– Эмили, – сказал он.
– Что?
Он опустил взгляд на тротуар.
– Давай-ка ты поедешь домой на «Мустанге». У меня есть второй ключ, я заберу машину завтра утром.
На миг я словно приросла к месту. Потом покачала головой:
– Нет, Элиас. Я не оставлю тебя одного.
В его глазах мелькнуло то же странное выражение, что и раньше, когда он садился в лифт и напоследок оглянулся на меня.
– Со мной все в порядке, – сказал он. – Ты правда можешь идти. Я ничего не сделаю с Домиником, если ты этого боишься.
– Нет, по этому поводу я не переживаю. Я… я просто подумала, что, возможно, нужна тебе.
Он издал стон, потер двумя пальцами переносицу и сделал глубокий вдох.
– Послушай, – сказал он, – я очень благодарен тебе за поддержку, которую ты оказала мне в больнице. Но теперь мне лучше, и ты можешь с чистой совестью отправляться домой.
Я вновь покачала головой. Я даже слышать не желала подобных заявлений.
– Но я не хочу домой. Я хочу помочь тебе, Элиас.
Его голос зазвучал громче и жестче:
– Ты полагаешь, что окажешь мне услугу?
Я сделала шаг назад.
– Честно говоря… не знаю. Я… я на это надеялась.
– Зря надеялась! – отрезал он. – Ты окажешь мне услугу, если уйдешь.
Я не понимала, что происходит. Почему он так разозлился?
– Элиас, если это из-за нас, то… – Я сама не знала, как продолжить фразу, но продолжать мне и не пришлось, потому что Элиас перебил меня:
– Эмили, у меня сейчас нет никаких сил это обсуждать. Сделай одолжение, уходи. Ладно?
– Элиас, я…
Что я? Я закрыла рот, потому что сама не знала. И все-таки сделала шаг к Элиасу и потянулась к нему. Но прежде чем я успела коснуться его, он отшатнулся. Я медленно опустила руку. Казалось, она весит тонну.
– Эмили. Я хочу побыть один и прийти в себя. Пойми это, будь добра!
Мгновение я смотрела ему в глаза, затем опустила взгляд и кивнула:
– Если ты так хочешь, настаивать не буду. Я понимаю, тебе нужен покой.
Я надеялась, что выгляжу бодрее, чем себя чувствую. И не важно, каково мне на самом деле. Ничего не имело значения, кроме благополучия Элиаса.
– До дома я и пешком дойду, – сказала я. – Тогда с утра тебе не придется возиться с машиной.
– Нет, – ответил он, – пешком ты не пойдешь. Ни в коем случае. Мне будет спокойнее, если ты поедешь на машине. Мне нетрудно ее забрать.
– Как скажешь, – тихо ответила я.
В последний раз я попыталась заглянуть ему в глаза. Но он отвел взгляд и сунул руки в карманы штанов.
– Если что случится или ты захочешь с кем-нибудь поговорить – звони в любое время, – сказала я.
Он принял это к сведению, но мне показалось, что он не придал моим словам большого значения.
– Правда, Элиас. Это я не просто так говорю.
На этот раз он кивнул и, похоже, все-таки поверил. Хоть по его виду и было ясно, что он не собирается воспользоваться моим предложением. Дышать становилось все труднее.
Он кашлянул.
– В таком случае, спокойной ночи… И спасибо, – сказал он хрипловато, развернулся и исчез за дверью подъезда. Я долго смотрела на деревянный прямоугольник, который нас разделил.
* * *
За что он сказал спасибо? За то, что я согласилась уйти? Или за мою жалкую попытку помочь, из которой ровным счетом ничего не вышло?
Бог его знает.
Только когда на лестнице выключился свет и я поняла, что он добрался до пятого этажа, я побежала обратно к «Мустангу». Забралась в салон, завела мотор. В душе было пусто, а в голове ползали вялые мысли. Единственное, что еще функционировало, было подсознание, которое контролировало, как я веду машину, и в целости и сохранности доставило меня до общежития. Я припарковалась прямо напротив входа. Тут Элиас без проблем отыщет машину.
В комнате было темно. Только ноутбук светился на столе. Я забыла выключить его и выдернуть провод из розетки. Включив свет, я обратила внимание, что Евина кровать не тронута. Вероятно, она останется у Николаса или будет праздновать ночь напролет. Стянув ботинки и сняв куртку, я подошла к ноутбуку, чтобы его выключить. На экране все еще было открытое письмо.
Письмо…
Разговор с Себастьяном…
Первое письмо, пропавшее…
Предстоящий переезд Элиаса…
Все это вдруг показалось мне таким далеким, словно произошло давным-давно, а не месяц назад. События сегодняшнего вечера отодвинули все наши недоразумения и разногласия куда-то далеко. Усевшись за стол, я не могла не перечитать письмо еще раз.
Дорогая Эмили,
я знаю, что обещал оставить тебя в покое. Я сам себя ненавижу за то, что нарушаю собственное обещание. Но иначе не могу.
Нет ничего ужаснее неведения. Я могу сколько угодно гадать, почему ты не отвечаешь на мое письмо. Но я ничего не знаю наверняка. Одно слово от тебя – и я бы понял, как жить дальше.
Прочла ли ты мое письмо?
Неужели я потерял тебя, Эмили? Потерял навсегда?
Или тебе просто нужно время? Тогда скажи мне об этом, и я дам тебе столько времени, сколько есть в мире.
Я знаю, что совершил большую ошибку. И не одну, а много. Я день и ночь думаю, как исправить причиненное зло. Но что бы ни пришло в голову, все кажется ничтожным. Возможно, подобные ошибки исправить невозможно. Они непростительны. Но как бы я хотел попытаться, Эмили! От тебя ничего не требуется. Просто дай мне еще одну попытку. Есть ли у меня надежда на это? Хоть самая маленькая?
Эмили, стоит мне закрыть глаза, и я вижу твое лицо, чувствую твое тело и вдыхаю запах твоих волос. Как я мечтаю еще хоть раз обнять тебя!
Я знаю, что не заслужил этого, но я очень тебя прошу: пожалуйста, дай мне шанс. Даже если я не смогу быть тебе другом, то по крайней мере не гони меня совсем из своей жизни.
Я так раскаиваюсь в том, что сделал, Эмили.
С любовью,
Элиас Шварц.
Как и в первый раз, когда я прочла это письмо, эмоции захлестнули меня. Так много чувства, так много боли было в этих строках, что я словно узнавала в них себя. Сама того не желая, я причинила Элиасу такие же страдания, как и он мне.
Что же между нами происходит? И почему приходится так мучиться, несмотря на то что мы любим друг друга? Когда двое питают взаимные чувства, это же рай земной. Но оглядываясь вокруг, я вижу себя в аду.
Сегодня вечером я как безумная сорвалась на вечеринку, чтобы объясниться с Элиасом. Прошло несколько часов, на дворе глубокая ночь, а я сижу на том же самом месте, и Элиас по-прежнему не знает, что я не получила его письма. Я шмыгнула носом. Иногда жизнь превращается в гротеск.
