Завлаб пытался упираться, но с учетом разницы в силе, выглядело это откровенно глупо. Иволгину хватило ума это понять. И когда они вышли в коридор, по обеим сторонам которого тянулись застекленные лабораторные комнаты, откуда в их сторону были устремлены любопытные взгляды персонала, Иволгин бодро зашагал в ногу с Мастером, старательно делая вид, что это он ведет дорогого гостя.
Основной лабораторный блок был спланирован в виде планетарной системы. В центре располагался большой, похожий на круглый аквариум, зал, разбитый на несколько секторов. Вокруг него поясом тянулся коридор, по другую сторону которого также располагались лабораторные помещения. Интерьеры за прозрачными стенами были будто скопированы с глянцевых страниц каталога фирмы, предлагающей своим клиентам самый современный и модный дизайн научных лабораторий. Поглядывая то в одну, то в другую сторону, Виктор Карцев не мог отделаться от впечатления, что он находится не в научном учреждении, а на выставке. Посуда на полках стеклянных шкафов была идеально чистая и расставлена так, как рачительная хозяйка расставляет в серванте дорогой и красивый чайный сервиз, который выставляет на стол раз в десять лет, строго на юбилей. Банки с реактивами на стеллажах выглядели так, будто их ни разу не открывали, на многих даже контрольные бирки были не сорваны. На панелях большинства приборов, способных вызвать зависть любого понимающего в этом толк научного работника, горели только красные сетевые клавиши. Если же какие и работали, то исключительно в тестовом режиме. Виктору дважды попались на глаза работающие коллекторы, в которые не собирались никакие образцы. А в холодильных шкафах с прозрачными стенками он мог видеть ионообменные колонки, заполненные разноцветными смолами, замкнутые сами на себя. Смотрелось все это необычайно красиво, однако совершенно безжизненно. Ни в одной научной лаборатории нельзя увидеть идеальный порядок. Разве что только в той, где никто не работает. Но там все покрыто пылью.
Люди в белых халатах за стеклянными стенами были заняты, в основном, канцелярской работой. Одни что-то печатали, другие – ксерили какие-то документы, третьи – листали журналы и большими ножницами вырезали фрагменты текста.
– Хорошо у вас тут работа поставлена, Иван Ильич, – заметил на ходу Мастер.
Сказал он это таким голосом, что даже Виктор не смог понять, была ли это ирония или искреннее одобрение.
– Мы стараемся организовать процесс так, чтобы получать максимальный результат, – многозначительно изрек в ответ на это Иволгин.
– А семинары вы проводите? – спросил вдруг Карцев.
– У нас закрытая лаборатория, молодой человек, – строго глянул на него доктор Иволгин. – С высочайшим уровнем секретности.
– Да ладно вам, Иван Ильич, – улыбнувшись, по-дружески прижал к себе локоть завлаба Мастер. – Кто же не знает о проекте «Джокер»!
Не зная, что на это ответить, Иволгин лишь издал некий странный звук, похожий на скрежет редуктора, меж зубьев которого попал песок.
Они прошли примерно четверть круга, когда из бокового прохода навстречу им вышли Димон с Игорем.
– Ну, как? – спросил Мастер.
– Охрану сняли, заменили на моих парней, – ответил Димон.
– А про ребят Федора что-нибудь слышно?
– Они отловили большую часть охранников, но все еще рыскают по корпусу, проверяя потайные места.
– Тебе два раза звонили, – Шарков протянул Мастеру телефон. – Не понимаю, почему ты сам не пользуешься телефоном?
– Просто не привык, – ответил Мастер, даже не взглянув на протянутую трубку. – Кто звонил?
– Из администрации спин-протектора.
– Давно пора. В следующий раз скажи, что я буду говорить только с генералом Наутилиным.
– Слушайте, мне одному кажется, что эта лаборатория похожа на паноптикум? – разведя руками, спросил Димон.
– Это называется рациональная организация исследовательского процесса, – сказал Мастер. И, наклонившись к Иволгину, негромко спросил: – Я правильно излагаю, Иван Ильич?
Губы завлаба затряслись, подбородок дернулся из стороны в сторону, и он издал звук, как будто лопнул крошечный шарик, надутый из обрывка большого воздушного шара. Доктор Иволгин решительно не понимал, что происходит в его лаборатории. Кто эти люди?.. Ну, да, это новая администрация пансионата, назначенная спин-протектором, – он сам, своими глазами видел соответствующий документ… Но только ведут они себя в высшей степени странно!.. Доктор Иволгин на своем долгом научном веку повидал много разных администраторов. Некоторые были с причудами. Но таких, как эти!..
Покрепче ухватив завлаба за локоть, Мастер свернул в очередной боковой проход.
На смену стеклянным пришли капитальные стены, выложенные кафельной плиткой цвета кофе, очень сильно разбавленного молоком.
Остановившись возле блестящей металлической двери, Мастер отпустил локоть завлаба и жестом попросил его открыть дверь.
Иволгин втянул губы так, что на месте рта образовалась тонкая-тонкая линия, будто прорезанная остро отточенным лезвием. Поколебавшись несколько секунд, он достал из кармана магнитный ключ и приложил его к считывателю.
Сухо щелкнул открывшийся замок.
Мастер толкнул дверь и опять же жестом пригласил завлаба первым войти.
Переступив порог, Иволгин протянул руку в сторону и щелкнул выключателем на стене. На высоком белом потолке загорелся ряд ярких светильников.
Они находились в небольшом предбаннике с рядом шкафчиков для одежды. На полках стояли круглые биксы со стерильным операционным бельем.
В следующей комнате находились три умывальника с блестящими локтевыми смесителями, зеркало в полный рост и – вот уж чего никто не ожидал увидеть, – портрет спин-протектора на стене.
За стеклянной стеной с раздвижными дверцами находилась операционная. В отличие от лабораторных помещений, не производившая впечатления образцово-показательной.
Войдя в операционную, Мастер закинул руки за голову, сцепил пальцы на шее и посмотрел по сторонам так, будто оказался в месте, которое было ему смутно знакомо. Которое он видел во сне. Или в прошлой жизни.
– По-моему, это называется операционной, – сказал он, обращаясь к завлабу. – Или у вас на сей счет иное мнение? А, Иван Ильич?
Доктор Иволгин с таким отчаянием жевал свои губы, словно только это могло помочь ему найти – угадать! – правильную линию поведения. Но единственной мыслью, что буравила сейчас мозг ученого, была мысль о том, что новая администрация явилась в пансионат для того, чтобы снять его с должности. С учетом того, что представлял собой проект «Джокер», выражение «снять с должности» было эвфемизмом, означавшим примерно следующее: «все люди смертны». Если же перевести это с поэтического языка на язык спецслужб… А, впрочем, кому это надо! И без того все было ясно…
Повернувшись к Мастеру, доктор Иволгин медленно разлепил свои тонкие, вялые, бледные губы. Для чего ему, как могло показаться, потребовалось приложить немалое усилие. Хотя, быть может, так оно и было.
