Как герцогиня призналась своей подруге Розите Форбс:
«Они убили сэра Гарри Оукса один раз. Но они не перестанут убивать герцога Виндзорского… Его собственная семья против него».
Это было тем более возмутительно, когда в ноябре 1944 года его брат – скучный и совершенно не харизматичный принц Генри, герцог Глостер – был назначен генерал-губернатором Австралии. Что касается личного секретаря короля Алана Ласеллса, он считал, что в империи просто не было места королевскому сопернику. После консультации с конституционными экспертами он заключил, что хоть герцог и был «компетентным» губернатором, даже не вопрос сделать его генерал-губернатором или послом в любой точке империи даже не обсуждался. Более того, он предупредил премьер-министра, что постоянное напоминание об этом вопросе может серьезно отразиться на здоровье короля. Его предложенным решением было, чтобы герцог и герцогиня обустроились в Америке и использовали свое имя и влияние для благотворительности или другой неправительственной работы.
Конечно, как Черчилль проинформировал герцога, королевская семья не одобряет его возвращения в Англию. Королева Мария и королева не желают встречаться с его женой. Они были «решительно против». Однако они были готовы встретиться с герцогом. Премьер-министр позволил герцогу оставить свою должность губернатора в сентябре 1944 года, хотя оставшиеся конституционные и экономические незаконченные дела заняли почти весь оставшийся год, во время чего герцогине была сделана операция по удалению раковой опухоли в желудке в нью-йоркском госпитале. Они наконец покинули острова 3 мая 1945 года и отправились в Нью-Йорк, где им посоветовали оставаться до того, как утихнут потрясения во Франции, где они планировали остаться.
Пока они ждали новостей из Франции, тайник с документами из немецкого Министерства иностранных дел усложнил их ситуацию. Сверхсекретные документы, которые касались их пребывания в Испании и Португалии во время войны были неприятным чтением. Слова «непатриотичный», «нелояльный» и даже «предатель» висели в воздухе.
Как зловеще отметил в своем дневнике советник короля сэр Алан Ласеллс:
«Если реакция Виндзоров была такой, как говорится в этих телеграммах, то это, мягко говоря, будет губительно для них».
Это было начало истории, которая длилась в два раза дольше войны, это было время напряженных и разрушенных дружеских отношений, политических обязательств и дипломатических союзов.
Глава тринадцатая
Охота за пиратским золотом
Он не был хорошим солдатом. Он и не выглядел как солдат, даже с его прямой осанкой и манерами, которые всегда были формальными. В форме британского подполковника Роберт Карри Томпсон выглядел натянуто и неловко, человек, который предпочел бы оказаться в другом месте. Любопытная цепочка обстоятельств поместила молчаливого шотландца в самое сердце открытия, которое в конечном итоге вовлечет британского военного лидера Уинстона Черчилля, герцога и герцогиню Виндзорских и группу американских президентов.
Томпсон был сыном обедневшего садовода из Корсторфина на окраине Эдинбурга. Он был исключительно умным мальчиком, который учился в местной школе благодаря щедрости своего дяди. В 1906 году в то время, когда только сыновья, получавшие частное образование, могли присоединиться к государственной службе, Томпсон, которому было тогда 18 лет, выиграл стипендию государственной службы и устроился в тюремную службу в Эдинбурге, а вскоре был переведен в Министерство иностранных дел в Лондоне. В те расслабленные дни работа начиналась не раньше 11 утра, и Томпсон обнаружил, что сотрудники, которые не ленились учить иностранные языки, получали надбавку к заработной плате. В последующие несколько лет он овладел немецким, французским, испанским, русским, польским и итальянским языками, его навыки в качестве переводчика обеспечили ему место в дипломатическом персонале на двух основных международных договорах, в Рапалло в 1922 году и в эпохальной конференции в Локарно, которая обеспечила послевоенное территориальное урегулирование в Западной Европе, подписанное в Лондоне в 1925 году.
Помимо достижения звания главного переводчика, он был королевским посланником, предоставляя дипломатические связи иностранным посольствам и сопровождая дипломатическую почту из и в британские посольства за рубежом. Это давало ему дипломатическую неприкосновенность на границах. Томпсон использовал эту привилегию, чтобы расширить свои поездки и занимался работой под прикрытием в качестве миссионера, с Библиями и другой христианской литературой в дипломатическом чемодане. Во время 1920-х и 30-х годов он много путешествовал, в основном по Восточной Европе и России, где проповедовал в отдаленных деревнях. Так как он вырос в бедности, примитивные условия – он часто путешествовал на лошади с телегой – были трудностями, которые он стойко переносил. Он часто спрашивал своих компаньонов: «Вы готовы спать на стоге сена? Можете ли вы есть черствый хлеб? Можете ли вы бриться в холодной воде?»
Будучи миссионером и дипломатом, он наработал сеть контактов, часто развлекал единоверцев в своем доме в Пиннере, в обеспеченном пригороде Лондона, где он жил со своей женой, которая родилась в Швеции и работала медсестрой.
Тем не менее, его связям и лингвистическим талантам начальство не придавало особого значения. Пока он мечтал о работе в дипломатическом корпусе, его основной карьерой в Министерстве иностранных дел был должность архивариуса и библиотекаря. В этом «захолустье» шотландец становился все более озлобленным, так как видел, как люди с меньшими навыками, но из подходящих семей и подходящего класса продвигались вперед. Он никогда не забывал – ему и не позволялось это сделать – о своих скромных шотландских корнях, и он не в силах был скрывать обиду на английское учреждение. Если во время поездок его принимали за англичанина, он говорил: «Ничего подобного. Вы разве не слышали о Шотландии?» Как вспоминал его друг Роджер Вейл: «Он презирал английский правящий класс и равнодушно относился к королевской семье».
Когда его наградили орденом Британской империи за его службу в Министерстве иностранных дел, он отказался идти в Букингемский дворец для получения почетного ордена от короля Георга VI. В конце концов в знак презрения и равнодушия по отношению к правящему классу, он отдал свои медали юноше из своей церкви.
Как бы он не возмущался системой, его работа в министерстве иностранных дел в качестве переводчика и библиотекаря принесла ему контакты с европейской элитой, Томпсон приобрел друзей на всю жизнь. Одной такой личностью был Вильгельм Ахилл, консул в немецком посольстве в Лондоне во время пребывания фон Риббентропа в должности посла в середине 1930-х годов. Ахилл отказался вступать в нацистскую партию, предчувствуя наступающую войну, он отправил свою жену в Цюрих в Швейцарию во избежание неминуемого конфликта. Пара собрала столько денег, сколько смогла незадолго до того, как его перевели обратно в Берлин, он попросил своего верного друга Роберта Карри Томпсона переводить деньги из Лондона в Швейцарию, чтобы помочь жене пережить войну. Хотя теперь друзья были по разные стороны баррикад, Томпсон сдержал свое слово и регулярно отправлял деньги жене Ахилла.
