— Но если мне что-то понравится, то джип обратно тебе, так?
— Вроде того, — согласился я.
— Но точно? — все же уточнила Мила.
— Точно. Как в аптеке. Теперь вот что: повнимательней сейчас оба. Проблем нет, но к Платону ненужные люди подкатываться начали. Просто вокруг посматривайте.
Хмель
18 июня, суббота
На Южном бульваре мы повернули налево, проехали рынок и остановились неподалеку от ювелирного салона «Золото вселенной», парковку которого заняли серый микроавтобус с изображением увитой колючей проволокой шестерни и две бело-синих «газели», на бортах которых красовался сокол Дружины. У одной ниже было написано «Лаборатория», на другой «Следственная группа». Вокруг разошлись дружинники в бронежилетах и касках, оружие они держали стволами к земле и просто направляли пешеходов в обход оцепленного тротуара.
Немного поодаль рассредоточилась группа цеховиков. Вид у их бригадира с характерной татуировкой на щеке был откровенно растерянным.
— Ограбление? — предположил я.
— Сейчас все объяснят, — не стал отвечать на вопрос младший сержант.
Я выбрался из автомобиля и зашагал к стоявшему на крыльце салона дознавателю в штатском. Среднего роста, немного грузноватый, с небритой физиономией и сонными глазами замотанного службой исполнителя.
Ну медведь-шатун тоже случайному человеку может сонным показаться…
— Долго вы до нас добирались, Вячеслав Владимирович!
— А вы, товарищ Могилевский, могли позвонить. Телефон мой у вас есть.
Дознаватель пропустил намек мимо ушей и спросил:
— Были здесь сегодня?
— Да. А что случилось? — уточнил я, оглядев невредимую витрину ювелирного салона. На стеклянной двери с внутренней стороны была вывешена табличка «Учет».
Могилевский достал блокнот и карандаш.
— Во сколько приехали?
— Что здесь случилось? — попытался я прояснить ситуацию, прежде чем отвечать на вопросы.
Дознаватель смерил меня тяжелым взглядом.
— Скоро вы обо всем узнаете. А сейчас отвечайте на вопрос: в какое время вы сюда пришли.
— Около половины одиннадцатого.
— А точнее?
— Не знаю. Я выписал чек, на нем должны были проставить время покупки.
— А ушли в какое время?
— Десять сорок. И не ушел, а уехал.
— Вот так точно?
— Решал, куда ехать, поэтому посмотрел на часы.
Могилевский хмыкнул, попросил показать часы и записал их показания в блокнот. Затем внес туда же данные с экрана служебного чарофона.
— Куда поехали?
— Домой.
— Это туда? — указал дознаватель в сторону пересечения Южного бульвара с Красным проспектом.
— Именно.
— Видели здесь кого-нибудь?
— Передо мной были две женщины. Ушли почти сразу.
Могилевского эта информация не заинтересовала, и он уточнил свой вопрос:
— На выходе никого не видели?
Я ненадолго задумался, потом покачал головой.
— Нет, никого.
— На парковке машины были?
— Точно не было. Спокойно развернулся.
— На чем приезжали? Модель, цвет, регистрационный номер.
Я продиктовал все данные, тогда дознаватель махнул рукой курившему у «газели» подчиненному:
— Варламов! Ходь сюды! — А когда тот выкинул бычок в урну и подошел, потребовал: — Запроси в информационном центре записи с камеры на перекрестке Южного и Красного. Время десять тридцать девять тире десять сорок три. Нужно точное время проезда вот этого автомобиля…
Могилевский протянул подчиненному блокнот и отпустил, а сам крикнул:
— Горин! Твой выход!
Из-за угла салона появился смутно знакомый дружинник, за ним вышли те самые дамочки, что покупали «Пандору». Меня они узнали с первого взгляда и принялись что-то горячо обсуждать между собой.
Что-то? Меня они принялись обсуждать. Меня!
— Запротоколируй показания! — крикнул Могилевский.
— Юрий Васильевич, — проговорил я вполголоса, впервые назвав дознавателя по имени-отчеству, — что ж вы мне дело так откровенно шьете…
— Спокойствие, Вячеслав Владимирович, только спокойствие. Никто вас ни в чем не обвиняет.
Слово «пока» не прозвучало, но произносить его вслух и не было никакой нужды.
Пока ни в чем не обвиняет. Пока.
В кармане задергался чарофон. Я ответил на вызов — звонил Иван.
— Все нормально, набери через полчаса.
— Все нормально? — хохотнул, закуривая, Могилевский. — Да вы, батенька, оптимист!
— Не сказал бы.
— Ах да! — потер переносицу дознаватель. — Как мог забыть! У вас же такая насыщенная жизнь!
— Что за сарказм?
Прежде чем Могилевский успел ответить, распахнулась дверь салона, и к нам вышел криминалист в обычном хлопчатобумажном комбинезоне и бахилах поверх туфель. Он стянул с рук медицинские перчатки, убрал закрывавшую кудри прозрачную пластиковую шапочку и объявил:
— Одни ножевые.
У меня мороз по коже побежал, до того обыденно это прозвучало.
А ведь «ножевые» — это как минимум один труп. Как минимум…
— Вячеслав Владимирович, нож с собой носите? — спросил Могилевский.
— Всегда, — ответил я, не видя смысла врать.
— Можно посмотреть?
Но тут уж я отрицательно покачал головой.
— Не думаю, что в этом есть необходимость.
— Мы ведь просто просим, — улыбнулся дознаватель, и вновь явственно прозвучало «пока просто просим».
Я пожал плечами, достал из кармана штанов выкидной нож и утопил кнопку.
— Микротек Хало, — пробормотал криминалист, взглянув на выскочивший из рукояти клинок, и посветил на него непривычного вида фонариком. — Нет, сомневаюсь, что это орудие убийства.
— Почему?
— Свежих следов крови нет, а такой нож полностью очистить просто нереально. Плюс, похоже, работали обоюдоострым клинком. Официальное заключение позже будет.
— Понятно, — промычал Могилевский.
— Нож изымать будете? — поинтересовался тогда криминалист.
— На фига? — флегматично спросил дознаватель.
— В коллекцию.
— Хрен вам, — выдал я, втянул клинок в рукоять и сунул нож в карман.
Криминалист фыркнул, спустился с крыльца и закурил.
