Затем его голос зазвучал жестче.
— Поскольку вы не заслуживаете ничего, кроме смерти, а у нас сегодня счастливый день, к нам вернулись наши братья, мы решили оставить вам жизнь. Вы можете отправляться, и, я думаю, это к лучшему, что вам отказано в чести присоединиться к нам. Этой чести будут удостоены люди, которые томятся в ваших трюмах и которые беспомощно валяются там, закованные в цепи.
И снова его голос стал грубее.
— Ты, капитан трусов, иди вниз. Освободи заключенных и приведи их на палубу. Я так хочу, и ты это сделаешь. Шевелись же! — Капитан отошел и сказал пару слов четверым другим, и тогда Джек Рэкхэм прокричал: — Снимите с них цепи. Я не хочу видеть своих товарищей в кандалах. И побыстрее!
Пять человек исчезли с палубы, а через несколько минут, щурясь от непривычного света, показался первый из пленников. Воришка являл собой печальное зрелище. Он больше боялся своих новых братьев по оружию, чем судей, которые приговорили его. Здесь, должно быть, думал он, собрались люди, которые гордились своими преступлениями и никого не боялись. Один за другим на палубе появлялись заключенные, и все они выглядели примерно так же, как и первый. Долгие дни и часы в Ньюгейте не улучшили их состояния, это была настоящая команда висельников. На палубе выстроились тридцать пять человек, среди них три женщины, грязные и ничем не отличающиеся от мужчин. Бывший командир подошел и отдал честь Джеку Рэкхэму.
— Мастер, — начал он.
— Не называйте меня этим званием. Я не мастер для трусов. Для вас я капитан Рэкхэм.
— Капитан Рэкхэм, сэр, там внизу больные женщины, они не могут подняться на палубу. Что с ними делать?
— Я что, похож на няньку для осужденных? Оставьте их там. Хотя, подождите минутку. Я отправлю туда нашего лекаря, чтоб он посмотрел, что можно сделать. Позвать доктора! Где наш негр? Эй, вы! Начинайте раздавать ром.
Энн Бонни встала рядом со своим любимым.
— Капитан, — мягко сказала она. — Можно мне пойти и посмотреть, чем я могу помочь этим несчастным?
— Да, девочка, пожалуйста. Только постарайся не дотрагиваться до них и до того, к чему они прикасались, чтобы не заразиться сифилисом. Они такие грязные. И не ходи туда одна. Туда пойдет лекарь, и возьми с собой этого парня, Баттонса.
— Пошли, парень, — сказала Энн Баттонс. — И принеси кружку, чтобы отмерить им порцию рома.
Обе перелезли через поручни, и Баттонс направилась туда, откуда, она видела, выходили заключенные. Она прошла первой, а потом подала руку Энн Бонни и помогла ей спуститься по лестнице. Там царила кромешная тьма, и, если бы не стоны больных, они бы не смогли найти их. На палубе горела только одна тусклая лампа, и, приподняв ее, Баттонс осветила дорогу.
Она увидела больных заключенных, лежащих на соломе в цепях. Никто из них не мог подняться. Двое бредили, а одна, которую ранило осколками ядра пушек Ситцевого Джека, уже готова была издать свой последний вздох.
Как только обе женщины подошли, раздались мольбы о воде, и, подойдя к трапу, Баттонс приказала принести ром. Ей передали кружку, и она пошла от одного заключенного к другому, прикладывая к их губам ром, чтобы они могли глотнуть. Пока она была
занята этим, подошел лекарь и сказал Энн и Баттонс, что одна из женщин умирает. Баттонс повернула фонарь, чтобы посветить на ее лицо, и, вскрикнув, отпрянула. Это была ее мать, Молль Рид.
— Ей побольше рома! Чтобы сердце забилось, — крикнула она.
Она влила хорошую порцию рома в рот женщины, и в ответ на ее усилия та чуть–чуть приоткрыла глаза. Когда женщина попыталась подняться, ее начала бить сильная дрожь.
— Полегче, Молль, дорогая, полегче, — сказала Баттонс. — Лекарь, помогите мне поднять эту женщину на палубу. А вы, миссис Рэкхэм, захватите с собой тюфяк. Быстрее!
Они вместе вынесли Молль Рид наверх и положили в тени шлюпки на верхней палубе. Баттонс достала воду и обрывок тряпки и смочила матери лицо и руки, а потом она поспешила на корабль за бульоном и хлебом. То ли Молль Рид помогло лечение, то ли. ром, но уже через час она разговаривала, а потом забылась прерывистым сном. Баттонс осталась около нее, и лекарь время от времени проверял ее пульс.
Как поняла Баттонс, Молль Рид все–таки поймали, когда она пыталась обокрасть матроса. Она вела себя неосторожно и подставилась. Суд нашел доказательства, что она не первый раз нарушает закон, и приговорил ее к отправке в колонии и продаже в рабство. В трюмах вонючей плавучей тюрьмы она простудилась, никто ее не лечил, и болезнь обострилась.
Она была счастлива узнать, что ее дочь стала настоящей пираткой и офицером на службе у прославленного Джека Рэкхэма.
— Эй, девочка, — прошептала она. — Это сказывается кровь. Твой отец, да, был храбрым человеком, и никого не боялся, и умер как герой. Мне так говорили.
— Мой отец? Так ты знала, кто мой отец?
— Да, только я, девочка, только я знала. Ты уехала из Бристоля на его корабле. Это капитан Скиннер, он умер от рук своей же команды.
— Я знаю! Я видела, как его убили! Мой отец, а я даже не попыталась помочь ему.
Мысленно Баттонс снова увидела хозяина «Кадогана», привязанного к шпилю. Она видела, как его рвали и били разбитыми бутылками люди, которых он бросил.
— А капитан Скиннер знал, что я — его дочь?
— Нет, девочка, он этого не знал. Для него, как и для всех, кроме меня и тебя, ты была сыном Сима Рида.
Молль Рид пережила ночь, но с началом нового дня она отошла к лучшей жизни, оставив свою дочь в недоумении, сказала ли ее мать в последние минуты своей жизни правду или нет.
После того как тело Молль Рид захоронили в море, плотники «Злого» и «Утренней звезды» кое–как залатали плавучую тюрьму и отпустили ее. Перед тем как отправить корабль, Ситцевый Джек уничтожил все бумаги заключенных и выбросил цепи, которые приковывали их к борту.
— Если среди вас есть настоящие мужчины, — сказал он им, — вы поведете это судно в другое место, а не в британские колонии. И хотя в глазах закона мы преступники, я не могу взять вас к себе. Вы воры, а даже один вор способен посеять смуту в команде. Прощайте!
Когда Мэри Рид перенесла свой сундук на «Злого», она оказалась в довольно необычной ситуации: теперь она была одной из трех женщин на пиратском корабле. Вместе с Энн Бонни на корабле находилась миссис Анна Фулворт, англичанка средних лет, которую Джек Рэкхэм взял прислуживать его даме вместо дуэньи и горничной. В Энн Баттонс впервые в жизни нашла подружку, хотя немного грубую и своенравную, но все же внимательную. Энн восторгалась, как эта женщина по–мужски пробивала себе дорогу в мужском мире и преуспевала в этом. Она видела, как Баттонс врезала одному моряку в челюсть с такой силой, что тот завертелся волчком и рухнул на палубу. Она видела, как эта женщина, девушка, если хотите, выполняла такие задания, с которыми бы не справились многие мужчины. И временами Энн смеялась своим мыслям.
