Но это еще не все. В благодарность миссис Симпсон дарила ее лондонскому любовнику деньги и дорогие подарки, это наблюдение озадачило ее биографов, которые характеризовали Уоллис как «скупую и жадную» женщину, которая больше привыкла получать, а не дарить подарки.
Кеннинг далее докладывал, что нервная Уоллис, у которой было уже два любовника, призналась, что была обеспокоена тем, что ее муж подозревал о ее отношениях с другими мужчинами, и боялась, что это вызовет проблемы с принцем Уэльским. За принцем тоже следили, его видели в сопровождении миссис Симпсон за покупками в антикварных магазинах в Южном Кенсингтоне. Находчивый Кеннинг так близко подобрался к паре, что мог с уверенностью заявить, что они были очень привязаны друг к другу и называли друг друга «дорогой/дорогая».
Что касается рогоносца в семейном гнезде, Эрнеста Симпсона описывали как «прохвоста», который хвастался знакомым, что он ждал «высоких почестей», когда Эдуард станет королем. Верхом его амбиций бы стал титул барона, довольно интересный выбор, так как эта почесть не имеет высокого ранга или положения.
Стоя на улице Брайанстон-корт и наблюдая за входящими и выходящими людьми, Кеннинг неодобрительно наблюдал за социальным кругом общения Симпсонов. Среди их посетителей он заметил сэра Освальда Мосли, бывшего политика лейбористской партии и нынешнего лидера фашистской партии Британии; наркоманку и бывшую любовницу герцога Кентского Элис «Кики» Престон; леди Эмеральд Канард, чья дочь, «скандально известная Нэнси», как указывал Кеннинг, была «неравнодушна к афро-американцам и вызвала сенсацию несколько лет назад, поселившись в афро-американском квартале Нью-Йорка». (На самом деле она была поэтом, писателем, журналистом и сторонником бесправных и составила антологию афро-американской культуры.)
Какими бы ни были последующие предостережения об отчете Кеннинга – в особенности о правдивости романа Уоллис и Трандла – когда он попал на стол комиссара полиции, он был принят за чистую монету. Детектив был впоследствии поставлен во главе обеспечения мер безопасности во время решающего визита короля Георга VI и королевы Елизаветы в Канаду и США в 1939 году. В конце концов, он стал главой особого отдела и был награжден Орденом Британской империи за усердную службу королевству и стране.
Секс, деньги, наркотики и фашистская политика – куда ввязывался принц Уэльский? Его семья и придворные давно смирились, что Эдуард был безответственным Питером Пэном, который не хотел взрослеть, склонным к детским капризам, упрямым в своих неуместных привязанностях и равнодушный к последствиям как для себя, так и для королевства, но его убогое окружение было проблемой другого характера, с обширными последствиями для репутации монархии.
Казначей принца, адмирал, сэр Лайонел Халси, подозревал, что будущего короля обманывали и миссис, и мистер Симпсон. «Я также говорил Его Величеству, что по моему мнению, миссис Симпсон и ее муж намеревались вытянуть все, что можно, у Его Величества», – заметил он в июле 1935 года, после того, как Кеннинг написал свой доклад. Тотчас советники в Букингемском дворце и на Даунинг-стрит начали использовать одну фразу, касательно Уоллис и Эрнеста Симпсонов: «высококлассные шантажисты». Даже адвокат принца, Уолтер Монктон, который обычно был флегматичным, заявил, что это дело «попахивает шантажом».
Дело против мистера и миссис Симпсон дошло до того, что старшие советники на Даунинг-стрит рассматривали вариант депортации пары. Их уже подозревали в шантаже принца и оставалось совсем немного до подозрений в принадлежности к гнезду нацистских шпионов, основавшемуся на Брайанстон-корт. Выяснилось, что Симпсоны были не единственными жильцами многоквартирного дома, за которыми следила полиция под прикрытием.
С 1928 года нанятые МИ-5 тайные агенты отслеживали каждое движение и почту соседки Симпсонов, принцессы Стефании фон Гогенлоэ-Вальденбург-Шиллингсфюрст, еврейки из семьи среднего класса, которая вышла замуж за члена королевской семьи Австро-Венгерской империи.
Они были обеспокоены тем, что она была политической интриганкой, возможно, нацистской шпионкой, которая имела прямой доступ к самому Гитлеру. «Она, возможно, единственная женщина, которая может оказывать какое-либо влияние на него», – говорилось в одном из докладов секретной службы. В лихорадочной националистической атмосфере послевоенной Европы, где считалось, что шпионы скрывались за каждым углом, принцесса с хорошими связями, которая много путешествовала и дружила со старшим сыном Кайзера, кронпринцем Вильгельмом, была естественной мишенью, которую в заголовках газет называли «вампиром», «немецкой шпионкой» и «политической авантюристкой» – слова, удивительно похожие на описание Уоллис Симпсон.
Принцесса с ее лингвистическими способностями, беспощадным очарованием и социальными связями была больше, чем просто скучным членом международного демимонда
[5]. В раздробленной атмосфере 30-х годов в Европе, где разговоры о войне захватили улицы, она быстро стала королевой эксклюзивной группы богатых посредников, тех королевских особ, аристократов и влиятельных бизнесменов, которые были первой линией контактов между осторожными измученными войной странами.
«Моя дорогая принцесса» – так ласково Гитлер называл принцессу Стефанию – должна была искать расположения аристократов и влиятельных лиц и убеждать их в мирных намерениях Германии, указывать на несправедливость Версальского договора и нужду Германии вернуться к своим природным границам, а также свободно заниматься перевооружением, без ограничений договора. Она была голосом фюрера в Европе, она соблазнительно и убедительно убеждала в том, что мощная и должным образом вооруженная Германия была защитой от советской угрозы. Гитлер, разумеется, еще долгое время не знал, что она была еврейкой.
Гитлер и его приспешники были готовы использовать все возможные средства, чтобы прогнуть международное мнение в пользу требований нацистов. Он убедил немецких членов королевской семьи и промышленников идти дальше и распространять его слова повсюду. Ключевой целью был принц Уэльский, немецкое руководство ошибочно считало, что успех принца в обществе сопрягался с таким же политическим влиянием. Когда Гитлеру не удалось поженить Эдуарда на немецкой принцессе, он стал зависеть от принцессы Стефании. Она должна была привести к трону Англии государя, сторонника нацизма. Она была его секретным оружием в борьбе за политическое сердце и разум будущего короля. Ее титул предоставлял ей доступ к будущему королю, а ее живая личность и кокетливое очарование являлись эффективным средством убеждения.
Газета The New York Mirror описала, как она оказывала свое влияние в Лондоне:
«Ее квартира стала центром для тех британских аристократов, которые имели дружественную позицию по отношению к нацистской Германии. Ее вечера были у всех на слуху. В ее гостиной висел огромный портрет Гитлера».
Помимо ее соседей, Уоллис и Эрнеста Симпсонов, на первой странице ее маленькой черной книжки были принц Уэльский, его брат Георг, герцог Кентский, лорд и леди Лондонберри, герцог Вестминстерский, леди Оксфорд и леди Эмеральд Канард. В газетах ее называли «секретным дипломатом номер один в Европе» и «таинственным курьером Гитлера», но британская служба безопасности видела ее по-другому, как «очень активного и опасного агента нацистов». Эта роль в итоге привела ее к награждению самим Гитлером золотым значком нацистской партии за вклад в дело.
