Глава 16
Неопределенность
Мы долго сидели на корточках у стены, не произнося ни слова. Время тянулось, словно мыльный пузырь, и в то же время уходило стремительно, словно песок сквозь пальцы. И с каждой песчинкой убывала надежда.
В какой-то момент на улице начали рваться ракеты и фейерверки – новый год наступил. Но нам было не до поздравлений.
От Энди, Софи, Себастьяна и остальных не доносилось ни звука. Санитар убедился, что все успокоились, и ушел. Даже не глядя на них, я легко могла себе представить, что им так же тяжело, как Элиасу. Но я знала, что они поддержат друг друга и друг о друге позаботятся.
Мы с Элиасом сидели в стороне. Время от времени тишину нарушали стремительные шаги врача, санитара или еще кого-нибудь из медперсонала. Поначалу, заслышав шаги, мы всякий раз поднимали головы, но постепенно перестали обращать внимание. Наконец в очередной раз распахнулась тяжелая стеклянная дверь, которая вела в операционные, и из недоступных для посетителей больничных покоев вышел мужчина лет сорока в белом халате. На вид он ничем не отличался от других врачей, пробегавших мимо. Но его шаги, приблизившись к нам, замедлились. Мы с Элиасом одновременно подняли головы.
– Вы тот молодой человек, который привез Джессику Фукс?
Наши объятия распались, мы торопливо поднялись на ноги.
– Да, – ответил Элиас.
Врач протянул ему руку:
– Я не успел представиться. Доктор Рихтер.
– Рад знакомству, – отозвался Элиас. В этот момент остальные сообразили, что к чему, и поспешили к нам. Я встала за спиной у Элиаса и взяла его за руку. Сжала ее и почувствовала ответное пожатие.
– Вы все друзья Джессики? – спросил врач, обводя взглядом наши лица.
Элиас, бледный, как привидение, кивнул.
– Хорошо, – сказал доктор Рихтер и сунул руки в карманы халата. – Во-первых, должен сообщить, что в данных обстоятельствах состояние фрау Фукс можно расценивать как вполне удовлетворительное. Вероятно, она проспит еще какое-то время и сознание у нее не сразу прояснится, но опасность для жизни миновала.
Принято думать, что в такие моменты все ликуют, падают друг к другу в объятия и водят хороводы. Ничего подобного. Все смотрели, затаив дыхание, на губы врача и в первое мгновение даже не поняли, что он сказал. Но постепенно хорошая новость начала доходить до нас, и напряжение немного отпустило. Я слышала, как Элиас выдохнул, уткнулась в его плечо и провела рукой по его спине вверх и вниз.
Врач продолжал, обращаясь к Элиасу:
– Хорошо, что вы так быстро среагировали и сразу вызвали рвоту. Мы промыли ей желудок, но большая часть отравы уже была выведена из организма.
Элиас слушал, ничего не отвечая.
– Благодаря тому, что вы взяли с собой упаковку от таблеток, – продолжал доктор Рихтер, – мы сразу дали Джессике нужный антидот, который купировал действие снотворного. Вы все сделали правильно, молодой человек. То, что здоровью вашей подруги не был нанесен колоссальный ущерб, в большой степени ваша заслуга.
По виду Элиаса нельзя было сказать, что он чувствует себя героем. Скорее смахивало на то, что он по-прежнему винит себя в произошедшем.
– Что с ней будет дальше? – спросил Элиас хриплым голосом.
– Ну как сказать… – Врач вынул руки из карманов и сцепил их за спиной. – В течение этой ночи она еще будет подключена к аппаратам – во избежание какого-либо риска. Сейчас ее перевезли в палату. Как только она очнется и придет в себя, с ней начнет работать психолог. Он и решит, что ее ждет дальше.
– Что ее ждет? – переспросила Ивонн.
– Да, – ответил доктор Рихтер. – Психолог скажет, можно ее отпустить или она представляет опасность для самой себя и должна быть направлена на психиатрическое лечение.
Ивонн побледнела.
– Вы хотите… вы хотите сказать, Джессику отправят в психушку?
У всех в глазах мелькнул один и тот же страх: все разом вообразили себе смирительные рубашки и комнаты с мягкими стенами.
– Не беспокойтесь, это звучит страшнее, чем есть на самом деле, – сказал врач. – При том количестве снотворного, которое проглотила ваша подруга, работа с психологом – стандартная процедура. Направят ее на лечение или нет, зависит от оценки специалиста. Но поскольку речь, судя по всему, идет о попытке суицида, вы должны быть к этому готовы. Психиатрическая помощь в таких случаях необходима.
Никто не сомневался в том, что доктор Рихтер прав, но с мыслью о том, что близкая подруга окажется в психушке, не так-то просто свыкнуться.
– Вы указали телефон родителей, когда привезли ее в больницу и заполняли бумаги? – спросил доктор у Элиаса.
– Да. Но я и сам им уже позвонил, они едут сюда.
– Очень хорошо, – отозвался доктор. – Фрау Фукс лежит во втором отделении, номера палаты я, к сожалению, не знаю. Когда приедут ее родители, пусть уточнят у медсестер. Если возникнут какие-то вопросы, их всегда можно задать дежурному врачу. Не могли бы вы все это передать родителям фрау Фукс?
Элиас кивнул.
– Можно нам к ней? – спросила Ивонн.
Врач обвел взглядом всех присутствующих.
– Всем сразу? Мне очень жаль, но, увы, это невозможно. В данный момент вы все равно ничем не можете помочь фрау Фукс. Лучше выспитесь как следует, оправьтесь от шока и приходите утром.
– Но хотя бы двое могут к ней зайти?
– Вы родственник фрау Фукс?
– Да, – солгал Элиас и указал на Ивонн: – Джессика – наша сестра.
– О, – пробормотал доктор Рихтер. – Раз так, конечно, вы двое можете подняться наверх. Обратитесь к дежурной сестре, она скажет вам, куда идти. А остальным я настоятельно советую идти домой, – продолжал врач. – От того, что вы будете здесь маяться, вашей подруге не будет никакой пользы. А отдых вам явно не повредит.
Мы кивнули, и доктор бросил взгляд на часы.
– Прошу прощения, мне пора. Как я уже сказал, если возникнут вопросы, на них может ответить дежурный врач.
С этими словами он пожал каждому руку.
– Большое спасибо, – сказал Элиас, когда очередь дошла до него.
Доктор Рихтер тепло улыбнулся.
– Вашей сестре очень повезло, – ответил он и удалился таким же стремительным шагом, каким пришел. Некоторое время мы смотрели ему вслед.
– Ничего, если только мы с Ивонн поднимемся в отделение? – спросил Элиас. – Я хотел бы, чтобы мы пошли все вместе, но…
Себастьян перебил его:
– Не надо извиняться. Я рад, что хотя бы вас двоих к Джессике пустят.
Элиас обвел взглядом стоявших кружком друзей, желая убедиться, что никто ничего не имеет против. Но кто бы стал возражать? Разумеется, никто. Элиас это понял.
