– Я же уже сказал, что вам не стоит этого делать…
Опять хитрый азиатский прищур. Но на этот раз моя вычурная самоуверенность что-то расшевелила внутри раскосого толстяка с громадной лысиной. Или же ему просто стало интересно, и он все же решил повременить с моей казнью.
– Абдурахман, обожди…, – попросил он самого резвого подручного.
Затем толстяк выжидающе посмотрел в мои глаза, сверкающие загадочным безумием.
– Говори уже, – вежливо потребовал он, – А то ты уже всех порядком утомил своими танцами вокруг да около…
5
У человека, одетого в грязные рваные лохмотья, не было при себе часов. Безделушка с закаленным стеклом и бриллиантами категорически не соответствовала выбранному на сегодня образу. Так что он оставил их где-то в другом месте. Скорее всего, в одной из сейфовых ячеек или на другой конспиративной квартире в другом городе.
«Там было хорошо…», – вспоминал он.
Но сейчас он был не там, а здесь. Человек, одетый в грязные рваные лохмотья, стоял перед лакированной деревянной дверью черного цвета с сине-желтой табличкой нумерологической идентификации квартиры и неистово ждал, когда же его пригласят внутрь. Он ждал, но приглашения все не было и не было.
«Какого черта?»
Да, у него не было при себе часов. Но он чисто логически предполагал, что время уже успело достичь пяти часов пополудни.
«И где же ты чертова сука?»
Пять минут ожидания сделали из человека, одетого в грязные рваные лохмотья, крайне раздраженного персонажа. Он был недоволен. Он был очень недоволен. Ну а когда после очередного звонка в дверь, шум отпирающихся засовов так и не проявился, вся эта ситуация его кардинально утомила.
«Да идите вы все…»
День у человека, одетого в грязные рваные лохмотья, выдался тяжелым, а потому терпения уже не хватало ни на что. Он немного пошарил в грязных и рваных карманах, откуда вскоре вытащил то, что координатор его миссии некогда назвал «дополнительной страховкой».
«Что ж не зря, не зря…».
Пальцы правой руки сжимали плоский серебристо-металлический ключ.
«А я еще сомневался…».
Но прямо сейчас человек, одетый в грязные рваные лохмотья, совершенно точно не сомневался. Без лишних раздумий он сунул ключ в предназначавшуюся ему замочную скважину, прокрутил два полных оборота влево и дернул дверную ручку на себя…
«Вот так-то!»
Дверь отворилась с тихим скрипом…
«Надо бы смазать каким-нибудь солидолом…».
– Татьяна!
Человек, одетый в грязные рваные лохмотья, очень надеялся на ответ. Но ответа не было.
«Черт, черт, черт…».
– Татьяна! Вы дома?..
Он позвал во второй раз, потом в третий, но ответа так и не дождался. Конечно, вывод о том, что связного по каким-то тайным, загадочным и непонятным причинам нет на месте, напрашивался еще в тот самый момент, когда дверь в квартиру номер сорок шесть еще была закрыта. Но была надежда. Во всяком случае, человек, одетый в грязные рваные лохмотья, старался ее в себе придержать. Только вот напрасно…
«Вот блин. Ну и что теперь прикажите делать?»
Человек с неоправдавшимися надеждами посмотрел себе за спину. Признаков ловушки или засады он там не обнаружил.
«Может это всего лишь паранойя?»
– Эй, где вы там? Я тут…, – тихо позвал человек, полный страхов.
Но никто не явился на зов.
«Надо же…».
Но искушать судьбу ему очень не хотелось. И тогда еще немного помявшись на пороге, он все-таки вошел в квартиру с порядковым номером сорок шесть. Внутри было темно и тихо. Планировка квартиры была таковой, что ни одно из окон не бросало свет в сторону прихожей. А потому едва за спиной раздался щелчок закрывшейся двери, тут же возникла острая необходимость найти выключатель.
«Так-так-так…».
Но ничего сложного в этом не было. Все выключатели располагаются именно там, где им положено быть. По-другому быть не может. Противное положение вещей было бы слишком иррациональным. Это было бы чересчур неоправданно…
«Нашел…».
Щелчок. Возникший звук был очень тихим, однако, пронзив тишину, он показался чрезвычайно громогласным. Это немного испугало, но не слишком. Впрочем, суть не в этом. Главное, что благодаря простому щелчку прихожую благоденственно осветила яркая лампочка накаливания мощностью в сто ватт.
«Странно», – подумал человек, волей случая оказавшийся в чужой квартире.
Две-три секунды его взгляд был созерцательно прикован к раскаленной вольфрамовой пружинке внутри стеклянного сосуда. Но затем изумление от встречи с исторически изжившим себя человеческим деянием растаяло как дым.
– Неужели еще кто-то пользует это старье, – критически настроено прошептал тот, кто ожидал чего-то большего от очередной конспиративной квартиры.
В последнее время его очень часто раздражало всякого рода «убожество». Однако злость на данный момент была бесполезна. Так что немного погодя взгляд человека, стоящего в прихожей конспиративной квартиры, переключился на большой пластиковый бак черного цвета с приклеенной бумажной надписью «ХЛАМ».
– Вот это совсем другое дело.
В голосе и мыслях проявилась некоторая благосклонность.
«Хоть о чем-то позаботился этот чертов связной».
Да только главный вопрос так никуда и не исчез.
«И все же где она?»
И снова кровь немного вскипела. Ненадолго, но все равно вскипела.
«Ничего не могут сделать по-нормальному. Все время что-то да не так. Ну, разве можно эффективно работать при таком раскладе?»
Недовольство внешними обстоятельствами было вполне обоснованным, и все же при всем при этом ответ был:
«Можно».
Человек, одетый в грязные рваные лохмотья, был живым примером данного утверждения. Да, ему было трудно, ему многое не нравилось, но он все равно работал. Он работал старательно и кропотливо. Почему? Разве нельзя быть проще? Почему не делать спустя рукава? Ну, наверное, потому, что он сам выбрал этот путь…
«Да, да, да…».
В очередной раз плюнув на тот факт, что все опять получается не так как надо, очень старательный и ответственный человек начал понемногу раздеваться. Сначала он освободил ноги от грязных вонючих ботинок с множественными пробоинами в каждом из них. Затем стянул с себя еще более вонючие и еще более дырявые носки.
Далее своей очереди постепенно дождались некое подобие ветровки, чумазая футболка, спортивные штаны с возможностью вентиляции промежности и останки трусов. Все вышеперечисленное не бросалось на чистый и ухоженный ковер, расстеленный в прихожей. Все элементы грязной рваной одежды незамедлительно отправлялись большой пластиковый бак черного цвета с приклеенной бумажной надписью «ХЛАМ» для последующей утилизации.
