– Эмили, – продолжал Себастьян, – я прекрасно понимаю твой гнев и твое возмущение. Обижаться – твое право. Но когда-то же надо остановиться. Элиас испытал столько угрызений совести – на двоих хватит. Он ненавидит себя, его изъела эта ненависть. Я не могу больше на это смотреть.
Я слышала Себастьяна, но его слова были для меня все равно что китайская грамота.
– Почему бы просто не признать, что тебе так же скверно, как и ему? – спросил Себастьян. – Я же вижу! Зачем ты так мучаешь себя? Почему не положишь конец своим бессмысленным страданиям? Он все понял, Эмили! Осознал и раскаялся. Я тебя просто не понимаю. Дошло уже до того, что Элиас собирается уезжать. Из-за женщины, которая не в состоянии его простить, хотя он значит для нее никак не меньше, чем она для него. Я…
– Стоп! – перебила я и подняла руки. Что здесь творится? У меня было ощущение, будто я читала книгу и ненароком пропустила важнейшую главу. Элиас ненавидит себя? Ему плохо? Я заставляю его страдать? Я заставляю нас страдать? Я значу для него не меньше, чем он для меня?
– Себастьян, ты… – Я запнулась и покачала головой. – Тут что-то не так. Да тут все не так! О чем ты вообще говоришь? Я давно потеряла нить разговора. Как ты можешь утверждать, будто я заставляю его страдать? Проклятье, да я такое безвольное ничтожество, что даже не могу ненавидеть Элиаса за все, что он заставил меня пережить. А ты приписываешь мне черт знает что! – Я смотрела на него во все глаза. – Это он меня обманул! А не наоборот! Это мне из-за него, идиота, плохо, это я второй месяц ночами не сплю! Как же у тебя язык поворачивается попрекать меня? Меня? – Я глядела в смущенное лицо Себастьяна и чувствовала, что меня бьет дрожь. К глазам подступали слезы, которые я с трудом сдерживала. – А теперь ты приходишь и заявляешь, что Элиас якобы собирается из-за меня уехать! – продолжала я. – Как мне быть? Ты не думал, как сильно я хочу поверить, что для него это была не только игра? Ты не думал, что я бы все на свете отдала, только бы найти хоть какое-нибудь, хоть самое дурацкое оправдание этим письмам?
Себастьян выглядел так, будто увидел привидение. При этом он все больше хмурился.
– Но тогда… тогда я ничего не понимаю, – пробормотал он и замолк.
– А я и подавно ничего не понимаю – все время, что мы разговариваем! – ответила я. – Тут что-то не так! Ты ошибаешься, Себастьян! Я понятия не имею, что он тебе наговорил. Может, он просто не хочет называть истинную причину своего отъезда. Во всяком случае, я не могу себе представить, что это как-то связано со мной.
– Эмили, – ошарашенно проговорил Себастьян, – честно говоря, я уже сам изрядно запутался, но если я в чем и уверен, так это в том, что причина всему – ты.
Я задыхалась, голова шла кругом.
– Но если все, что ты говоришь, правда и ему из-за меня ничто не мило, – заговорила я, пытаясь взять себя в руки, – почему он даже не попытался еще раз со мной поговорить? Не ждал же он после всего произошедшего, что я сама догадаюсь, как он, видите ли, страдает! Если я и впрямь так много для него значу, как ты уверяешь, почему он сам мне об этом не скажет? Если у него не было намерения посмеяться надо мной, когда он писал письма от чужого имени, почему он не объяснит, какого хрена все это затеял?
Я была уверена: Себастьяну нечего на это ответить. Но он снова принялся меня вразумлять:
– Так ведь он же все объяснил!
– Разве? – удивилась я. – Нет, он, конечно, бормотал что-то на лестнице, дескать, ему очень жаль и его мотивы изменились – но я бы не назвала это объяснением! Я бы сказала, что это было…
Но Себастьян перебил меня:
– Я вовсе не про лестницу! Не знаю, что там между вами произошло. Я про письмо!
Он смотрел на меня так, будто сейчас я наконец-то все пойму – но желаемого эффекта не наступило. Я не поняла решительно ничего.
– Какое к черту письмо? – спросила я, откидываясь назад и складывая руки на груди.
– Ну то самое, которое он тебе написал! – Он, казалось, все еще надеялся, что вот теперь-то до меня дойдет. Но его надежды не оправдались.
– Себастьян, – сказала я, стараясь сохранять спокойствие, – я не имею ни малейшего понятия, о каком письме ты говоришь.
В его взгляде отразилось полнейшее недоумение. Он неуверенно проговорил:
– Письмо, в котором он просил прощения и все объяснял.
Мы смотрели друг на друга. Он на меня, как будто у меня посттравматическая амнезия, а я на него, как будто он страдает галлюцинациями. Однако же, судя по всему, галлюцинации тут были ни при чем.
– Когда это было? – спросила я.
– Точно не помню. Вскоре после того, как все выяснилось. Может, через неделю или две.
Я посмотрела налево, потом направо.
– Я не получала никакого письма от Элиаса, – сказала я. – Ты, наверное, ошибаешься.
– Нет, я точно знаю, что письмо было, – настаивал он.
– Может, он хотел мне написать, но так и не написал.
– Да нет же! Элиас еще жаловался мне, что ты не отвечаешь и он из-за этого страдает.
Я потерла руками лицо и глубоко вздохнула.
– Но я не получала никакого письма, Себастьян, – повторила я. – Как он его отправил? По почте?
– Нет. Принес ночью.
Я вскинула брови.
– Поверь, я бы не забыла, если бы Элиас постучался ко мне среди ночи.
– Нет, конечно, он не отдавал тебе его лично в руки, – заторопился Себастьян. – Если честно, я не знаю, где он его оставил. Может, сунул под дверь или бросил в почтовый ящик.
– Но тогда бы я его обязательно обнаружила!
Судя по тому, что Себастьян имел такой же обескураженный вид, что и я, ответить ему было решительно нечего.
Как громко мы спорили последние несколько минут – и какая кладбищенская тишина теперь воцарилась за нашим столиком.
Элиас написал мне письмо…
Стоя под дверью ванной в доме Шварцев, я сказала, что его объяснение – «курам на смех». Если письмо и впрямь существовало, понятно, почему он так отреагировал на мои слова…
Что же было в этом письме?
– Но по крайней мере после того, как он написал тебе по электронной почте, ты точно должна была заметить, что что-то не так, – сказал Себастьян.
Я подняла голову:
– По электронной почте? О чем ты?
– Ну, он же послал тебе электронное письмо. После того как ты не ответила на бумажное.
Так, ладно. История становится все более невероятной. Он писал мне и так, и эдак, и ни одно послание до меня не добралось?
– Ты не обижайся, Себастьян, – проговорила я, – но я вконец запуталась. Ни одного, ни другого письма я не получала. Тебе не кажется, что случайностей как-то многовато? Если ты разыгрываешь меня, Себастьян, это несмешной розыгрыш.
