Раздраженный Спирс лаконично сообщил герцогу, что не может предоставить ни одного военного корабля и что дорога в Испанию открыта для автомобилей. Что ж, фашистская Испания Франко находилась всего в 300 милях на юго-запад. Хотя официально страна сохраняла нейтралитет – или «не воевала» – Гитлер оказывал большое давление на их Главнокомандующего, который получил военную помощь от Германии во время гражданской войны. Он хотел, чтобы Испания присоединилась к гитлеровской коалиции.
Отправившись в Испанию, генерал-майор Виндзорский вступал в логово льва, рискуя не получить беспрепятственный проезд. В этом не было никакой уверенности. Будучи военным, он въезжал в страну с официальным нейтралитетом, поэтому его могли арестовать. Ситуация была нестабильна: несколько дней назад новый британский посол в Испании сэр Сэмюэль Хоар связался с министром авиации сэром Арчибальдом Синклером в Лондоне, чтобы срочно попросить выслать в Мадрид самолет в случае «государственного переворота, организованного немцами».
Герцог и герцогиня решили рискнуть. Они попрощались со своими американскими друзьями Германом и Кэтрин Роджерс, которые решили остаться и продолжать руководить бесплатной столовой. Герман стал главой французской секции Голоса Америки, которая вещала пропаганду союзников оккупированной Франции. 19 июня когда французы связывались с нацистскими руководителями для условий перемирия, герцогская пара, два консульских представителя и королевский персонал отправились в путь под конвоем 4 автомобилей – один фургон они арендовали только для королевского багажа – и отправились к испанской границе. Страна находилась в смятении, по пути местные жители сами возводили баррикады. На каждом пункте пропуска герцог объявлял: «Я принц Уэльский. Пожалуйста, дайте мне проехать». Магическое имя очистило им дорогу, они приехали в Барселону 20 июня.
В неспокойной атмосфере экс-король был громоотводом для сплетен и спекуляций. Так же, как и в той громкой истории об отречении Георга VI и стремящемся к миру герцоге, которая охватила Германию в прошлом октябре, герцога вновь увидели как Эдуарда Миротворца. Статья, появившаяся в римской газете Il Messaggero и мадридской газете Arriba, утверждала, что герцог Виндзорский не только вернулся на трон после бунта британских войск, но и улетел в Берлин на переговоры, чтобы остановить войну. Согласно этим сообщениям, премьер-министр Черчилль даже пригрозил посадить герцога в тюрьму, если он вернется в Британию. Хоть статьи в фашистских газетах можно было считать раздражающей пропагандой, даже посол Хоар, который был советником экс-короля во время кризиса после его отречения и который знал о беспокойстве на Даунинг-стрит и во дворце насчет лояльности герцога, не знал, что и думать. В зашифрованной записке в Лондон он спросил: «С учетом статей, что его собираются арестовать в Лондоне, пожалуйста, подтвердите, что я действую правильно». Так как улей журналистов гудел вокруг отеля герцога в Барселоне, замять историю поручили майору Грею Филлипсу.
В течение 24 часов, когда сэр Сэмюэль Хоар связывался с Лондоном о статусе герцога, немецкий посол в Мадриде доктор Эберхард фон Шторер предупреждал своего босса, немецкого министра иностранных дел фон Риббентропа о передвижениях королевской пары. В телеграмме он сообщил, что испанский министр иностранных дел, полковниц Хуан Бегбедер у Атьенса, ждал указаний, как поступить с приездом герцога и герцогини Виндзорских в Мадрид.
В своем сообщении Шторер заявил: «На основе сложившегося в Германии впечатления генерала Вигона [Главы Верховного испанского Генштаба], министр иностранных дел считает, что, возможно, мы будем заинтересованы в том, чтобы задержать герцога Виндзорского здесь и в конечном счете установить с ним контакт».
Свидетельства Вигона поражают. 16 июня генерал, который представлял Франко, встретился с Гитлером в Шато-де-Лопрелль в Бельгии за два дня до того, как немцы вошли в Париж. Он был там для обсуждения роли Испании в конфликте. Хоть его первоначальной задачей было доставить сообщение от Франко, что Испания была не в состоянии после трех лет гражданской войны присоединиться к наступлению гитлеровской коалиции, во время их разговора Гитлер дал понять, что герцог и герцогиня Виндзорские прибудут в Испанию. «Он сказал, что нацистская Германия будет иметь значительный интерес, если герцог и герцогиня задержатся для тайных контактов и мирных переговоров».
Так как разговор с Вигоном произошел за три дня до того, как герцог и герцогиня фактически покинули виллу, это еще больше указывает на то, что у Германии был свой агент в окружении герцога или, по крайней мере, информация о его предполагаемых передвижениях. Это придает дополнительную убедительность утверждению профессора Вайнберга, что военная информация, которую герцог почерпнул из своей «шпионской миссии» на севере Франции, намеренно была передана немцам членом персонала или сторонником нацистов.
Когда фон Риббентропу сообщили о прибытии пары в Испанию, он был, согласно своему молодому помощнику Эриху Кордту, «сильно воодушевлен» идеей их пребывания там какое-то время. Он телеграфировал Штореру:
«Можно ли задержать герцога и герцогиню на пару недель до того, как они получат визу на выезд? Необходимо будет убедиться, что при любых обстоятельствах не станет известно, что за этим стоит Германия». С точки зрения фон Риббентропа, перед ними была возможность, ниспосланная с небес: прогерманская глава государства ждала на флангах, в то время, как Британия капитулировала. Испания явно была готова выступить в роли посредника. Хотя план, который в итоге получил кодовое название «Операция Уилли», был отклонен и назван «смехотворным и наивным», в то время казалось в высшей степени разумным попробовать заманить важную британскую личность в нацистские сети.
Как отметил биограф Эдуарда VIII, Фрэнсис Дональдсон:
«Германия считала, что вот-вот захватит Британию. Что плохого в том, что для надежности они будут осмотрительны с человеком, который, возможно, видел свой долг перед страной в том же свете, что это делал Петен? И что может быть лучше перспективы человека, который будучи королем, не прятал своего восхищения немецкой нацией и своего мнения, что война не могла ничего решить в современном мире, который менее трех лет тому назад путешествовал по Германии с самыми известными нацистскими лидерами, и по сообщениям, делал „измененную версию“ нацистского приветствия и который напрямую призывал к миру»?
В первые дни после «чуда в Дюнкерке»
[18], большинство современного снаряжения британской армии было брошено на французских полях, переговоры о мире казались вполне вероятными. Империя будет сохранена, а у Англии появится еще один шанс. В один момент героической битвы за Британию, в июне 1940 года министр иностранных дел лорд Галифакс – предпочитаемый кандидат короля и королевы в качестве премьер-министра, – и его политический помощник Р. А. Батлер были в контакте со шведскими дипломатами с тем, чтобы попросить их выступить в роли посредников в возможных мирных переговорах с Германией. 17 июня сразу после переговоров Гитлера с испанским генералом Хуаном Вигоном, Батлер сказал шведскому министру, что «не будет не упущено ни одного шанса в достижении компромиссного мира, если будут поставлены разумные условия». Несколькими неделями спустя принц Макс фон Гогенлоэ сообщил о его встрече с британским представителем в Швейцарии, где была начата расплывчатая и туманная попытка к примирению.
