конце проповеди люди ритмично били в ладоши, вскакивали с мест с криками: «Да, брат наш, да! Веди нас! Агнус деи, опус деи! Теодиктус! Теодиктус!» Будь в округе гугеноты какие-нибудь, какие-нибудь манихеи, какие-нибудь агностики, да хоть кто-нибудь грамотный, то ночь прошла бы ещё интереснее, в искрах и дыму, в смоляном чаде и скрипе дыбы. Я бы сидел под чёрным деревом, как Император из «Звёздных войн», и смотрел из-под капюшона, как варан пучеглазенький, на очищение уезда.
А так пришлось кататься на новой машине и врать про астрономию, я ж не знаю ничего про созвездия, а врать про Кассиопею всё равно надо.
В целом же отдохнул неплохо. Грех жаловаться.
Потому как после Варфоломеевской ночи наступает Варфоломеевское утро, а потом и Варфоломеевский день. В День св. Варфоломея, например, Влад Дракула Цепеш посадил на кол, по легенде, 30 000 человек.
Я в этом вижу прихотливую и приветливую руку позитивной истории.
Рускому языка
Как все мы прекрасно знаем, граф С. С. Уваров («самодержавие, православие, народность») совершенно незаслуженно забыт русскими филологами.
И самое обидное, что крепче всего про Уварова не помнят поклонники тартуской школы семиотики. А без графа такой школы могло бы и не быть вовсе. Да что там «могло бы»! Не было бы её совсем без графа.
Мудрецы неблагодарны. Я не такой.
С. С. Уваров был единственным человеком, который схлестнулся по языковому вопросу с Бенкендорфом. Бенкендорф не хотел ничего менять в уютном мире милой Прибалтики и хотел, чтобы в ней всё оставалось по-прежнему. На вершине прибалтийской социальной лестницы крепко расселись немцы, внизу ползали на карачках всякие латыши, эстонцы, евреи и прочий не вполне человеческий сброд. Красиво? Красиво! Надёжно? Да просто на века! Такой идиллии управления унтерменшами не было тогда даже в фатерланде!
А тут граф Уваров полез со своим русским языком в такой рай и начал всё баламутить.
Началось всё, понятное дело, с них, с евреев то есть. За пять лет (с 1836 по 1841 г.) из Курляндии вывезли в степи Херсонщины две с четвертью тысячи евреев. Эти пионеры еврейского хлебопашества поехали на Херсонщину освобождённые от всех налогов и военной повинности. Конечно, строго говоря, освоители залежных земель евреями оставались только по этническому признаку, потому как пришлось им креститься в православие. Врагу не пожелаешь такой горькой участи, но пришлось принять православие и ехать пахать свою землю. Чего только человек-еврей не сделает от безысходности! И землю пахать будет, и православным станет, а потом всё равно, конечно, уедет в Америку. Но Россию не забудет никогда, это ясно.
Провожая взглядами еврейские обозы, латышские батраки свели два и два и пришли к закономерному выводу, что теперь-то всё понятно! Надо принять православие и ехать подальше отсюда. Практичные прибалты начали приходить в город Ригу, что не очень поощрялось городскими властями.
«Что это в Ригу латыши стали заходить? С какого такого происходит эдакое безобразие?» – говорили власти Риги и гоняли латышей из города.
С лебединым криком латыши разбегались по окрестностям, преследуемые настоящими немецкими рижанами, но, отдышавшись в оврагах, вновь начинали штурм города. С единственной целью: пробраться в дом православного викарного епископа по имени Иринарх и принять это самое проклятое православие вместе с билетами в рай.
Когда делегации латышей (порой и по 300 человек) прорывались к мало что понимавшему в происходящем Иринарху, сразу начинались переговоры о переселении. Переговоры были очень содержательными и интересными. Стороны не знали не только языков друг друга, но и языка всеприбалтийского общения – немецкого. Поэтому и спорить было невозможно.
Вот сидите вы, и вы – Иринарх этот самый. Послали вас в Ригу для борьбы с русскими раскольниками, которые тут окопались и строят всякие козни. Миссия у вас важная, практически говоря, вы тут за инквизитора, нервы обнажены в экстазе борьбы, религиозные чувства обострены до предела, в каждом шорохе – ангел, в каждом скрипе – сигнал, в каждом ударе часов – призыв терзать бесов-раскольников! Синод торопит! Тучи над сектантами сгущаются, и скоро очистительная христианская гроза, подкреплённая сообразной воинской командой, сметёт с земного покрова пригревшееся под чужим солнцем старообрядческое кубло! Представляете азарт?!
И вот, напомню вам, сидите вы и из спичек выкладываете ежа или лисичку или в мыслях поете русскую песню про степь, а тут к вам на подворье вламываются блондины и чего-то требуют, указывая на крест и землю под ногами. Что надо сделать в такой ситуации, если вы человек разумный и службу знаете? Правильно – надо всех-всех для порядка переписать в специальную книгу. Потому что здесь не рынок, а храм. Потом следует выдать каждому пришедшему по катехизису, проводить гостей за ворота и написать отчёт об оперативной обстановке в Синод, оттеняя свой вклад в дело распространения истинной веры.
Иринарх так и делал. Латышей переписывали, выдавали книжку и желали счастья до новой встречи.
Радостные латыши, которые, естественно, тоже не дураки, понимали происходящее просто: всё, записали в православные, выдали книгу, собираемся на Украину! Пора нам, латышам, съезжать из этого негостеприимного ксенофобского края! Из этой Прибалтики вонючей…
Просветленные делегаты разбредались по своим селениям, разнося благую весть. Мы теперь переселенцы!
Переписанные переселенцы сразу начинали вести себя, с точки зрения немецких помещиков и пасторов, крайне вызывающе, нагло. Стали называть себя русскими, например. Тут же перестали хорошо трудиться в немецком понимании (это когда из батрацкого барака крестьяне уходят ночью на барскую землю – другой земли просто нет – и приходят в барак тоже ночью). Стали дерзить и даже физически унижать прекрасных германских управляющих.
В Петербурге схлестнулись два потока отчётов и доносов. Креститель Прибалтики Иринарх (в миру Попов) писал в Синод, что переход в православие тысяч и желание десятков тысяч обрести истинную веру – это Божий перст и немного его, Иринархова, заслуга. Генерал-губернатор Прибалтики фон дер Пален строчил, что творится в подведомственных губерниях просто кромешный ужас: псевдоправославие и поджоги, тунеядство и разбой. Немецкие бароны в две смены, без перерыва, требовали от своих петербургских родственников то введения в Прибалтику казачества для наведения порядка, то специальных капканов на людей, то приезда государя. Для немца все эти меры кажутся примерно одинаковыми по эффективности. Сотня казаков, мешок стрихнина, капкан, русский царь – всё сойдёт.
Министр внутренних дел граф Строганов пишет доклад императору Николаю Павловичу, что в Прибалтике форменный бунт! Министра поддерживает начальник III Отделения и шеф корпуса жандармов «с правами армии» А. Х. Бенкендорф. В беспорядках нашли главного зачинщика – Иринарха.
