Меня освистывали и обзывали. Требовали моей смертной казни. Кричали, что я террорист. Толпу от меня отбивали полицейские. Иначе бы меня просто растерзали – разорвали бы на куски мяса. Я оглядел тех, кто был в первых рядах – я так и думал, пришли одни малолетки лет по четырнадцать и немного старше. Конечно, для них я был злодеем №1, ведь я хотел сожрать всю их жизнь, которую они перепутали с реальной. Для них без «Контакта» не было существования. Жаль, что никто меня этого так и не понял.
Заседание в зале длилось долго – с перерывом на обед. Я видел там всех, самых близких мне людей, которые поддерживали меня, тепло отзываясь, когда им предоставляли слово охарактеризовать меня. Не было только Кармиты. Я понимал, что ее толпа точно убьёт, и теперь из-за меня ей придется прятаться и бояться. Прости меня!
В конце дня судья зачитал приговор, там было сказано, что я виновен в совершении преступления, предусмотренного статьей 205 УК РФ, а именно – террористический акт и приговаривал меня к лишению свободы на срок восемь лет. Не знаю, как, но судья не учитывал причинение тяжкого вреда здоровью проходившей в тот вечер мимо «Дома Книги» женщины – наверно, это и было чудом, которое я ждал, ибо в том случае, если бы она имела претензии, срок составил бы минимум десять лет. Той дамы вообще не было в зале. Я был озадачен, когда осознал это. Почему она не явилась?
Гейл поблагодарил меня за все и сказал, что мы будем обжаловать приговор в надежде урезать срок хоть каким-то образом.
Затем меня повезли в тюрьму. Не буду оглашать – какую именно. Но подчинялись они ВРОАР. Там в первый же день меня отправили на свидание. Я был готов к чему угодно, только не ко встрече с Дуровым. Он лично навестил меня и мы с ним побеседовали обо всем случившимся.
Не буду описывать его – все легко могут посмотреть фото в интернете. Скажу лишь, что интеллект его было видно невооруженным глазом. Парень блистал энергией уверенности и успеха, но в нем не было лишних понтов или звездности. Он оказался довольно улыбчивым и разговорчивым, в целом приятным молодым человеком. Одет он был во что-то темное – рубашка, какая-то кофта и черные брюки – классика.
Как ранее выяснилось – директором ныне был совершенно иной человек. Дуров полностью оплатил ремонт здания из своего личного бюджета. Женщину, получившую травмы он отправил на лечение в лучшую клинику Израиля, также за свой счет – затем она по его просьбе дала показания полностью отвергающие мою причастность к ее травмам. Она сказала, что на нее уже после взрыва упала плита, а это был несчастный случай и отказавшись от претензий за вознаграждение, предложенное Дуровым, она исключила мою вину. Это даже подкупом свидетеля не назовешь, поскольку ее и впрямь придавило плитой немного позже, чем ударила взрывная волна. Вопрос стоял в том, как это все преподнести следствию. Далее он поведал мне, что оплатил услуги Гейла, как адвоката. Тот, как выяснилось, работал далеко не бесплатно. И в конце он рассказал:
– Ты пытался исправить ошибку, которая сложилась из тех элементов уравнения, что я долгие годы успешно убирал. Но в формулу влезли иные люди, они втянули те составляющие, которые не были там нужны. Результат был испорчен. Я создавал проект для того, чтобы сблизить людей, открыть им глаза на реальный мир, но система была против, и все пошло не в то русло. Поэтому я и покинул проект. Я, как математик и аналитик, просчитал, что нечто подобное произойдет после моего ухода и был готов к революции. Ты начал ее. Я, конечно, представлял себе все иначе, просчитывая психологию социума, но должен был появиться герой. Я остаюсь в тени всей этой истории, но помогу тебе выпутаться отсюда. Никто не знает, что мы с тобой сейчас тут разговариваем.
– Какая система? Кто-то хочет править миром?
– Нет, я просто считаю, что весь мир и есть система, которая сама по себе развивается так, как хочет и иногда это влечет за собой негативные последствия.
– Мир желает нам зла?
– Не мир, а скорее, техногенная система мира. Это лишь мое мнение. Она и втянула ненужных людей таким образом, чтобы уравнение испортилось, и никто ничего не понял. Теперь скажи – ты оказался в тюрьме. Что думаешь делать дальше?
– Гейл же обещал, что попытается укоротить срок при помощи апелляций – буду надеяться, что сможет, – мне показалось, что он хотел чем-то еще меня порадовать.
– Ты общался с бандитами? – задал он странный вопрос.
– Нет, с чего бы. Я сюда только приехал! – я не понимал, чего он хочет от меня – этот молодой гений.
– Я про всю твою жизнь. Мне удалось кое-что узнать про тебя.
– А! – воскликнул я вспомнив о своих недавних друзьях, – Общался, – я заговорил про Мишу – он кстати тоже был в зале суда.
– Ты много знаешь о нем, – я не понимал, к чему он клонит и ответил вопросом:
– Что именно ты хочешь?
– Его отец, к твоему удивлению, – он сделал паузу, как бы обозначив важность момента, а затем продолжил, – начальник этой тюрьмы, а Михаил – твой сторонник. Так что тебе есть откуда ждать помощи. Я подумаю, чем еще смогу помочь тебе, но сбавить срок раньше чем назначат УДО, вряд ли получится.
– Спасибо тебе, – я обрадовался, что где-то впереди засияла надежда, – А Кармита?
– Все с ней будет хорошо, дождется она тебя. Я помогу ей перебраться отсюда и позабочусь. Мне как раз нужны люди для нового проекта.
– Чем мне тебя благодарить? – я был признателен и едва не плакал от радости – вот она удача, вот оно – то самое долгожданное чудо!
– Ты вроде уже сделал для меня и для мира все, что мог, но есть одна просьба.
Я озадаченно посмотрел в ожидании того, о чем он попросит, не зная смогу ли ответить ему взаимностью.
– Не принимай больше спонтанных решений, кроме как попить чаю или что-то в этом духе, а то потом долго разгребать приходится, – он улыбнулся.
В ответ я вскочил и начал обнимать его, еле сдерживая слезы радости, которые все-таки выступили у меня из глаз.
Павел ушел, больше я его никогда не видел. Дверь захлопнулась. И я заметил на столе небольшую бумажку. Взяв ее я понял, что это фотография, сделанная на полароид, которая моментально распечатывается и проявляется. Я перевернул ее и увидел там себя, юного – в саже. То самое фото. Дуров был у меня дома и отец попросил передать его мне это фото. Оно могло значить очень многое – от того, что я должен нести ответственность за содеянное, до того что родители любят и поддерживают меня. А Дуров, молодец, не забыл и про них. Так может быть начиналось все и не с кроссовок вовсе, а именно с фото. Но я уже почти поведал вам эту историю. Осталось лишь немного, там как раз про кроссовки. Так, что пусть именно они и будут началом и концом.
Теперь на свидания меня приглашали только к родителям и лишь однажды приезжала Кармита, сообщила, что ждет меня не в России. В том месте, когда я вернусь к ней, у нас все будет хорошо. Михаил возил передачи своим друзьям и заодно мне. Они же – его друзья помогали мне там обустроиться и приспособиться к новой жизни. Вскоре в ту же тюрьму посадили Бычару – избил кого-то. Он правда сидел в другой роте, но мы нередко общались и ужинали вместе.
