Этот цинизм о двуличных британцах был сформулирован в сердитой записке госсекретарю Бирнсу от главы по европейским делам Фримана Мэттьюса 31 января 1946 года. Хоть он отвечал на жалобы британского посла лорда Галифакса о перевозке файлов из Марбурга и Берлин – тема, которая также раздражала министра иностранных дел – его записка сконцентрировалась на скрытном поведении партнера.
После жалоб о незаконности уничтожения официальных записей он продолжил:
«Лично я не верю в усилия по уничтожению или постоянному удержанию официальных документов. Откровенно говоря, условия в Марбурге такие, что британцы, по мнению некоторых наших людей, могут безответственно играть там с документами. Я уверен, что они без колебаний заберут любые документы, если в них отражено стремление к мирным переговорам высокопоставленных британских лиц в невыгодном свете. Мы уже сталкивались с трудностями получения копий микрофильмов определенных документов.
Британцы однажды формально попросили нас санкционировать уничтожение определенных документов, касающихся поездки герцога Виндзорского через Испанию и Португалию летом 1940 года. Я думаю, нам нужно защитить законные права Британии и интересы по отношению к немецким архивам, особенно это касается вопроса их предоставления представителям власти, но мы должны помнить о большой ответственности по обеспечению безопасности и хранения этих незаменимых исторических архивов».
На горизонте назревал конфликт. Мнение главы по европейским делам Госдепартамента, Джона Хикерсона, отразило сбивающее с толку отношение многих американских чиновников по отношению к британским союзникам.
В сверхсекретной записке он написал:
«Я убежден, что британское правительство будет решительно против любого предложения с нашей стороны предать документы, касающиеся герцога Виндзорского, гласности. По всему Соединенному королевству существует безрассудная преданность монархическим принципам и почти фанатическая готовность делать все возможное, чтобы защитить доброе имя института монархии».
И продолжил:
«Я считаю, что британское правительство ошибается насчет всего этого вопроса и что все эти документы, включая доклады агентов, нужно опубликовать. Но я не британский подданный, и я не вижу институт монархии, как видят его они».
Пройдет много лет, прежде чем желание Хикерсона сбудется.
Глава шестнадцатая
Предать забвению щекотливую тему
Все началось, как и многие вещи, с красноречивого письма газете Times в Лондоне. Еще задолго до окончания войны двое из самых выдающихся историков Британии, сэр Льюис Нэмир и Ллевеллин Вудворд, потребовали опубликовать немецкие и британские документы о событиях, приведших к вторжению Германии в Польшу в сентябре 1939 года и к началу Второй мировой войны. В их письме 23 сентября 1943 года, они утверждали, что никогда больше не следует позволять немцам интерпретировать недавнее прошлое, как было с прошлым конфликтом.
Этот аргумент упал на благодатную почву и в Лондоне, и в Вашингтоне, Союзники остро осознавали, что немецкий народ должен понять и оценить их коллективную ответственность за конфликт. Окончательное перевоспитание германской нации было основной целью войны, Вудворд повторял свои аргументы на встрече дипломатов и историков за 6 месяцев до окончания войны, предлагая опубликовать авторитетную коллекцию документов, связанную с немецкой внешней политикой. Влияние материала, связанного с немецким Министерством иностранных дел и другим официальным материалом министерств, было наглядно продемонстрировано на Международном военном трибунале, который начался в Нюрнберге в ноябре 1945 года, где ведущие нацистские лидеры были осуждены на основании своих же собственных документов. Из 42 опубликованных томов разбирательств в суде, 17 были посвящены документам.
Как выразился историк Джон Уилер-Беннет: «Это был фундаментальный принцип политики среди союзных держав, чтобы немецкий народ должен неопровержимо убедиться в причине, масштабах и последствиях их поражения. Не должно существовать опасности повторения ошибок, сделанных в конце Первой мировой войны, когда это так и не было донесено до Германии».
К январю 1946 года предложение обсуждалось Министерством иностранных дел, который в свою очередь прощупывал Госдепартамент в Вашингтоне. Самым важным было узнать, был ли департамент «готов поддержать политику полного раскрытия информации», даже если некоторые документы могли дискредитировать правительство.
И Дин Ачесон, и Джон Хикерсон, заместитель госсекретаря и помощник министра по европейским делам, ответили положительно, Хикерсон прокомментировал: «Мне кажется, что этому правительству не следует рассматривать публикацию коллекции немецких официальных документов от своего имени, если оно не готово рассказать всю историю в соответствии с лучшими критериями исторического исследования». Казалось, что желание Хикерсона, который был разочарован британским почтением к монархии, предать немецким документам гласность, вот-вот исполнится.
Эти благородные идеалы были систематизированы в соглашении между Британией и США – Россия отказалась от участия – 19 июня 1946 года. В соглашении говорилось, что выбор и редактирование должны «осуществляться на основе самой высокой научной объективности» и что проект доверялся ученым с самой хорошей репутацией.
Чтобы вдвойне подчеркнуть свободу ученых, читатели были проинформированы во вступлении первых 4 томов, что: «Редакторы хотели бы заявить в самом начале, что им не только было разрешено, но было предписано сделать выбор только на этой основе (научной объективности)». Было предусмотрено, что 20 томов примерно в 800–1000 страниц будут опубликованы на немецком и английском, за период 1918–1945 годов.
Для историков и других ученых, которые были связаны британским «правилом 50 лет» до выпуска официальных документов – в 1968 году период сократили до 30 лет – возможность исследовать важные современные документы, хоть и другой страны, была удивительной возможностью. Как вспоминал Джордж Кент, член американской исторической команды: «Это было золотое дно. Мы могли взглянуть в самые сокровенные тайны внешней политики Германии». Без Нюрнбергского процесса и решения показать немецкому народу причину войны, этого никогда бы не произошло. Историк из Гарварда Уильям Лангер отметил: «Историк обычно не может рассчитывать на то, чтобы получить доступ к таким записям менее чем через 50–100 лет после непосредственных исторических событий, и только военная фортуна принесла этот клад информации к нашим берегам».
У британцев позицию главного редактора несколько неохотно принял Джон Уилер-Беннетт, историк из правящих кругов с хорошими связями. А Раймонд Зонтаг из Калифорнийского университета в Беркли, был назначен американским главным редактором. В апреле 1947 года профессор Сорбонны Морис Бомон присоединился к ним как французский главный редактор. Так начались нелегкие отношения, пронизанные недоверием и подозрением. Например, когда важный файл 1937 года – апогей британского стремления к миру и частная беседа герцога Виндзорского с Гитлером во время его визита в Германию – пропал, Зонтаг заподозрил, что подполковник Роберт Карри Томпсон похитил его от имени британского правительства. Позже было обнаружено, что файл был неправильно маркирован.
