– Спасибо, – прошептал я и последовал его совету, нырнув в кровать.
Сон был долгим и здоровым. А мне как раз было категорически необходимо восстановиться после всех моих злоключений.
Но все хорошее рано или поздно кончается. Вот и пришлось открывать глаза. Полусонным взглядом я посмотрел на часы. Обед давно прошел, и было около трех.
«Ну и ладно», – подумал я, потянулся и откинул одеяло.
Очень не хотелось вставать. Да и куда проще было просто валяться и наслаждаться неспешным тиканьем будильника в безмятежности всего остального.
Но за такое разгильдяйство Давид вряд ли бы погладил по головке.
Вот и пришлось ступать босыми ногами на пол и тащиться до туалета.
На обратном пути я заметил конверт, сунутый под дверью.
«Возможно, ты выиграл миллион», – подколол внутренний голос.
Но в записке писалось совсем не о том:
«В холле вас ожидает милиция».
«Милиция!..» – гулко отозвалось в башке, и паника плеснула через край чаши самообладания.
«Милиция! Милиция! Милиция!», – повторял я лично для себя, как бы пытаясь увероваться в реальности происходящего. Бросившись к окну в поисках выхода, мне пришлось понять, что спрыгнуть с седьмого этажа не так легко как кажется, если только ты не человек-паук.
«Что делать? Где найти выход?» – вопросов было слишком много, а вот с ответами сложился крайний дефицит.
Стены, пол и все остальное были буквально испещрены моим взглядом в поисках решения. Я даже зачем-то заглянул в помойное ведро, но все впустую.
«Давид!» – хорошая мысль, если ее адресант где-то поблизости.
Но его телефон не отвечал, а стук в дверь в полуголом виде не принес даже малейших результатов. А это все-таки была последняя надежда.
«Может сдаться?» – очередная дурость залезла мне в голову, но, еще немного пораскинув мозгами, мне пришлось согласиться, что это лучшее из возможного.
Унимая дрожь в конечностях, я кое-как натянул на себя одежду, распихал по карманам самое необходимое и вышел из номера. Запирать дверь не стал, решив, что это излишне.
Путь по коридору и ожидание лифта тянулись медленнее, чем когда-либо, но мне хватило терпения и силы воли, чтобы не дать деру и не забиться серой мышью под батареей.
Внизу меня приветствовал лифтер:
– Доброго дня, Геннадий Петрович!
Он улыбался мне во все тридцать два и по виду был действительно счастлив от моего присутствия в его жизни. Раньше никто ко мне так не относился и я, по правде сказать, пока не знал, что с этим делать.
– И вам того же, – ответил я и пошел дальше.
Девушки на ресепшене встретили меня с не меньшим уважением и трепетом, чем ранее это сделал лифтер. Но мне требовалось от них другое.
– Мне оставили записку….
– Да-да-да, – закивали мне в ответ, – Они ждут там.
Пальцем мне указали на троих, что сидели на стульях у входа.
Двое из них были в милицейской форме, а третий выглядел гражданским. Приметив оживление на ресепшене, один из них (конечно же, милиционер) встал с места и направился ко мне. Остальные чуть погодя последовали за ним.
Я смотрел на их приближение, словно в замедленной съемке, и страшно потел, как не знаю кто.
Казалось, вот-вот прозвучит зарезервированная киношниками фраза:
– Руки за спину!
Но вместо этого вежливый тон сообщил:
– Нам нужна ваша помощь!
В тот миг мне показалось, что я в который раз становлюсь жертвой собственных фантазий, так что было вполне уместно попросить повторить для особо одаренных.
– Что вы сказали?
– У нас сложная ситуация и срочно нужна ваша помощь.
– Моя?..
Последний вопрос был риторическим и был скорее адресован себе самому, чем милиционерам.
А все потому, что я смотрел на них и не понимал. Чего тут непонятного? – спросите вы.
В том то и дело, что ничего. Я и помощь милиции – как-то не укладывалось ни в голове, ни где-то еще.
Пока мои извилины мысленно рассуждали над вероятностями возможностей, на первый план вышел гражданский со своим трезвым взглядом на вещи.
– Простите, что говорю это, но у нас нет времени на ступор. Люди в опасности.
Это мигом привело меня в чувства, вернуло трезвость ума, но все же не избавило от тенденции задавать глупые и неуместные вопросы:
– А вы кто?
На радость всем гражданский не стал скандалить из-за того, что его не признали по запаху.
– Я – журналист Сергей Балябин. Достаточно?
– Вполне, – ответил я.
– Тогда идемте.
Журналист видимо полагал, что я тут же метнусь вслед за ним, но этого не случилось. И он был слегка взбешен, когда обернувшись увидел меня на прежнем месте.
– В чем дело? – спросил Балябин.
Его лицо выражало непреклонную истину, что большинство опрошенных на улице посчитали меня кретином. А мне было плевать. Слишком часто за последнее время я влипал в неприятности. К тому же поблизости не было Давида.
– Сначала объяснитесь, – потребовал я.
Но в ответ мне снова кинули какую-то банально обглоданную кость.
– Нет времени.
Что ж, мне тоже пришлось опуститься до банальности.
– Значит, придется его найти.
Теперь журналист смотрел на меня со злобой. Но тут в разговор вернулись очнувшиеся от словесного бессилия милиционеры.
– Геннадий Петрович….
А я был крут, коль даже милиция знала мое имя и отчество.
– … на углу террорист-смертник угрожает себя взорвать. Сначала он потребовал явки журналиста, и Сергей Гаврилович любезно согласился нам помочь. А теперь террорист требует адвоката Когана.
– Но я не Коган.
Мое уместное замечание заставило милиционера устремиться в водоворот мимических гримас и облизывания губ. Наверное, это помогало ему сочинять нелепые ответы.
– Мы не смогли связаться с Давидом Натановичем, но возможно террорист удовлетворится вами, как первым помощником….
– Возможно? – я не истерил, но был на грани, – А что если он решит отыграться на мне?
Ответа от милиции не последовало. Как только возникает проблема, они тут же умывают руки. А вот журналист не дрейфил:
– Решайте сами, но помните, там человек и ему нужна наша помощь.
Я посмотрел ему в глаза, и мне внезапно захотелось сделать что-то хорошее.
– А почему бы и нет, – сорвалось с моих губ.
