ударов настолько поразила матросов, что они отступиоставляя раненых и убитых.
— Взять их живыми, ребята, — крикнул лейтенант. — Здесь есть, чем удивить Порт–Ройал.
Матросы подошли к пиратам снова, и Мэри понялаа, что у битвы с таким перевесом сил может быть лишь один исход. Шесть человек окружили Вейда и в конце концов выбили у него из рук саблю. Сама она сражалась с четырьмя, и они постепенно оттесняли ее от упавшей мачты, которую она использовала, чтобы прикрыть спину. Шаг за шагом Мэри отступала все дальше, и вдруг оглушительный удар обрушился сзади ей на голову. Она повалилась на колени и потеряла сознание; сквозь тяжелый туман бреда Мэри видела, как ее и Джона везут по реке мимо множества уродливых крокодилов. Сама не зная почему, она была уверена, что это река протекает в Америке.
Глава 10
Мэри открыла глаза. Голова раскалывалась от боли, а на сердце было тяжело от чувства, что она уже целую вечность живет в ночном кошмаре. Злые крикливые голоса, повторяющиеся обрывки разговоров, не связанных между собой, звучали в ее сознании; она слышала и свой собственный голос в их хоре, и смутные искаженные лица склонялись над ней, раскачиваясь взад–вперед, словно лица, изображенные на поплавках, колеблющихся на волнах.
Наконец голоса затихли, и, убедившись, что она все еще жива, Мэри повернула голову и обнаружила, что лежит на набитом соломой тюфяке в крохотной камере. Сделав над собой усилие, она поднялась и поставила ноги на землю. Ноги дрожали от слабости, руки не слушались, и к горлу подступила тошнота. Мэри чувствовала, как будто ее затягивает в гигантскую стремнину ужасающей глубины.
Когда голова немного прояснилась, Мэри огляделась в камере и сразу ощутила, что кто–то наблюдает за ней. Чувство страшной тревоги охватило ее — чьи–то глаза смотрели на нее сверху, как будто сама гладкая стена разглядывала ее. Непроницаемая, словно море.
Наконец высоко под потолком Мэри заметила маленькое зарешеченное отверстие, в котором разглядела расплывчатые черты негритянки. Темные глаза глядели прямо на нее с глубокой жалостью.
Мэри быстро зажмурилась, чувствуя, что сходит с ума. Снова открыв глаза, она увидела, что на месте черного лица появились надменные черты тонколицей белой женщины. Она смотрела на Мэри нетерпеливым пожирающим взглядом, а затем, гордо вскинув голову, исчезла.
Уверенная, что здравый рассудок отказал ей, Мэри устало закрыла глаза, прислушиваясь к барабанной дроби, стучавшей в ушах, как вдруг скрипнули ржавые петли, и дверь в камеру отворилась. Послышались приближающиеся шаги, и к кровати подошла опрятная, с приятным лицом женщина с кружкой в руке.
— Аккуратно, милая, — проговорила она. — Не волнуйся. Тебе было плохо. Выпей немного, это вернет тебя к жизни.
Она поддержала ее за спину, и накрахмаленная кофта охладила пылающее лицо Мэри. Женщина осторожно вылила содержимое кружки в рот Мэри.
— Бренди, моя милая, но очень слабое, — пояснила она.
Мэри ощутила, что жизнь снова возвращается в ее тело.
— Мне уже лучше, спасибо, — прошептала она.
Женщина села рядом с ней на кровать и взяла ее руку.
— Ты выглядишь точно сама смерть, — сказала она. — Не разговаривай, пока не почувствуешь, что силы к тебе вернулись, моя милая.
Мэри облизала сухие потрескавшиеся губы и посмотрела на свою одежду. На ней была все та же кремовая юбка с цветочной оборкой, но теперь вся она была заляпана бурыми пятнами запекшейся крови.
— Да, представляю, как я сейчас выгляжу.
— Ты сражалась, милая. Я слыхала, что ты билась не хуже самого Дрейка.
Мэри вспомнила о лицах и посмотрела вверх, на отверстие. Глаза новой белой женщины рассматривали ее.
Мэри вскрикнула и попыталась подняться на ноги.
— Дьявол меня побери, кто эти женщины? — вскричала она.
— Это жители Порт–Ройала пришли позлорадствовать над твоей бедой, милая. С Библией в руках и молитвами на устах. Ты — известная личность.
— Умоляю вас — прогоните их, — попросила Мэри.
Женщина залезла на стол у стены и захлопнула задвижку, прикрепленную к отверстию. Это была крупная женщина с пышной грудью, одетая в опрятную черную юбку и серую кофту; вокруг нее распространялся душистый запах лаванды. Мэри решила, что ей около шестидесяти лет. Сразу создавалось впечатление, что она любит чистоту и аккуратность, а ее морщинистое лицо и добрые голубые глаза развеивали любые предположения о том, что она может быть строгой или упрямой. Она походила на жену крестьянина, и Мэри без труда представила себе, как она перегибается через ограду фруктового сада, а за ее спиной цветут яблони.
— Значит, я в Порт–Ройале, — сказала Мэри.
— Да, в здешней тюрьме. Я сама — жена тюремщика.
— Клянусь, вы совсем не похожи на палача Тайберна!
— Тюремщики — такие же люди, как и все остальные. Нельзя сказать, что мой муженек жестокий человек, а я сама делаю, что могу, чтобы помогать несчастным мужчинам и женщинам. Ты несколько дней бредила, моя милая, и мне стало жаль тебя. Такая молодая и хорошенькая, а моряки так тебя избили!
— Что с моим лицом?
— Все в порядке. Ни царапины.
— Где Джон Вейд?
— Это который самый спокойный? Он в камере дальше по коридору. Ведет себя как настоящий джентльмен и ни о чем не просит, кроме того, чтобы ему сообщали новости о твоем здоровье. Он так волнуется, но, похоже, он не из тех, кто станет выставлять свои чувства напоказ. Дни и ночи напролет он бродит туда–сюда по своей камере, и мой муж даже сказал, что он так до смерти себя заходит. Он будет просто счастлив узнать, что ты пришла в себя.
— Бедняга! — вздохнула Мэри. — Он стал пиратом из–за меня, и это привело его к виселице.
— Тебе никогда не придется услышать от него ни одного упрека, — сказала женщина. — А сейчас ты уже вдоволь наговорилась, так что я пойду и передам ему добрые вести. Ложись и отдохни, не пройдет и часа, как я вернусь.
— Передайте ему привет, — попросила Мэри, закрывая глаза.
Но воображение ее работало слишком активно, чтобы уснуть, хотя все тело ныло от боли. Почему судьба так жестока к ней? Попасть в лапы смерти в тот самый момент, когда она познала новые чувства и захотела начать новую жизнь! Быть повешенной как собака, когда ей так часто удавалось избежать смелой смерти в бою! Расстаться с жизнью в петле, когда счастье, которое она так искала, возможно, было уже совсем близко! Все это тяжело, но она не будет винить в этом свою судьбу. Человек сам выбирает себе участь, и значит, она упустила что–то по своей собственной вине.
Жена тюремщика заглянула в камеру и пожурила Мэри за то, что та не спит.
— Я слишком о многом жалею, — ответила ей Мэри. — Как Джон Вейд?
— Твой джентльмен ведет себя как обычно. Просил передать, чтобы ты не волновалась. Он надеется, что ему как гражданину Америки разрешат встретиться с отцом и тот вытащит вас обоих отсюда.
