Другие историки, а именно Джон Уилер-Беннетт, который теперь работал над официальной биографией короля Георга VI в офисе Букингемского дворца, «всем сердцем поддерживал» смену политики – отложить серию D и сосредоточиться на Веймарской республике. Этот курс действий, одобренный Черчиллем, который считал, что было «очень ценно и важно» понять, что пошло не так после Локарнского договора 1925 года. Что касается серии D, работа дошла до падения Франции в июне 1940 года, таким образом Виндзорский файл отсрочивался, но не подвергался цензуре.
Неделю спустя, 15 октября, консультативный комитет историков Ламберт, выдающаяся группа уважаемых ученых, единодушно согласилась с изменением акцентов. Слон в комнате – Виндзорский файл – упомянут не был. Как и «некая недавно овдовевшая леди». Это, пожалуй, в высшей степени иронично, так как королева-мать, которая ненавидела герцога и герцогиню настолько, насколько и они ее презирали, была использована в качестве щита для Виндзоров от неблагоприятной гласности.
Слезливая королевская просьба сосредоточиться на чем угодно, только не на Доме Виндзоров почти не произвела никакого впечатления на американского главного редактора. Доктор Свит вспоминал: «Они (Виндзорские документы) были частью исторических записей, даже если они были нежелательными для королевской семьи. Это оскорбило мои чувства. Все это было подстроено».
Потом последовала раздражительная переписка Свита и Ламберт, все эти годы американских подозрений о двойственности британцев и сокрытия правды выливалась на поверхность. Свит описал решение об изменении направления и отхода от 1940 и 1941 годов как «сокрушительное» и сказал Ламберт: «Если публикация тома Х надолго задержится, это вызовет неудобные вопросы, которые поставят под сомнение целостность всего проекта».
Спустя месяц его тон был еще более обличительными: «Мне кажется, что определенные решения были сделаны по политическим мотивам, которые меня, как историка, просят оправдать. Так, например, политическое решение сделано с вашей стороны по отношению к исключению публикации серии D вне тома VIII. Мне не кажется, что меня должны спрашивать о причинах такого решения, как историка».
Как профессор Свит позднее признал, его письмо отражало «значительное раздражение» по отношению к британцам. Его отсылка к «британскому решению по политическим мотивам» обострила ситуацию. Мисс Ламберт сообщила, что слово «политическим» следовало заменить «не историческим». Когда коллега Свита, Бернард Ноубл, собирался в Лондон в ноябре для дальнейших обсуждений с британцами, Свит вручил ему меморандум, в котором говорилось, что американская команда была возмущена тоном переписки и что британцы придерживались «недопустимой» стратегии. Он написал с угрозой: «У нас нет намерения продолжать участвовать в проекте, если отныне так будут вестись дела».
Принципиальные разногласия дошли до руководства, Свит вызвал Джозефа Филлипса, заместителя помощника госсекретаря по связям с общественностью, который сказал ему, что британский посол сэр Роджер Макинс заявил, что если он и мисс Ламберт не достигнут согласия, премьер-министр поднимет этот вопрос во время предстоящего саммита с президентом Эйзенхауэром на Бермудах.
В более умиротворяющем ключе мисс Ламберт высказалась о вопросе отставки, утверждая, что отставка для официального историка – все равно, что потеря уверенности в правительстве. «На самом деле, – написала она, – я была впечатлена с какой тщательностью к моим взглядам относился премьер-министр и нижестоящие личности». Она считала, что использование отставки из-за изменения акцентов, а не из-за сокрытия информации, было недопустимым.
Сначала Ламберт удалось получить согласие на пересмотренный план, Бернард Ноубл сказал Свиту, что у него не было выбора, кроме как одобрить остановку работы над серией D. Тем не менее, Свит надеялся на изменения политического климата с отставкой британского премьер-министра и продолжил работать над почти законченной серией.
Черчилль, однако, все еще был на тропе войны. Он был настолько одержим этим вопросом, что он звонил мисс Ламберт поздно ночью для расспросов о проклятом файле.
Глава семнадцатая
Король-предатель или герцог-простофиля
Решительные арьергардные действия Черчилля, чтобы остановить публикацию Виндзорского файла, выглядели крайне шаткими. Он столкнулся не только с упрямым сопротивлением американцев и французов, в 1953 году немцы вступили в спор, поймав его в смертельном захвате в клещи.
В рамках процесса восстановления демократии и экономической стабильности в Западной Германии, канцлер Аденауэр настаивал, чтобы Союзники вернули официальные немецкие документы, которые до сих пор были под их контролем. Восстановить то, что считалось архивной душой – «голыми костями истории» – новой нации, рождающейся из руин войны, было вопросом национальной гордости. Германия хотела вернуть свою историю. Американцы поддерживали их решение, но опять же британцы хотели держать Виндзорский файл подальше от любопытных посторонних глаз. Русские подняли ставки еще выше, вернув официальные немецкие записи, которые они захватили в коммунистической Восточной Германии в 1955 году, тем самым позволив ГДР освободить Западную Германию от контроля Союзников.
Не только события 1940 года угрожали смутить герцога и королевскую семью. В январе 1954 года был обнаружен другой нежелательный файл, в этот раз касающийся «неблагоприятного» конституционного поведения герцога во время его короткого правления в качестве короля Эдуарда VIII в 1936 году. Более неподходящего момента просто нельзя было для этого найти. Так как немцы сильно давили, чтобы им вернули их файлы, это поставило британское правительство в затруднительное положение. Как вариант они могли удержать существующий Виндзорский файл в обмен на передачу основной массы архивных материалов. Но что насчет этих новых королевских проблем, появляющихся как неразорвавшиеся бомбы среди тонн официальных бумаг, которые медленно перебирали архивисты? Еще раз британская политика была скомпрометирована, существование Виндзорского файла натягивало отношения с другой страной все сильнее, в этот раз с новой демократической Западной Германией.
Министры и высшие государственные служащие серьезно задумались. В записке 4 марта 1954 года государственный министр Энтони Наттинг задумался, что делать с возникшим «другим документом, который, как я понимаю, содержит определенные неудачные и неконституционные изречения короля Эдуарда VIII об отношении г-на Болдуина и правительства о повторной оккупации Рейнской области перед немцами во время его правления. Но что бы мы не делали, мы не можем быть абсолютно уверены, что эти документы не попадут в чужие руки».
Сам эпизод относится к докладам друга короля, немецкого посла фон Хеша, который дал понять Берлину, что король принимал активное участие в дипломатии вокруг кризиса Рейнской области. Очевидно, он созвал своих старших министров, включая Болдуина и Чемберлена, во дворец и настоял, чтобы Британия противостояла атаке на Германию из-за их территориального вторжения.
Как сообщил фон Хеш: «Директива, предоставленная правительству оттуда (из Букингемского дворца), заключается в том, что несмотря на то, как разворачиваются события, серьезные осложнения ни в коем случае не должны быть допущены».
