— И как ты только, отрок мой неразумный, удумал людей берёзовой рощей обернуть?
— Слышал, что такое запорожские казаки делали, когда их в степи татары или ляхи догоняли: характерники всех в круг ставили, пики в землю втыкали, и являлась взорам вражьим случайная рощица в чистом поле. Как опасность минует, казаки морок снимали…
— Стало быть, морок, аллегория, обман зрения, а не колдовство богопротивное, — удовлетворённо ухмылялся в усы мой дядя, принимая из Катиных рук чудный высокий бокал с коричнево-белым кофе, высокой шапкой взбитого молока, щепотью корицы сверху и чёрной трубочкой до дна.
— Кофе по-ирландски, — сквозь зубы пояснила она мне. — На донышке ложка вискаря, и согревает дольше, и прошибает нехило. Сахар добавить?
— Изволь, красавица, да немного, пять-шесть кусков довольно будет… И уж окажи честь, поведай старику, какого ты рода-племени и чем так моего олуха царя небесного пленила? Хотя чем, это я и так вижу, взор от кой-чего отвесть трудно… — начал было дядюшка, но осёкся. — Ох, ох ты царица небесная! Как гневно очи-то заблистали… Неужто сболтнул чего лишнее?! Ну да не гневись, прости седого человека. А чтой-то там в кофе твоём дивном на донышке плескалось? Вроде и дрянь какая, но ведь с крепостью…
— Виски, — без малейшего раздражения пояснила Катя, подумала и, принеся, свинтила крышку у чудной треугольной бутыли прозрачного коричневого напитка. — Сама не пью, близким не рекомендую, держу как растирание от простуды. Илье тоже не дам, мне от него ещё деток рожать, но вам, дядя Вася и дядя Прохор, набулькаю от всей души! Подставляйте кружки!
…Мы уходили из Оборотного города через тот же тоннель в могиле на кладбище. Я посередине, слева и справа на моих плечах два старых казака, пьяно орущие на всю степь:
— Не для меня-а звенят ручьи, текут алмазны-ыми струями. Там де-эва с пышными грудя-а-ами, она-а растёт не для меня-а!..
Вообще-то по тексту правильно «дева с чёрными бровями», но мой денщик на ходу подправил, генерал поддержал, и кто бы стал с ними спорить?! Когда выбирались к околице, из кустов выскочили шестеро чумчар с кривыми ножами наперевес, глянули на нас, вытаращили зенки и от греха подальше запрыгнули в кусты обратно. Умнеют на глазах, аж жуть…
Потом пролетала на подрагивающей метле перепачканная сажей ведьма Фифи в половине рыжего парика. Уцелела, надо же! Она что-то пыталась орать, плеваться сверху и даже гадить на лету, как ворона, но не вышло. Видать, практики маловато, всё на своё же помело или мимо…
В село вошли с песнями, чуток усталые, донельзя довольные и вовремя подхваченные бдительными казачьими дозорами. Как ночь прошла, и не помню даже, но спал хорошо, без снов.
Если какие вопросы у меня и оставались, то вполне могли подождать до завтра. Например, кто прислал ту Смерть с косой? Куда делся предатель-докладчик-демократ-толераст Жарковский? Уволят ли теперь Катеньку из Оборотного города или так обойдётся? А если обойдётся, то что она будет делать со всеми теми «обещаниями», которые я так охотно понараздавал нечисти, едва ли не подписав в приказном порядке одной левой ногой?
А-а, успею выяснить, жизнь-то ведь только начинается… Эх, любо!
P.S.
— Иловайски-ий!
— Что звали, дядюшка? — Я предстал перед ним бодр и свеж, щёлкая шпорами и сияя, словно царский пятак. — Кофею подать прикажете?! Так нет его, кончился, могу кору дубовую заварить. Ежели часок настоять, так цвет почти тот же и на вкус дрянь такая же!
— Иловайский, не трындычи…
— Уловил! Тогда могу чего покрепче раздобыть. Вы вот вчерась с курьером секретный государев пакет аж до третьих петухов обмывали, понимаю, как теперь головушка трещит. Сострадательность — это ж моё второе имя, сейчас спасу. Вам рюмку водки или уж сразу стакан самогону?
— Иловайски-ий…
— А-а, так, стало быть, без деликатностей, по-взрослому, старым дедовским способом — в кружку спирту две ложки чёрного пороха, да табаку турецкого щепоть, да перцу, всё размешать, но не взбалтывать. Будет сделано! Вот только врача пьяного поймаю, на дыбу вздёрну, он и расколется, где медицинский спирт прячет…
— Иловайский! — сорвался дядя, уже окончательно потеряв возможность меня остановить. — Заткнись, балабол! Одно моё слово выслушать можешь?
— А то? Да я за вас, если хотите знать, жизни не пожалею, не то что какое-то слово…
— Война.
…Я умолк. Шутки кончились.
Война.
Всё. Всё?
Послесловие
МИР ОБОРОТНОГО ГОРОДА
Итак, перед нами вторая книга цикла «Оборотный город» Андрея Белянина, а значит, похождения лихого донского казака-характерника Ильи Иловайского продолжаются. Читателя снова ждет вихрь головоломных приключений, встречи со старыми и новыми друзьями и врагами героя, лавина шуток и бездна хорошего настроения. Все как всегда, признанный Мастер Смеха не подвел свою многотысячную аудиторию и на этот раз. Однако что-то и изменилось, без этого никак нельзя в литературе. Каждая новая книга автора не должна повторять предыдущую. Да, общие черты стиля, повествовательной манеры, сюжетосложения остаются, но при этом дополняются новыми оттенками, расширяющими и углубляющими творческую вселенную писателя. Так и здесь.
В первой книге мы только познакомились с Ильей Иловайским и миром Оборотного города. Автор подробно описал географию и этнографию этого колоритного фантастического образования, немного рассказал о его истории, оставив ряд недомолвок и «белых пятен», которые намерен раскрыть в последующих книгах. В «Колдуне на завтрак» Белянин продолжает повествование о чудном подземном городе и его обитателях, дополняя как описательную часть, так и нравоописательную.
Как и во многих своих книгах последних лет, Белянин избирает структуру романа в повестях. Вообще видно, что автор чувствует себя комфортно в средней форме, избегая слишком эпичного повествования. Действительно, эпос — это очень ответственный и не совсем подобающий нашей суматошной и нервной поре род литературы. Он требует неспешного, вдумчивого сочинительства и такого же прочтения. Ни у писателей, ни у их адресатов на это времени нет. Вместо пухлых многотомных произведений романами стали называться относительно небольшие сочинения с десятком-другим персонажей и узким пространственно-временным ареалом. Скорее большие повести. В «Колдуне…» таковых три. Три смешные авантюрно-мистические истории со слегка детективным уклоном. Хоть Илья Иловайский и не имеет отношения к правоохранительным органам, однако по прихоти судьбы ему то и дело приходится заниматься сыскной работой. И надо сказать, что у героя это получается неплохо.
Дела, расследуемые бравым хорунжим, весьма специфические и по духу описываемых времен более подпадающие под юрисдикцию Святейшего синода, чем казачества. Но до Бога, как известно, высоко, а до Синода, расположенного в Северной Пальмире, далеко. Вот и приходится характернику проявлять свое мастерство. То разбираясь с продавшим душу дьяволу колдуном, вознамерившимся испортить жизнь крестьянам села, в котором расквартирован полк Иловайского; то успокаивая разбушевавшегося оборотня, решившего свести счеты с погубившими его людьми и жителями Оборотного города; то вмешиваясь в ход научно-практической конференции, посвященной проблемам мирного сосуществования нечистой силы и людей и грозящей наступлением полного мрака и хаоса. Традиционные для астраханского фантаста сюжетные схемы, позволяющие развернуться его таланту рассказчика. Часть из них восходит к литературным источникам, часть подсказана самой жизнью.
