После последовал желчный обмен телеграммами. Учитывая истинный характер интервью, герцог лукавил, когда сказал, что большая часть того, что он сказал, не была вовсе его идеями. На эмоциях он пригрозил уйти в отставку, если Черчилль считал, что он приносил только вред Британии. Если бы Черчилль знал, о чем в действительности говорилось на интервью, у него были бы все права обвинить его в предательстве.
Премьер-министр отказался закрывать тему, отмечая, что статья не была отвергнута герцогом и могла «на самом деле нести трактовку поддержки мирных переговоров с Гитлером». В выделенном упреке он продолжил: «Это не политика правительства Его Величества; и даже не политика правительства и большей части США, где растет сильное чувство… Позже, когда атмосфера будет не такая напряженная, когда проблемы будут решаться и, возможно, когда публичные высказывания Вашего Высочества… больше будут гармонировать с доминирующим мнением в Британии и Америке, думаю, что визит для вас обоих может быть организован. А пока в это печальное время жертв и страдания я не думаю, что о многом попрошу, если скажу, что нужно выразить почтительность совету и желанию правительства Его Величества и друзьям Вашего Королевского Высочества, среди которых я всегда пытался быть».
Герцог был на испытательном сроке, пока не подчинится. В качестве предлога он пожаловался, что в интервью с журналом Time королева обратилась к его жене как к «той женщине», преднамеренное оскорбление, которое должно было быть одобрено британской цензурой. Размолвки с Черчиллем, казалось, не изменили его взглядов; он сказал нью-йорксому биржевому маклеру Фразьеру Джелке, что он твердо настроен против вступления США в войну. Вспоминая свой разговор с Орслером, он заявил: «Америке лишком поздно спасать демократию в Европе. Ей стоит спасать ее у себя в Америке для себя».
Он не только сейчас был на испытательном сроке, но и под официальной слежкой, Рузвельт приказал ФБР следить за его движениями, когда ему и герцогине разрешили нанести короткий, строго частный, пятидневный визит в апреле финансовому советнику, сэру Эдварду Пикоку во Флориде. Особый акцент был сделан на записях того, с кем они встречались, власти были в курсе, что герцога возможно использовала группа богатых предпринимателей, которые, по словам американского посла в Германии Уильяма Додда, «одержимо пытались создать фашистское государство, чтобы вытеснить наше демократическое правительство».
Когда они приехали в Майами на обычном пассажирском корабле, среди двух тысяч любопытных зевак был агент ФБР Перси Уайли, отслеживающий каждый их шаг и каждого их посетителя. Он не только должен был остаться незамеченным герцогом и его окружением, он также не должен был попасться на глаза американской секретной службе, которой было поручено защищать королевскую чету. По оценке Гувера, Уайли, выпускник университета Вандербильта, не очень хорошо справился со своей работой, директор отправил едкое сообщение о «крайне неудовлетворительном» докладе, который он представил. Гувер жаловался, что ему не удалось прокомментировать каждую личность, с которой вступала в контакт герцогская чета и предмет их разговора. Даже несмотря на то, что все телефонные звонки в Эверглейдс-клуб в Палм-бич, где Виндзоры остановились с 18 по 23 апреля, прослушивались и личность каждого звонящего была установлена, включая местные компании такси и мужские магазины одежды, Гувер не был удовлетворен.
Его собственные люди не выполняли работу – Уайли был позже вовлечен в Розуэлльский инцидент
[20] – поэтому Гувер пользовался поддержкой целого взвода информаторов. Леди из Цинциннати, штат Огайо, передала историю из третьих рук о том, что герцогиня Виндзорская ездила на Ист-Энд Лондона за травкой. Она также была уверена, что когда обедала в отеле Waldorf-Astoria в Нью-Йорке, видела Адольфа Гитлера за соседним столом. Его обычно черные усы были покрашены в светлый цвет. Более правдоподобный доклад пришел от одного знакомого герцога, владельца недвижимости в Нью-Йорке и светской личности, Уильяма Райнлендера Стюарта, который ездил к нему в Нассау время от времени. Он повторил уже знакомую историю о том, что Гитлер хотел посадить герцога на трон, как только победит Англию, – хотя он очень скептически относился к правдивости этой информации нежели другие информаторы Гувера и, возможно, сам Гувер.
Стюарту было ясно, что герцог знал, что за ним следят, во время одного мероприятия он присоединился к песне и к строчке «Там всегда будет Англия» добавил от себя «и Скотланд-Ярд». Гувер призвал Стюарта сообщать о его впечатлении от герцога и герцогини, когда он снова к ним поедет. Из всей горы сплетен и необоснованных обвинений, включая информацию от капитана Алистера «Али» Макинтоша, друга герцогини и плейбоя, в апреле глава ФБР отправил потенциально сенсационный доклад Рузвельту через президентского секретаря генерал-майора «Па» Уотсона.
Сначала Гувер сообщил ему, что бывший посол в Британии Джозеф Кеннеди и Бен Смит с Уолл-стрит встречались с Германом Герингом в Виши во Франции и пожертвовали «значительную» сумму денег нацистскому делу.
Потом он обратил свое внимание на герцога Виндзорского:
«Тот же источник информации сообщил, что герцог Виндзорский вступил в соглашение, которое по сути заключалось в том, что если Германия победит в войне, Герман Геринг с помощью своего контроля над армией свергнет Гитлера, а потом сделает герцога Виндзорского Королем Англии».
Гувер был не единственным, кто ставил под сомнение патриотизм герцога: хороший друг Рузвельта, Гарри Хопкинс, отправил ему копию письма, которое он получил от журналиста, обладателя Пулитцеровской премии, Герберта Байярда Свопа о «твоих друзьях, герцоге и герцогине Виндзорских».
Это точно. На это можно положиться: герцог и герцогиня выступают за мирные переговоры. Когда они приезжают сюда, этот типаж сразу виден… его можно назвать пронацистским.
У меня нет сомнений, что у герцога хорошие отношения с нацистами. Он может вернуться на трон, если невозможное английское поражение будет достигнуто.
Подавленное отношение к герцогу и герцогине не помешало Свопу развлекать их у себя дома на Лонг-Айленде.
Ирония в том, что герцог, знал он того или нет, был не только сторонником нацистов и мирных переговоров, но и, возможно, сам того не ведая, лидером антигитлеровского движения. Он был лицом немецкого сопротивления, в народном воображении талисманом мира и потенциальным королем-марионеткой.
Его уважали все стороны. В октябре 1940 года, например, после короткой встречи с Петеном в маленьком французском городке Монтуар, фюрер в сопровождении Геринга и фон Риббетропа, проехал 33 мили до замка Чарльза Бедо, где герцог женился на миссис Симпсон. Три лидера Третьего рейха вошли в библиотеку, торжественно встали перед портретом герцога и герцогини и отдали нацистское приветствие.
Хоть герцог никогда не подчинялся Гитлеру, фюрер, согласно его биографу Джону Толанду, никогда не терял уважения к экс-королю. В своих личных записях он писал: «Англия на благо мира должна оставаться неизменной в своей нынешней форме. Следовательно, после окончательной победы мы должны осуществить примирение. Только король должен это сделать – на его месте должен быть Герцог Виндзорский. С ним мы добьемся договора о дружбе, а не мирного договора».
