– Ты вечно преувеличиваешь, Алекс! Ну подошли мы друг к другу поближе, ну и что?
– Подошли друг к другу поближе? – повторила подруга. Глаза ее гневно сверкнули. – Эмили, – сказала она и уперла руки в бока, – я же просила тебя признаться честно, если у тебя что-то есть с моим братом!
– Честнее некуда! Нет у меня с ним ничего!
– Ненавижу тебя за это! Ты моя лучшая подруга и не говоришь мне ни слова! Наоборот, врешь напропалую!
– Господи, Алекс, – воззвала я, – да пойми же наконец, я ничего тебе не говорила, потому что и говорить было не о чем!
– Никогда тебе этого не прощу! – Она драматически вздернула подбородок.
Я возвела глаза к потолку. Что мне, больше всех надо? Видит бог, у меня полно других забот, кроме как извиняться перед Алекс – только потому, что я, понимаете ли, не уведомила ее в письменной форме, какие именно отношения между мной и Элиасом.
– Успокойся, Алекс, – сказала я. – Не спорю, я и правда немножко перебрала, и стороннему наблюдателю эта сцена могла показаться… непристойной. Но, в конце концов, ничего не произошло. Поэтому, может быть, ты уже перестанешь кудахтать и дашь мне спокойно напиться? – Я скрестила руки на груди.
– Поверить не могу, что ты пытаешься отделаться от меня идиотскими отговорками! Ты мне все объяснишь. А иначе даю слово: до конца жизни ни на минуту не оставлю тебя в покое!
Она отвяжется или нет?
– Ты не мог бы унять свою девушку? – прошипела я Себастьяну. Вместо того чтобы переминаться с ноги на ногу, как болван, мог бы и заступиться за меня.
Он моргнул и залепетал:
– Алекс, золотко, ну будет тебе… Ты все-таки немножко перегибаешь…
Лицо Алекс потемнело. Она мигом обернулась к возлюбленному:
– Я ПЕРЕГИБАЮ?!
Себастьян втянул голову в плечи.
– Я… То есть… М-м-м… – он поднял руки в знак того, что сдается, и постарался вложить в голос побольше нежности. – Алекс, золотко, я только хотел сказать, что мы оба не имеем ни малейшего понятия, насколько сложные отношения у Эмили и Элиаса. Мне кажется, не стоит обижаться, что Эмили ничего тебе не рассказала. – Он пожал плечами. – Возможно, она и сама не знает точно, что происходит.
Все-таки Себастьян – удивительный человек. Если бы за все время их отношений хотя бы десятая часть его способности к эмпатии передалась Алекс, я была бы счастлива.
На мгновение Алекс просто лишилась дара речи. Да, даже гневная складка на переносице разгладилась. На нее снизошла какая-то просветленность. Но, конечно, ненадолго. Хотя лицо ее и смягчилось, на нем, в придачу к удивлению, появился еще и налет скепсиса, который не стоило недооценивать. Нужно было соблюдать осторожность.
– А может, – сказала она, и в ее глазах появился странный блеск, – ты знаешь больше, чем я?
Себастьян нервно сглотнул.
Говорят, в экстремальных ситуациях проявляется истинный характер человека. Увы, я этот экзамен безнадежно провалила, показав себя ужасной трусихой. Себастьян попытался мне помочь и сам попал в беду – теперь мне следовало встать на его защиту. Но я схватила стаканчик и, воспользовавшись тем, что Алекс в этот миг не обращала на меня внимания, улизнула. Они и глазом моргнуть не успели, как я уже пронеслась мимо и выскочила из кухни. Угрызения совести я решила отложить до завтра.
Но куда мне теперь податься?
Слегка покачиваясь, я достала из кармана джинсов телефон. Супер. Последний автобус ушел два часа назад. Вообще-то я надеялась, что Алекс и Себастьян меня подбросят до дома, но теперь с этой просьбой к ним лучше не обращайся.
Пешком до общежития не дойти, слишком далеко, и я сделала то единственное, что мне оставалось: приложилась к стакану. Если даже двенадцатилетки в состоянии напиться до беспамятства, то я уж точно могу.
Конечно, я понимала, что алкоголь не решит моих проблем, но не водичку же мне хлебать. Да и ничто иное в тот момент мне все равно не могло помочь. Уже несколько недель из-за этого человека я балансировала на грани. Мои силы подходили к концу.
Испытывая некоторые трудности с координацией движений, вызванные алкоголем, я метр за метром продвигалась по комнате. Последнее, что мне сейчас было нужно, – это наткнуться на Элиаса. Сутулясь, я все время озиралась по сторонам. Но мне не повезло.
– Эмили, подожди! – вдруг услышала я сзади возглас.
Подождать? Ага, конечно. В следующей жизни. Я в панике бросилась наутек. Но шаги за спиной становились все быстрее и громче, и в следующий миг я почувствовала, как пальцы Элиаса сомкнулись на моей руке.
– Руки прочь! – рявкнула я. Вырвавшись, я заспешила дальше, но тут Элиас вынырнул передо мной, и я затормозила, чуть не врезавшись в него.
Наверное, он увидел в моих глазах ярость, потому что сделал успокаивающий жест.
– Эмили, послушай, ну не впадай в истерику. Давай просто поговорим об этом, согласна?
– Нам не о чем говорить!
Выпалив эту фразу, я хотела протиснуться мимо него, но он остановил меня.
– Кое о чем нам поговорить все-таки нужно. Пожалуйста, Эмили, давай уйдем отсюда и все обсудим.
– Куда это мы уйдем? Дай-ка угадаю: на заднее сиденье твоего «Мустанга»? – Я фыркнула, развернулась и бросилась в противоположном направлении.
– Если ты захочешь, зайка, мы вполне можем закончить нашу беседу и там, – сказал он с усмешкой, снова нагоняя меня. – Но сперва, пожалуйста, давай поговорим.
Я скрестила руки на груди. Больше всего мне сейчас хотелось свернуть ему шею.
– Забудь об этом! – заявила я. – Ты достаточно уже меня помучил, ты… Ты… Ты…
– Я? – переспросил он, подняв брови.
– Ты… Ты… Ты со своим дурацким медовым голосом!
Медовым голосом? Класс. Эмили, если он сейчас не разрыдается, то уж и не знаю. Я снова попыталась протиснуться мимо него.
– Медовым голосом? – повторил он слегка раздраженно, опять хватая меня за руку.
– Да прекрати же лапать меня!
– А ты прекрати постоянно убегать.
– Ты что, не понимаешь, что я не хочу с тобой разговаривать?
– Но я-то хочу поговорить о том, что произошло!
– Я уже сказала тебе: говорить нам не о чем! Потому что как раз таки ничего не произошло!
– Это, по-твоему, «ничего»? – осведомился он.
Я так злилась на себя, что чуть не зарычала. Зачем я вообще с ним связалась?
– Ну хорошо, если ты хочешь поговорить, давай… Я просто слишком много выпила, только и всего.
– Только и всего? – Он не поверил ни единому моему слову.
Мне захотелось выругаться. Но, конечно, нужно было придумать нечто более убедительное.
