– Ключ-то где? – вопрос не давал поблажек.
Однако женщина, лежащая на полу, вновь не имела возможности отвечать. Она снова не реагировала на вопросы.
– Фигня! – снова подытожил Алексей.
Он имел большое желание снова взяться за пинки. Только вот до женщины нельзя было дотянуться. Нужно было двигаться, слезать с коробок, делать лишние телодвижения. А злость-то хотела прорваться прямо здесь и сейчас. И ее нельзя было остановить. Плюс Алексей не хотел ее останавливать. Заместо этого он подбодрил ее, он пошёл у неё на поводу, он со всей силы пнул то, что попалось первым. А попалась дверь.
– Хрясь!
Было удивление. Был испуг. Алексей ждал чего-то другого: восторгов, аплодисментов, лайков… Но был лишь хруст разрушения. Именно это и напугало. Ведь Алексей не собирался ничего ломать. Он не собирался нарушать идеальность.
«Ой-ой-ой…».
В некоторой мере идеальности повезло. Дверь не слетела с петель, хоть и серьёзно пострадала.
Взгляд журналиста скользнул в сторону ответственного лица.
«Все-таки чужая собственность…».
Но ответственное лицо не очнулось. И никто другой не появился, чтобы наказать Алексея Казанского за творимое им безобразие.
Алексей начал внимательно изучать трещины на древесине. Было тихо. Ощущение безнаказанности росло и постепенно пожирало лёгкий испуг первого впечатления от содеянного. Причиненный двери урон был непоправим. Но зато ключ теперь уже был не нужен.
Последовал новый удар ногой. Вкладывать в него особые усилия уже не было необходимости. И при малой мощи удара таинственная дверь рассыпалась на части как сухая печенка. Фрагменты былого частично рухнули вниз, частично повисли на петлицах. Впереди всего этого было темно и ни черта видно.
«Не этого я ожидал», – подумал журналист, изучая результаты трудов.
Но изучать было нечего. Только очередной бардак и очередная неясность.
– Ау!.. – негромко крикнул журналист в темноту.
Так он вроде бы пытался пошутить. Только вот было несмешно.
«Я напрасно расфигачил дверь?»
Получалось, что так…
Можно было сразу принять это и благородно пойти на попятную. Но незрелая упрямость, как обычно, вела Алексея не по тому пути.
«Мне кажется, там все же что-то есть», – настаивало любопытство.
Ну а причин сопротивляться вроде как и не было. Если только не считать босых ног. Все же было опасно ходить без обуви по деревянным щепкам, на которые героически рассыпалась деревянная дверь. Вероятность засадить в пятку огромную занозу в этом случае была очень велика.
И даже этот риск не остановил Алексея. Журналист лишь разумно добавил осторожности, а потом медленно и внимательно перешагнул через опасный порог.
«Холодно».
Ступни ощутили пронзающий холод бетона, но стерпели и пошли дальше. Через несколько осторожных шагов левая рука нащупала перила, правая нога при этом провалилась вниз, но тут же нащупала носком твёрдую поверхность.
«Ступеньки».
Алексей на короткий миг времени задумался:
«А стоит ли идти дальше? Что дальше? Зачем мне это нужно? Куда ведут эти ступени?»
Вопросы как обычно улетали в пустоту, не возвращаясь и не отдавая ничего взамен.
Были ещё предположения:
«Я могу повернуть. Я могу вернуться и найти одежду. Я могу убраться подальше отсюда», – но и от них не становилось легче.
«Куда я пойду? Кому я нужен?»
В конце концов сомнения утомили журналиста. Такое состояние ему не понравилось. И он пошёл дальше. Такова была его суть.
– Сейчас посмотрим, что тут у нас притаилось, – в его словах была заключена неизбежно назревающая проблема.
Одиночество!
Снова и снова Алексей возвращался к одному и тому же. И сегодняшний день не был исключением.
«Сегодня в особенности!»
Люди приходили в его жизнь, люди уходили из его жизни. И ничего не оставалось. Было лишь мрачное послевкусие, от которого не становилось легче. И может быть в этой странной и пугающей темноте Алексей искал свой последний приют. Он искал нечто постоянное, что останется навсегда и не откажется от своих драгоценных обещаний.
Медленные осторожные шаги постепенно вели журналиста вниз по винтовой лестнице, закрученной против часовой стрелки. Алексей двигался интуитивно. В его голове при помощи функции абстракции рисовался свой вариант окружающих частей Вселенной.
Стены, потолки, ступеньки…
Глаза их, конечно, не видели, но иллюзия штрихов казалась такой гармоничной, что в неё хотелось верить. Один пролёт, второй, третий…
В какой-то момент время, потраченное на движение по ступенькам вниз, перевалило через предел безоговорочного аванса. И тогда Алексей почувствовал усталость. Не физическую. Пахать и сеять ему не приходилось. Однако все органы его чувств были чрезвычайно перенапряжены из-за странной целеустремленности во тьму. И пускай сердце Алексея жаждало приключений, все остальное тело серьёзно недоумевало. Оно не понимало этой вычурной считалочки:
«Ступенька, ступенька, ступенька…».
Оно не понимало навязанного движения вперёд.
«Ступенька, ступенька, ступенька…».
Но и восстать оно не имело права. Все-таки мозг был главным в мире тьмы. И мозг говорил:
«Стыдно уже поворачивать назад».
Так что Алексей шёл дальше.
«Ступенька, ступенька, ступенька…».
Он не прекращал плавно соскальзывать со ступеньки на ступеньку. И время тянулось. Пускай не миллион минут… Однако потраченного времени в итоге оказалось достаточно, чтобы плюнуть на осторожность и потерять бдительность.
Сначала просто захотелось перепрыгнуть через ступеньку, захотелось оценить свои силы и возможности. Затем внезапно вспомнилась глупая фраза школьных задир:
«Не ссы, Капустин!»
Непроизвольно прокрутив ее в голове, Алексей проявил расчетливую вменяемость и не стал бросаться в крайности, не стал скакать вниз по винтовой лестнице как полоумный, но ходу все же прибавил.
Все равно напрасно!
Всегда приходится рефлекторно ускоряться ещё и ещё. Всегда хочется чувствовать себя неудержимым. Так устроен мозг!..
Напрасно!
Так всегда бывает. Но потом Вселенная преподаёт урок. Вселенная говорит:
«Ты расслабился, ты забылся… И вот тебе пинок под зад!!!»
«Сюрприз!!!»
Алексей споткнулся…
– Пиум!
Не от пинка…
Вроде бы ничего особенного. Что-то порвалось, издав короткий хлесткий звук. К тому же сразу же включился свет.
