Взгляд Элиаса пронзил меня. Так глубоко, словно он стремился заглянуть в самый сокровенный уголок души. Я почувствовала себя так, словно полностью обнажена и в то же время закутана в теплое шерстяное одеяло. Чем дольше я смотрела ему в глаза, тем больше оживало мое тело. В животе защекотало.
«Может быть, ты ему не безразлична и он вовсе не хотел поразвлечься. Может быть, он просто совершил дурацкую ошибку».
Эти слова вновь зазвучали в моей голове.
– Элиас, – позвал Инго.
Я вздрогнула и моргнула. Пристроив локоть на подлокотник дивана, Инго подпер рукой подбородок и рассеянно водил пальцем по губам.
– Я весь вечер ломаю голову, о чем ты хотел со мной поговорить, – сказал он. – Надеюсь, у тебя ничего не случилось? Если это очень важно, можем сейчас пойти в мой кабинет.
Я почувствовала себя так, будто подслушиваю разговор, который меня не касается, и отвела взгляд. Перед моим внутренним взором все еще сияли глаза Элиаса.
– Нет, пап, не волнуйся. Ничего плохого не случилось. Я просто хотел задать тебе несколько вопросов по поводу работы.
Я навострила уши.
– По поводу работы? – переспросил Инго. – У тебя проблемы с учебой?
– Да нет, проблемами это не назовешь, – отозвался Элиас. – В общем, это разговор долгий и сложный, и лучше нам его вести с глазу на глаз. Но не бери в голову, никакой драмы тут нет. Просто несколько вопросов.
Похоже, Элиас хочет поделиться с Инго своими мыслями насчет профессии, как я посоветовала ему на концерте в парке. Выходит, он счел мой совет дельным? С чего бы это? Если он собирался морочить мне голову, зачем вообще рассказывал о своих метаниях?
– Ну хорошо, ты меня немного успокоил, – сказал Инго. – Мы обязательно найдем время и все обсудим, Элиас.
У меня из головы еще долго не шел этот разговор. Я опомнилась, только услышав, что мама произнесла мое имя.
– Алекс, я думаю, тебе нужно этим заняться. Должен же хоть где-то в Берлине найтись мужчина для Эмили!
Я закатила глаза. Ей-богу, словно в дурном кино. Неужели мама сейчас оседлает любимого конька? Примется обсуждать это при всех? Хуже того: примется обсуждать эту тему при нем? Я почувствовала, как у меня запылали щеки. Ну можно уже оставить меня в покое?
– Мама! – шикнула я.
Она вздрогнула. По-видимому, она даже не заметила, что я слушаю.
– Что? – спросила она и пожала плечами. – Я переживаю за тебя. Если через десять лет ты заявишь, что завела роман с женщиной, я никогда себе этого не прощу.
Рот у меня раскрылся так широко, что в него легко можно было сунуть теннисный мяч.
– МАМА! – прошипела я возмущенно. Я готова была сквозь землю провалиться.
– Я не могу не волноваться, Эмили, пойми, – невозмутимо отозвалась она. – Я еще хочу понянчить внуков. Меньше всего мне надо, чтобы ты от отчаяния сделалась лесбиянкой.
Я скрипнула зубами и вцепилась пальцами в диван.
– Никто не становится лесбиянкой «от отчаяния» – это либо есть, либо нет! И я могу тебе гарантировать, что я не лесбиянка! А если бы даже обнаружила, что мне нравятся девушки, точно не стала бы спрашивать у тебя разрешения! И заводить детей или нет, решу я, а тебе придется смириться!
– Да ну, это ты сейчас так говоришь, – отмахнулась мама.
– Нет, это я не сейчас говорю – это факт! И будь добра, прекрати подыскивать мне мужа! Никого подходящего на горизонте нет, пойми это и прими!
Я видела, как Алекс набрала в грудь воздуха, словно вдруг вспомнила о ком-то подходящем. Но я бросила на нее взгляд, который сулил ей мучительную смерть, если она посмеет произнести это имя, и она закрыла рот. Мудрое решение!
– Почему ты так злишься? – спросила мама.
– Я… Ар-р-р! – Мне хотелось схватить одну из диванных подушек и разодрать в клочья.
– Себастьян, – продолжала она, – у тебя нет какого-нибудь симпатичного приятеля, которого ты бы мог познакомить с Эмили?
Вау.
Если бы речь шла не о моей жизни, которую на моих глазах превращали в плохую комедию, я бы, наверное, разразилась хохотом. Мама постаралась на славу: ниже падать мне уже некуда.
Но прежде чем Себастьян успел что-либо ответить, вмешался отец.
– Да будет тебе, Карла, – сказал он спокойно, но твердо.
– Ты вечно ее защищаешь, – отозвалась мать. – Посмотрю я на твое лицо, когда она объявится у нас на пороге в обнимку с этой Евой!
Мама подозревает, что у меня роман с Евой?
Плохое кино. Очень плохое кино! Может, кто-нибудь уже крикнет «хватит»?
– Даже если это произойдет, ты не сможешь ничего поделать, дорогая, – философски заметил отец. – Эмили еще нет двадцати четырех. Тебе не кажется, что рановато устраивать панику и кричать, что поезд ушел? Она найдет своего мужчину, верь в свою дочь. В конце концов, речь о ее счастье, а не о твоем. И раз Эмили, судя по всему, пока что не напрягает ее одиночество, тебя оно тоже напрягать не должно. – Отец сделал глоток глинтвейна и добавил: – Вот так-то. И хватит, пожалуй, об этом, не для того мы здесь собрались. Думаю, твоей дочери уже и так не по себе из-за этого разговора.
Нет, ну есть на свете большее сокровище, чем мой папочка? Пока он говорил, я только кивала: вот, слышишь, мама, слышишь?
Его слова не пришлись маме по душе. Она не считала нужным это скрывать и скорчила гримасу, означавшую что-то вроде: «Ну вот, опять папа с дочкой сговорились».
– Хорошо-хорошо, Карстен, но потом не говори, что я не предупреждала, – пробормотала она и скрестила руки на груди.
И хотя тема была закрыта, осадок остался. На лицах Алены, Инго и Алекс блуждали усмешки, а Себастьян смотрел куда-то в сторону кресла. Но я не стала туда смотреть. Хватит с меня и трех веселых лиц – четвертое видеть не хочу.
Но передышка не продлилась и пяти минут: следующий удар нанесла Алена.
– У меня нет фотографии, где сняты все мои дети вместе. Сядьте-ка рядышком.
Когда Алена говорит обо «всех своих детях», ко мне это тоже относится.
Господи. Зачем. Я. Сегодня. Сюда. Пришла?
– Есть специальные компьютерные программы, – сказала я. – Фотошоп, например. Там ты легко можешь смастерить групповое фото.
Алена рассмеялась, хотя я говорила серьезно.
– Давай-давай, Эмили. Радуйся, что я не заставляю тебя сперва нарядиться в платье.
Вот уж правда, и на том спасибо – но перспектива попасть на общее фото от этого милее не стала. Сговорились они сегодня против меня, что ли?
Себастьян поднялся, чтобы уступить мне место, но Алена остановила его:
– Нет-нет, куда же без тебя!
Себастьян слегка удивился, но явно обрадовался. Плюхнулся обратно на диван и обнял Алекс.
